Gun7

До недавнего времени я считал,что исходил всю незаповедную альпику нашего края и Адыгеи. Однако месяц назад обратил внимание на неизвестный мне лысенький клочок среди леса к востоку от Хамышек на гугловской карте.На моей карте даже не было обозначено название этого хребта с небольшой субальпийской поляной в вершинной части. Так как подход к этому месту не проходит через заповедник, я решил побывать на этом ранее неизвестном мне хребте. Покопавшись в сети, узнал, что этот гребень носит название Ду-ду-гуш. Судя по отчетам, там люди бывают довольно редко, так как на хребте практически нет воды. Отсутствие воды меня не пугало, питье решил взять с собой. Палатку и даже пленку от дождя в поход на Ду-ду-гуш решил не брать, ведь наверху, согласно найденным фотоотчетам, должен находиться балаган. Мой путь к дикой горе начался с места слияния рек Белой и Киши. За мостом на повороте у выезда на трассу я свернул на грунтовку, длинными петлями, поднимающуюся, по-видимому, к лесозаготовкам. Однако за весь я не встретил ни одного человека. Подъем оказался несложным, можно было бежать. Почти через два часа пути от трассы неожиданно я вышел к своеобразной кладке через речку. И пусть хоть кто-нибудь после этого скажет,что на Ду-ду-гуше нет воды. Конечно, может осенью речка превращается в вялый ручеек, однако весной воды в ней приличное количество. От кладки до альпийской зоны можно добраться тремя путями: дальше по грунтовке через делянку лесорубов, или вверх по волоку слева от реки, или же по едва заметной старой дороге от реки справа. Ради интереса я выбрал третий вариант. Ду-ду-гуш относится к хребтам, где очень легко ориентироваться, где, поднимаясь наверх, обязательно попадешь на гребень, по макушке которого идет в сторону вершины старая дорога. Итак, я свернул на старый волок. Было заметно, что по нему лет десять никто не ездил - весь он зарос. А через короткое время моего подъема, этот волок вообще закончился! Мне оставалось просто подниматься вверх через дикий густой лес, стараясь не отходить далеко от балки с крутыми склонами. В пути старался постоянно издавать разные звуки, чтобы случайно не напороться на медведя - в густом лесу встреча с медведем легко может случиться. Подъем сначала был градусов 40-60, впрочем, это меня радовало, я был в предвкушении выхода на хребет.Однако дальше ситуация изменилась, выше склон стал более пологим, на пути появились дебри, через которые пришлось проламываться. Это замедлило мой путь. Даже в верхней части балки почти у самого выхода на гребень я видел воду. Может осенью этот источник почти пересыхает, но в середине весны, как я выяснил, воду можно очень легко найти прямо возле гребня. Не верьте тому, что Ду-ду-гуш полностью лишен воды. Путь по дикому лесу длился почти целый час. Наконец, выбравшись на хорошую накатанную дорогу, я повернул направо и бодро зашагал в сторону вершины. Самое интересное - дорога шла почти постоянно вниз, так я сбросил чуть ли не сто метров высоты. На пути было множество грязных луж. После двух километров такой дороги мне на глаза попалась крупная поляна. Летом, судя по разбросанным сухим прошлогодних стеблям, на ней просто тьма здоровенных борщевиков! С поляны открывался замечательный вид на невысокий, но живописный хребет с альпийской вершиной. Еще находясь в Хамышках, я принял этот хребет за Ду-ду-гуш, но, оказалось, что это хребет Пшекиш, который принадлежит Кавказскому заповеднику. Неожиданно прямо на поляне я обнаружил какие-то развалины - это все что осталось от сгоревшего балагана. Под вечер на метеостанциях обещали дождь, а ночевка под открытым небом в дождь без пленки по сути есть нечто слишком веселое. От сгоревшего домика я принялся подниматься на вершину. Около 2.5 километров пути было пройдено очень быстро. Однако погода уже начала портиться. С вершины мне открылась просто потрясающая панорама! Сам хребет Ду-ду-гуш относительно невысок (всего 1587 метров), однако он находится вблизи крупных потрясающих вершин, образующих вокруг него целое созвездие. С одной стороны выстроились в ряд вершины группы Скалистого хребта (ряд Тхача), далее Солонцовый хребет и Джуга, еще правее Пшекиш, за которым просматривается Атамажи, а еще правее встает Лагонакское нагорье во главе с могучими Фиштом и Оштеном. На самой вершине я увидел сорванную ветром табличку заповедника.Так стало ясно мне, что спускаться вниз к кордону Киша может обернуться некоторыми проблемами, Впрочем, возвращаться я и так задумал тем же путем,что и пришел. Пошел дождь. Немного спустившись вниз, я лег на рюкзак под поваленное дерево, повесив сверху свой небольших размеров дождевик. И как это я не смог предугадать вариант с отсутствием балагана? Через два часа, проснувшись, выполз из-под дерева. Небо было уже чистое, погода была просто отличная. Выглянуло солнце, стало очень тепло. Мигом я побежал обратно на вершину фотографировать пейзажи. Там же прямо возле вершины (чуть-чуть ниже) и заночевал под небольшим деревом у места чей-то недавней стоянки. Надо сказать, что еще на месте сгоревшего балагана мне удалось найти пакет с хлебом, упакованным 31 марта 2016 горда, а это значит, что некая туристическая группа посетила Ду-ду-гуш прямо перед молим приходом. Возможно именно эта группа останавливалась у вершины и разжигала костер. Развести новый костер на месте старого не составило труда. Поджарить на нем было нечего, однако я решил себя обезопасить таким образом от любопытных косолапых,которым запах костра о многом говорит. Когда совсем стемнело я лег на каремат, под голову положил себе вместо подушки рюкзак и накрылся шерстяной простыней. Снился мне весьма интересный сон, однако досмотреть его до конца помешал начавшийся в четыре утра дождь. Напал он на меня в эти самые четыре утра без объявления прямо как Гитлер и очень быстро превратился в ливень. Делать было нечего, пришлось сложить вещи и накинуть дождевик. Было еще темно. Прямо над моей головой пролетали большие совы. Где-то (наверное в балке Воровской) кричал свою безобразную песню шакал. К своему удивлению, где-то северо-восточнее места ночевки я заметил огоньки не так уж и далеко от себя. Заглянув в карту, понял, что это село Новопрохладное (Сахрай). В пол шестого, наконец, я начал спускаться. К ливню привык достаточно быстро, разве что лужи и грязь под ногами несколько раздражали. Вдруг дорогу мне перебежал небольшой олень. Раньше мне из животных часто встречались медведи, теперь же у меня началась "оленевая полоса", буквально каждый поход в этом году мне являются эти рогатые копытные. Наиболее интересным участком спуска был, конечно же, путь по дикому лесу вдоль балки. Благодаря наличию этой балки отклониться с курса я не мог. На этом спуске я перешел через несколько зон тумана, то попадая чуть ли не в молоко, то снова оказываясь на свету, через некоторое время вновь попадая почти в молоко. Внезапно я нашел в листве старую, но натоптанную человеком (не медведем) тропинку. Все-таки, она есть, но непросто ее распознать под листьями. Вдруг под большой пихтой я обнаружил череп какого-то животного, причем, череп достаточно массивный. Далее, оказавшись в очередной раз в тумане, неожиданно заметил странную группу деревьев, напоминающую крупное животное с рогами. Достав фотоаппарат, я не успел даже его включить, как вдруг эта "группа деревьев" резко вскочила и принялась от меня удирать. Это был снова олень, однако какой большой! На мой взгляд, он был меня выше ростом, за все время раньше мне не доводилось встречать оленей такого размера! Далее весь мой путь в поселок Хамышки проходил под дожем. В долине реки Белой было холодно и сыро. И только когда передо мной показалась табличка с надписью "Хамышки", неожиданно снова выглянуло солнце и стало так тепло, что мне стало ясно -зима в предгорных районах закончилась полностью, а впереди ждет жаркое и сумасшедшее лето с многочисленными, освобожденными из-под снега маршрутами!

Погода продолжала оставаться ясной. Солнечные лучи трудились, казалось бы, на всю мощь, однако складывалось ощущение, что количество снега за все время похода нисколько не уменьшилось. «Видимо, так сильно засыпало, что работы хватит надолго!» - подшучивал я, продолжая в пути вытаскивать застрявшие ноги из снега. Также, пользуясь случаем, я решил набрать в пустую бутылку немного снега, чтобы утолить жажду. Мы все дальше уходили в сторону плавного понижения средней высоты хребта, пересекая небольшие бугры, оставляя позади слева долину реки Шахе. Где-то внизу были практически неисследованные истоки реки Псий, в ту сторону от нашего хребта отходил крупный отрог, по которому можно было бы выйти к вершине Бзнич. Этот участок Сочинского национального парка, вероятно, одно из самых непосещаемых мест в этом районе. Однако мы с Ильей приготовились высматривать поворот на хребет Звезда, который можно случайно пропустить из-за сильного сброса высоты сразу после развилки, который можно перепутать с обычным склоном или небольшим отрогом. «Теоретически под снегом где-то здесь уже должна быть тропа, просто ее не видно» - пытался вспомнить Илья карту. Скоро мы подошли к весьма широкой проталине, где уже успела на несколько сантиметров вырасти зеленая трава. Рядом на высоких буках виднелось множество надписей, сделанных в разные годы. Последняя была оставлена в 1999 некими «Хейшу Х.Ш.» и «Л.Б.И.». Казалось, что в этом месте было популярное место стоянки. Но как здесь с водой? Возможно, рядом находится наиболее удобный спуск к реке? Мы могли только предполагать. Мой снежок, несмотря на помещение бутылки в отдел рюкзака, почему-то долго не хотел таять. В итоге, решив, что во рту таяние происходит гораздо быстрее, я высыпал снег обратно на землю и далее просто на ходу собирал кусочки сугробов и утолял жажду. Несмотря на трехчасовую почти беспрерывную ходьбу, мы продолжали оставаться на высоте около 1400 метров. За каждым спуском следовал такой же подъем. Изменить ситуацию и помочь выбраться из снежного плена нам мог только спуск на хребет Звезда, этот сброс высоты должен был стать необратимым. Находясь на лесистом хребте, было весьма трудно определить место, где нужно спускаться. Вдруг мы заметили какую-то небольшую горку справа, однако, спуск не выглядел резким, вероятно, это отрог между различными истоками Ходжико. Несмотря на усталость, мы продолжали свой поиск. Тем не менее, скоро дал знать о себе голод. И в самом деле, мы ведь плохо позавтракали! Решено было сделать очередную остановку. Решили достать тушенку и хлеб. «И все же, далеко ли до ближайшего ручья?» - задумывался Илья – «Возможно, не лучшая идея сейчас, но попробую проверить!». Оставив рюкзак, он принялся спускаться в сторону истоков Псия, а я оставался завтракать, взгромоздившись на рюкзак. Сразу стало невероятно тихо. В городе даже по ночам никогда не бывает совсем ничего не слышно, а тут как будто полностью все замерло. Находиться вдали от цивилизации на свежем воздухе при легкой приятной прохладе и полной тишине – что может быть лучше? Наверное, в таких условиях можно и всю жизнь прожить, скитаясь по лесам вместе с единомышленниками, и вряд ли когда-нибудь надоест. Минут через пятнадцать тишину нарушил треск сучьев – это вернулся Илья. До истоков он, естественно, не добрался, однако, заявил, что спуск теоретически возможен, хотя местами непрост. Зная, что снова пришла пора собираться, я решил на пару минут полностью расслабиться, чтобы набраться сил перед решением непростой задачи. Оставалось потерпеть совсем немного. Снова начался плавный подъем. Лавируя между деревьями, мы быстро поднимались в сторону вершины бугра. Все так же периодически мелькали трудночитаемые надписи. Тут в дупле ствола одного упавшего дерева я обнаружил воду, кишащую различными мелкими организмами. Первым моим желанием было сделать несколько глотков, хорошо, что вовремя подоспевший Илья смог меня остановить и уберечь от рокового шага. «Ну, когда уже будет нормальная вода!» - задавался я риторическим вопросом. Вдруг хребет начал уходить вниз, причем, впереди не был видно следующего бугра (если бы он был, то в условиях видимости при хорошей погоде, он все равно был бы заметен). Впервые за этот день я ощутил заметную легкость, пришла пора терять высоту. Стараясь держаться центра хребта, мы уходили все дальше влево, при этом создавалось ощущение, что люди там очень давно не ходили, и кругом было много зарослей. Когда спуск стал еще круче, мы решили на минуту остановиться и обсудить план действий. «Наверняка нам дальше вниз. Просто куда еще?» - пытался я убедить Илью. Он же ответил, что здесь не все так просто, как кажется и предложил пройти немного вправо. В эту сторону отходил некий будто бы отрог, двинувшись туда, мы через минуту нашли очередные надписи на деревьях. «Прочитай!» - обратился ко мне Илья, радостно указав на самое примечательное дерево, которое нельзя было на спуске не заметить. На старой-престарой древесной коре кто-то давным-давно вырезал «СОЛОНИКИ» и пририсовал стрелку, указывающую на запад. Теперь все был ясно. Хребет, по которому мы шли, спускался дальше в сторону Солохаула. Кстати, это тоже довольно интересный и мало хоженый путь. Но мы выбрали более длинную и интересную дорогу, и повернули резко вправо, оказавшись на хребте Звезда. Слева внизу был исток реки Кичмай под названием Хачунеш, а впереди просматривался длинный непростой спуск по сужению, заросшему плотным кустарником. Путь постоянно преграждали упавшие и наполовину упавшие стволы с колючими ветками. Часто перед этой лежащей мертвечиной ноги проваливались в ямы, невидимые под снегом. Постоянно мешала проходу лавровишня, да и просто лежащие старые ветки нужно было бесконечно перешагивать. Один раз, уровачиваясь от «щупалец» кустарников и топча сучки ногами, я чуть было не врезался об пень, самым наглым образом торчавший из снега прямо по центру хребта. Внизу не было таких джунглей, однако мы с Ильей уже настолько устали от траверсов, что были довольны текущей ситуацией. Сбросив около трехсот метров высоты, мы заметили, что пейзаж почти не изменился – кругом была все та же растительность, земля все так же была под снегом, а справа иногда между стволами показывались склоны Аутля. «Можно и чуть сойти с хребта, видишь, там удобно» - проговорил Илья, указав на почти ровную поверхность немного левее нашего курса. Хребет Звезда – это цепочка небольших вершин, высотой немного выше километра. Нам предстояло снова какое-то время идти без продолжительных спусков, держась примерно одного уровня. Я надеялся, что не придется снова взбираться на самый верх, постоянно наблюдая в пути за макушкой хребта, с которого мы немного спустились. Ровный участок траверса на верхней части склона казался весьма странным – идти было весьма легко, к тому же там не росли деревья. Складывалось ощущение, что под снегом началась дорога, по которой раньше могли ездить. В очередной раз, подняв голову вверх, вдруг я ужасно удивился, не заметив на вершине хребта снега. Зато впереди показалось прямо-таки нагромождение снежных глыб! Между этими глыбами зияли трещины, их пришлось обходить, а затем аккуратно перелезать через твердую снежную массу. Пару раз мне удалось глубоко провалиться. Однако, в конце концов, я выбрался вместе с Ильей к небольшой выемке слева от выступа, по которому мы шли. Здесь была снеговая линия, дальше было практически везде сухо, а прямо под макушкой хребта показался древний волок! Ну а в самой выемке журчал небольшой ручей! Мы сразу принялись доставать бутылки. Один из истоков Ходжико напоил нас как следует! Отсутствие снега и наличие дороги не только сильно нас обрадовало, этот также сказалось на скорости передвижения. Теперь можно было разгоняться и не чувствовать особой усталости, тем более, что никаких значимых подъемов больше не было. Дорога шла ровно, иногда пересекая большие грязные лужи. Через пять минут хода мы оказались на чьей-то стоянке, где обнаружили не так давно оставленный мусор. Кругом валялось множество баклашек и бутылок. «Люди бывают, заезжают сюда наверняка на мотоциклах. Жаль, что мусор разбрасывают и не забирают» - отметил Илья. Оставив позади это тусовочное место, мы ушли дальше в сторону горы Баркалова. Дорога нигде не терялась, не производила впечатление заросшей. Кругом валялась прошлогодняя листва, кое-где еще попадались пятна снега, было очень грязно. Можно сказать, что из зимы мы шагнули в позднюю осень. Каких-то особых пейзажей или видов на этом участке пути не было, поэтому можно было ни на что, не обращая особого внимания, лететь с большой скоростью. Перед лужами каждый раз мы с Ильей старались отходить друг от друга, чтобы случайно не обрызгать. Часто кто-то шел впереди, а кто-то чуть дальше, иногда меняясь. Наша скорость и вправду сильно возросла – как-то, обогнав Илью на несколько десятков метров, я был вынужден остановиться, чтобы нагнуться под склонившимися ветками, так за несколько секунд Илья почти меня настиг! Обогнув вершинку 1115 метров, мы прошли чуть выше истоков балки Рождественской. Еще через минут двадцать ходу было решено ненадолго остановиться для важной задачи. Пришла пора переодеться, я снял куртку и прикрепил ее к рюкзаку, а Илья заменил на ноги ботинки на кроссовки и снял шапку. Через пять минут наша беготня возобновилась. За горой Баркалова дорога пересекла макушку хребта и вышла на южный его склон. Совсем рядом были истоки Кичмая. Постепенно все чаще стала встречаться зеленая трава, где-то внизу уже даже мелькали зеленеющие кроны. Слева не было заметно никаких гор, превышающих по высоте хребет Звезда. Складывалось ощущение, что море где-то уже недалеко, примерно в пятнадцати километрах от нас и спуститься к нему не составляет труда. Скорость наша все увеличивалась, мы фактически бежали. Но даже несмотря на сильное увлечение скоростью, мы не смогли удержаться от соблазна сбегать на разведку, заметив вдруг хорошо накатанную дорожку, отходящую влево от основного пути. Увы, в любопытстве нам было не отказать, и через пару минут мы уже были у лавочки со столиком в небольшой чаще. На деревьях пестрела красная маркировка. Уж не находился ли где-нибудь рядом спуск в направлении горы Межвейс? Также на деревьях было несколько вырезанных надписей с непонятными словами, написанными русскими буквами. Самая новая из них было сделана в 2013 году, а, значит, все же в эти места до сих пор наведываются сочинские и лазаревские туристы. Самое большое и удивительное дерево было толщиной в два человеческих обхвата, причем, в нижней части этого бука не было веток, а вверху крупные ветки располагались таким образом, что чуть не сплетались друг с другом. Судя по своему виду, этот великан застал русских императоров. Напротив стояли пеньки и лежали готовые дрова, их часть была накрыта оставленной кем-то пленкой. Отдохнув пару минут на лавке, я уже было приготовился снова выдвигаться, как вдруг Илья сделал мне знак не шуметь и достать фотоаппарат. Сначала было трудно понять, что произошло, я долго всматривался в абсолютно неподвижную рощицу, в которой на первый взгляд ничего не происходило. Но неожиданно мои глаза уловили какое-то движение между ветками. Это была косуля. Она четко понимала, что мы поблизости, но не убегала и продолжала следить. На фотоснимке вряд ли было видно ее силуэт, поэтому я начал снимать видео так, чтобы на записи животное угадывалось бы по едва заметным движениям шеи и ушей. Через минуту пугливое создание начало потихоньку отходить. «Тут вообще их несколько даже ходит, даже детеныш есть поблизости, на это указывают следы» - тихо проговорил Илья. Вернулись на основную дорогу. Следуя по ней дальше, скоро мы заметили слева внизу полностью зеленую часть обширного лесного массива, покрывающую абсолютно все небольшие хребты и долины южнее и ниже хребта Звезда. Как же было здорово – всего на триста метров ниже лес уже выглядел чуть ли не по-летнему! Снова возникла иллюзия близости моря, возникало ощущение, что оно может показаться совсем недалеко от нас за каждым поворотом. «Быстро же мы попали из зимы в субтропики!» - посмеивался я. С дороги открывались замечательные виды, было тепло, мы плавно спускались вниз – сплошное удовольствие. Теплый ветер ласкал наши обгоревшие лица. Справа возвышались небольшие скалы. Однако такой порядок вещей длился недолго. Спустя некоторое время дорога вновь повернула и сместилась на противоположный склон. Показались старые синие таблички национального парка, запрещающие жечь костры и сбор краснокнижных растений. Ну, хоть табличек, запрещающих проход, не было. На северном склоне хребта было не так тепло, как на южном, и деревья с зеленой листвой попадались на нем реже. При этом на многих растениях уже набухали почки, и потихоньку появлялась зеленая пигментация. Скоро на дороге показались завалы веток. Примерно там мы чуть было не сошли с этой дороги на убогий волок, уходящий в сторону. Важно было не ошибиться в этом сомнительном месте. Дальше начался новый грязный участок дороги с встречающимися лужами талой воды, он был сильно перегорожен ветками, которые объехать мог только мотоцикл. Горка слева поднималась над нами все выше, и дорога все ближе прижималась к ней. Неудивительно, что спустя некоторое время, мы опять встретили небольшие участки снега, таяние которых растянулось, благодаря особому их расположению на склоне. Большинство деревьев слева были согнутыми, нижние части массивных стволов часто располагались чуть ли не параллельно земле – все это следствие произрастания не на ровном месте, и выпадающий зимой снег с каждым годом все больше искривляет стволы. Позабавившись вновь появившимся снегом, мы подумали, что ничего подобного нам больше не встретится, как вдруг за поворотом показался снежник размером крупнее. Мы его пересекали полминуты. «Ну, может быть, хоть теперь все?» - спрашивал я. Но не прошло и минуты, как дорога внезапно стала подниматься вверх, и мы выбрались на большой полностью заснеженный участок склона, которому не было видно пределов. Сделав всего два шага, мы увязли в снегу. «Что-то это мне напоминает» - ухмыльнулся Илья. Добро пожаловать в зиму обратно? Похоже это, действительно, редкий феномен, когда в самом конце апреля на высоте около 700 метров в сочинском районе можно наблюдать снег. А ведь в любой другой год в этих местах к началу мая уже давно все зелено как летом. Целых три минуты мы пересекали не успевшие растаять остатки природной стихии, две недели назад подчинившей себе все горные и предгорные районы Краснодарского края. Затем дорога опять пошла вниз. Деревья кругом были совершенно голые, внизу отсутствовал подлесок. Постепенно наступал вечер. Несмотря на то, что с самого утра мы начали быстро идти к побережью, а после родника на хребте Звезда ускорились еще больше и почти нигде не останавливались, до сих пор нам ни разу не встретились люди, а также машины, строения и вообще признаки человеческой цивилизации. Мало-помалу у нас с Ильей складывалось ощущение, что мы где-то сбились в намеченного пути и уходим совсем по другой дороге в ненужную сторону. Отчасти это мнение подогревалось тем, что дорога шла не в сторону приморских хребтов, а параллельно им. Вдруг впереди показалась табличка охранной зоны кабеля. «Кому придет в голову здесь копать?» - подумали мы. Чуть ниже на склоне мы снова заметили снег. «Это, никогда, наверное, не кончится» - сказал я Илье и тут же предложил подумать о поиске места для ночевки. «Вообще хочется к морю спуститься, но, походу шансов у нас мало. Да и неизвестно куда забрели» - отвечал он. Единственное, что помогало не угасать надежде, встретить на побережье хотя бы следующее утро, так это непрерывность самой дороги. И пусть наша «магистраль» не отличалась хорошим качеством, она на хребте была всего одна и упорно в течение нескольких часов вела нас четко в определенном направлении. Такие дроги редко кончаются тупиком и обычно в итоге спускаются в человеческие поселения. Однако кто сегодня пользуется этой дорогой? Делянок лесорубов мы не встретили, да и хребет Звезда для массового отдыха хребет не слишком подходит. В итоге было решено продолжать быстро идти по нашей «магистрали» до самого заката. В конце концов, на этой высоте ночью уже не было холодно, да и поставить лагерь можно было и при свете фонаря. Кругом был сплошной дикий однообразный лес. Иногда справа мелькала какая-то невысокая выраженная вершина, она была примерно в двух километрах от нас. Вероятно, это была гора Жемси, впрочем, могу и ошибаться. Через некоторое время дорога в очередной раз пересекла гребень хребта, и перед нашим взором появился небольшой приморский хребет с отрогами, спускающимися в долину истоков Чемитоквадже. Чтобы оказаться там, нам пришлось бы спускаться глухие балки ручья Чемита и наверняка несколько часов блуждать в лесных дебрях. «А может, рискнем?» - спросил Илья. Мы остановились, и стали внимательно рассматривать долину. Есть ли там дорога внизу дорога? Узнать это было невозможно, не спустившись. Решать нужно в таких ситуациях быстро – солнце все ближе сползало к горизонту. Чтобы выйти к морю, достаточно было выбрать любой из истоков и начать двигаться вдоль русла, таким образом можно выйти к дорогам и человеческому жилью. И все же, хорошо подумав, мы от такой затеи решили отказаться. На руслах могут встречаться каньоны, в которых можно застрять. «Не покинем нашу дорогу, она точно нас куда-то приведет, пусть не сразу, зато наверняка» - заключил я эту мысль. 8 Дорога все меньше походила на ровную, она все больше змеилась, огибая небольшие бугорочки. Она даже стала понемногу превращаться в добротную гравийку. На спусках мы ускорялись до предела, поэтому из-за появившихся камней скоро появились неприятные ощущения в пальцах. Я начал переживать о том, что если дело так и дальше пойдет, то натру мозоли. За наиболее крутым участком спуска мы заметили на небольшой зеленой полянке недавнее кострище – кто-то нарушал одно из правил национального парка. На этой высоте мы, наконец, видели вокруг себя пробуждающиеся от спячки растения, на деревьях была первая свежая зелень. «О, а это что?» - вдруг удивился я, заметив чуть дальше какую-то громадную синюю трубу, спускающуюся с хребта и проходящую над дорогой. Через пару минут стало ясно – это газопровод высокого давления, та самая линия, вдоль которой мы поднимались, торопясь еще на Грачевский перевал. Я знал, что за ГКХ газопровод отходит в сторону поселка Марьина, и по этой причине запрещено находиться без пропуска в урочище Стагоки. «То есть, мы сейчас выйдем к Псезуапсе?» - спросил Илья. «Наверное, причем, не обязательно в Марьино, может быть и чуть ниже» - предположил я, догадываясь, что это наверняка ошибочное мнение. За линией трубы снова начался подъем, причем, довольно выраженный. В самом начале появился открытый шлагбаум. Дорога уходила в западном направлении, все так же следуя параллельно побережью. «Опять подъем? Ну, ничего себе» - проговорил я, не зная, что делать, радоваться или грустить. Уже на первых метрах подъема мне стало ясно, что усталость наступает. Илья же оставался бодрым и одинаковыми большими шагами начал вырываться вперед. Мне же хотелось чего-либо перекусить, однако легкого перекуса в рюкзаке было мало. К счастью, быстро покопавшись в куртке, обнаружил пачку сухариков, купленную в Апшеронске и совершенно забытую. Небольшая остановка всего на двадцать секунд лишила меня возможности видеть Илью, он успел уже далеко упрыгать, и чтобы снова его догнать, мне пришлось бежать. Чуть дальше крутизна подъема сильно уменьшилась. Слева был крутой обрыв, за которым виднелись небольшие пригорки, торчащие из зеленого лесного массива. Но, несмотря на хороший обзор, ни побережья, ни населенных пунктов, видно не было. Наесться пачкой сухариков я не смог, этого было мало для утоления голода, тем не менее, мне все больше, как и спутнику, не хотелось ночевать в лесу, потому продолжал бежать, стараясь не отставать от Ильи, рассчитывая добраться до поселка засветло. Когда обрыв скрыла группа деревьев, вдруг мне показалось, что стало как-то непривычно темно. Закат приближался, нужно было поторопиться. Минут через двадцать, наконец, мы начали круто спускаться. Дорога сильно закрученным серпантином уходила с хребта в широкую низко расположенную долину. Было интересно, далеко ли от нас река, я постоянно прислушивался в надежде услышать шум воды. На каждом из сегментов серпантина мы сбрасывали несколько десятков метров высоты. Была тольео одна неприятность – медленно формировались на стопах мозоли, ноги чувствовали каждый камешек. В очередной раз сморщившись от неприятного ощущения, я посмотрел под ноги и вдруг заметил справа в листве ежа. Неторопливое животное копошилось в земле, воспользовавшись, случаем, решил его сфотографировать. «Какие густые заросли кругом» - неожиданно удивился Илья, уже фактически подходя к реке – «Наконец-то, мы выбрались в месяц май!». Тут справа показалось какое-то старое каменное строение. С момента выхода из Шпалореза, это было первое, встреченное потенциальное жилье. Железные ворота были открыты, но внутри, скорее всего, никого не было, здание выглядело опустевшим и забытым. Уже дома, посмотревшие мои фотографии люди, сказали, что это была баня. Возник вопрос, как переходить реку. Первоначально мы поднялись чуть выше и рассчитывали перепрыгнуть русло, но затем, чтоб не рисковать, снова спустились на дорогу, разулись и перешли вброд. Холодная, но приятная вода отлично нас взбодрила. На противоположном берегу дорога продолжилась, теперь она вела по правому берегу реки в сторону моря. Почти сразу же я заметил камень с надписью «Солоники» и стрелкой, указывающей в сторону, куда мы шли. «Неужели не ошиблись? Отрадно же» - обрадовались мы и довольные продолжили путь. Через минуту выбрались к шлагбауму. С обратной стороны была табличка национального парка «проезд запрещен». Так вот почему не было нигде машин. Гравийка шла ровно, подъемов уже почти не было, идти было легко, мы уже были в предвкушении появления человеческих поселений. Солнце, тем временем, уже достигло линии горизонта, однако даже после заката остается еще немного светового времени, и нужно было воспользоваться этим промежутком. Получив убедительные доказательства того, что идем правильно, стало так же понятно, что за природные объекты окружают нас. На другом берегу реки возвышалась лесистая гора под названием Серентх, известная своими дольменами. Ну а река, вдоль которой мы шли, именовалась Цуквадже. Скоро мы подошли к постройкам интересной формы, относящимся к СНТ «Лесник». На этих садовых участках, кстати, есть несколько интересных дольменов. Становилось все темнее. За выходом из СНТ опять появился лес. «Надо же, это еще не Солоники!» - удивились мы. Чуть дальше показалась на другом берегу ЛЭП, а где-то впереди засияли огни. «Завод какой-то» - отметил я, когда мы вышли на дорожное расширение и увидели на другом берегу деревообрабатывающий цех – «Но где же поселок?». Из зарослей вышли три лошади, хозяина с ними не было. Я сфотографировал их два раза, автоматически сработала вспышка. «Темнеет» - заметил Илья – «Со страшной силой. Может, тут остановимся и заночуем?». «Нет, давай уж доведем дело до конца. Отдохнем пять минут, а потом выберемся к морю» - ответил я ему. Кругом была приятная тишина. Отдыхая на рюкзаках, мы уже представляли себе теплое море, множество отдыхающих и большое количество еды в местных кафешках. Тут тишину нарушил какой-то странный рев. Через минуту мимо нас проехал автомобиль. Через минуту мы снова были на ногах, Все чаще появлялись на пути дома, многие из них производили впечатление брошенных. Лишь внизу почти у самой реки были отличные жилые постройки. «Глянь-ка, дизайн у этих баз необычный, на побережье таких больше не видел. Наверное, по-гречески все сделали, не случайно назвали это Солониками!» - говорил Илья. Затем дорога стала отдаляться от поселка, мы снова оказались в темноте. Минут через десять снова появились какие-то дома совсем рядом, а где-то впереди показалось множество мерцающих огней. Выбравшись на левую обочину, мы заметили мост, но решили на него не сворачивать, и метров через двести вышли на широкую трассу, ту самую, по которой каждый день тысячи автомобилей мчат на курорты Краснодарского края. Момент был крайне необычным – представьте, что вы идете по старой малоезженой дороге через сады и редколесье, иногда встречая старые избы и фермы, и за очередным поворотом вдруг замечаете оживленную перегруженную трассу, где рядом стоят многоэтажки с супермаркетами, санатории и везде играет громкая музыка. Сразу мы задумались о своем внешнем облике, в цивилизованном районе он был не особо к лицу. В таком виде даже в магазин лучше было не заходить. Воспользовавшись подземным переходом, мы перешли трассу, а затем принялись по узким запутанным улочкам пытаться выйти к морю. Выбирая безлюдные переулки, скоро наткнулись на тусующуюся компанию гоповатого вида, Заметив нас, эти ребята сами ушли, наверное, испугались. В проулках было много интересных надписей, например, «столовая». Жаль, что она была уже закрыта. Было почти девять часов вечера. К счастью, мы не запутались в трущобах и без труда вышли к ступенькам у платформы, а заем перешли железную дорогу. Оставалось лишь немного спуститься к галечному пляжу. Сразу послышался приятный шум волн. Через пару минут мы уже стояли у самого берега. Желая поскорее соприкоснуться с достигнутой целью, я ополоснул руки и убедился, что вода невероятно теплая по сравнению с водой в той же Цуквадже. Было почти девять часов вечера. На побережье никого не было, кроме трех резвящихся у костра мужиков. Отойдя немного в сторону от них, мы постелили пенки и залезли в спальные мешки. Нужно было передохнуть после насыщенного дня. Уже дома мне удалось подсчитать, что мы прошли за день сорок четыре километра. Честно говоря, и нельзя сказать, что мы сильно устали. Разве что, мозоли на ногах немного раздражали. Не было еще и пяти утра, когда я открыл глаза. Совсем рядом мчала по рельсам электричка, ее пассажиры с таким интересом смотрели на лежащих в спальниках двух человек, как будто увидели самое необычное зрелище в своей жизни. Скорчив забавную рожу, я помахал им рукой. Все так же бились о берег волны. С места ночевки было хорошо видно на мысе поселок Лазаревский. Спать мне больше не хотелось, но и идти куда-то было лень. Ноги казались большими и тяжелыми, сложно было шевелить ими в спальнике. Высунувшись немного наружу, я себя чувствовал как древняя неуклюжая рыба, впервые выбравшаяся на сушу, и уже приготовившаяся стать земноводным, однако не знающая, чем на этой суше можно вообще заниматься. К шести часам стало значительно светлее, появились солнечные лучи. На побережье начали подтягиваться отдыхающие и работники пляжа. «Вы наверняка беженцы с Украины?» - спросила меня уборщица, разбудив при этом Илью. «Нет, мы беженцы из снежной Аутлии» - пошутил я, указав уборщице на свой туристический рюкзак. Она намек поняла, и больше нас никто не беспокоил. С восходом солнца становилось все жарче. Мы решили искупаться в море. Вода была просто отличная! С прошлого лета я ни разу нигде не плавал, и теперь пользовался этой подвернувшейся возможности на полную катушку. Затем, собрав вещи, мы пошли на остановку, по пути заглянули в магазин. На автобусе добрались до Лазаревского и выяснили,что билетов на электрички и автобусы до Краснодара не было, и можно было купить билеты только на поезд, причем только в купе. Дорого, конечно, но деваться было некуда. На пути в Краснодар в вагоне мы чуть не расплавились от жары. Да, в самом низу было настоящее лето, можно было устраивать курортный сезон. Какой контраст с предгорными районами, расположенными лишь чуточку выше! Домой мне удалось приехать только перед наступлением вечера. Мы нисколько не пожалели, что вместо привычных и знакомых исхоженных мест решили в свободное время пройти забытый советский маршрут. Подводя итог, хочется сказать, что этот путь, действительно, был труден, каких-то особых красот (особенно в лесной части) там тоже не было. Однако этот выход оставил в памяти очень яркий след. Там не было балаганов, оборудованных стоянок, толп туристов, приятных посиделок и песен и костра. Но зато там были всплески адреналина на лавиноопасных склонах Аутля, пробежки через дремучие заросли и ночевки в абсолютной глуши, кишащей медведями и кабанами. Там была интрига, а также захватывающие повороты сюжета, решение пространственно-ориентированных задач. Именно это в походе и понравилось больше всего, невзирая даже на монотонность и тягомотину некоторых моментов. Ну и самое удивительное. Многим туристам нравится концепция «идти через горы к морю», сначала побывать среди ледников и альпийских озер, а затем в самом конце искупаться в теплом море. Однако все известные подобные маршруты заканчиваются не у побережья, а в поселках (Солохаул, Марьино, Красная Поляна и т.д.) откуда до моря еще нужно добираться на автобусе . Нам в этом походе удалось довести эту концепцию до совершенства. Впервые к морю мы пришли своими ногами, практически не сталкиваясь с цивилизацией. Так что, именно этот маршрут является, пожалуй, лучшим воплощением подобной идеи.

Было уже полтретьего. С самого утра мы прошли не больше трех километров, но устали мы при этом значительно больше, чем за предыдущий день. Чтобы избежать еще одного траверса, мы задумали искать выход к морю. Обычно туристы, посетившие Аутль, или ломятся к озеру Хуко и, стараясь избежать встреч с егерями, уходят в Солохаул, или же спускаются в Марьино по речке Псезуапсе, частенько разливающейся так, что не на каждой машине можно переправиться вброд. Еще перед траверсом мы решили, что если обойти Аутльудаться, то будем искать проход в поселок Солоники, расположенный на побережье недалеко от Лазаревского. Карты у нас с собой не было, однако поскольку дома нам удалось все же на нее взглянуть одним глазком, мы примерно представляли себе дорогу вниз. Кстати, с площадки, где лежали наши рюкзаки, первая часть спуска просматривалась просто отлично. За восточным гребнем Аутля протянулся невысокий лесистый хребет, от которого в районе горы Лысой отходил другой хребет, полукругом заворачивающий на запад в сторону горы Баркалова. Этот хребет носит звучное название Звезда. Про него очень мало информации в книгах и туристических отчетах, путешественник Иван Бормотов, например, пишет о выходах горного хрусталя на этом хребте, так же вскользь упоминает о красивых водопадах в каньонах Ажу и Баркалова. Каньон Ажу был совсем рядом с нами, только намного ниже, из-за огромного лесного массива, полностью покрывающего весь речной бассейн, было трудно оценить его глубину, узость прижимов и крутизну склонов. Пусть покорить Аутль так и не удалось, зато мы стояли на пороге самого дикого, непосещаемого и удивительного участка Сочинского национального парка. Для того чтобы оказаться на лесистом хребте было необходимо сбросить больше сотни метров высоты. Туристы, добравшиеся до озера Хуко, наверняка обращали внимание на восточный склон Аутля и могут примерно догадаться о сложности спуска. Первоначально мы обогнули пояс колючего можжевельника, а затем принялись огибать скальные стенки, постоянно чередующиеся с относительно пологими площадками. Порой было проще сесть на корточки и ехать вниз по травяному склону, хватаясь за все подряд, чем медленно, стараясь не терять равновесия, идти вниз. Иногда, проходя между скалами, нужно было спрыгивать вниз, а затем тут же хвататься за ветки, одновременно стараясь, чтобы колючая ветка не залетела в глаз. Когда скальник остался позади, проще все равно не стало, потому что сразу увеличилась глубина снега. Однако склон стал более пологим. И можно было слегка увеличивать скорость. Просветы между деревьями отлично помогали не терять направление, долго макушка лесистого хребта не хотела к нам приближаться и оставалась далеко внизу. Склоны отрога становились все более пологими, казалось, что остается еще немного пройти и спуск в сторону каньона Ажу станет возможным. За сплетенными кустами вечнозеленой лавровишни отрог вдруг резко сузился, и впервые удалось рассмотреть безымянный хребет во всех деталях. Состоял он из нескольких небольших горок, наибольшей из которых была некая Лысая, высотой чуть выше 1400 метров. До начала подъема на этот бугорок нам и предстояло добраться, а затем выискивать поворот на юг. Не прошло и десяти минут, как мы оказались на широком участке хребта, сплошь покрытом лесом. Все опасности этого похода, связанные со сложным рельефом, наконец, полностью закончились. В диком лесу было очень тихо и комфортно. В верхней части плавного южного склона уже можно было разглядеть среди снежного одеяла первые проталины. Там среди прошлогодней желтой листвы уже проклевывалась новая свежая трава и первые цветы. «Начало весны?» - думал я – «Надеюсь, что раз в ближайшее время снег здесь начнет быстро таять, благо, погода хорошая». Утром и днем, действительно, стояла хорошая погода, лишь под вечер небо стали затягивать облака, однако непогоды все равно не предвиделось. Идти по хребту было легко, подъемов уже почти не было. Помимо наших следов, на снегу отлично просматривались следы оленя, а иногда попадались следы медвежьи. Медведь охотился на оленя? «Теперь здесь бегают не только животные, но и мы!» - говорил Илья – «А вот раньше люди здесь бывали!» И тут же указал мне на дереве, с вырезанной надписью «1975 г. 29…(и дальше набор непонятных букв и цифр). Сомнений уже не осталось – спустившись с крутого скалистого восточного гребня горы Аутль, мы оказались на старом давно забытом маршруте, заканчивающемся в далеких лазаревских Солониках у теплого моря. Звериные следы шли четко по самой макушке хребта, как бы указывая нам верный путь. За небольшим спуском последовал небольшой набор высоты, таким образом, мы снова оказались выше отметки 1500 метров. Глубина снега на подъеме оказалась большой, проверяя ее, я случайно сломал свою палку, верой и правдой служившую мне на опасном траверсе, пришлось искать новую. Немного обогнав Илью, почти в самом конце подъема я остановился, чтобы дождаться своего спутника и развернулся. И вдруг увидел просто потрясающее зрелище – за тонкими стволами деревьев поднимался огромный конус горы Аутль, тотчас же стало понятно, как много нам оставалось подняться до вершины. Однако чтобы запечатлеть этот уникальный вид, необходимо было пройти еще немного дальше по хребту. Поднявшись еще выше, мы с Ильей заметили, что наш гребень стал значительно уже, а с левой стороны порой нависают снежные козырьки. Впрочем, особой опасностью эти козырьки не отличались из-за достаточно простого северного склона, не представляющего собой обрыв. Единственное, что не сильно радовало меня, так это разная глубина снега в близкорасположенных местах, не слишком приятно, когда одна нога проваливается на десять сантиметров, а другая тут же на целых тридцать. Иногда ноги спотыкались об ветки, скрывающиеся под снегом. Да-да, стелющиеся по земле, ветки лавровишни, мешают проходу по пересеченной местности не только летом. Добравшись почти до самой высокой точки хребта, мы с Ильей вдруг вышли к небольшому понижению и там заметили в земле провал, напоминающий вход в пещеру. Рядом было много звериных следов. «Может это нора?» - подумал я тогда. Аккуратно спустившись вниз без рюкзаков, мы заглянули внутрь провала. Привходовая часть сильно заросла лишайником, кругом также валялись сухие листья, попадались пучки зеленой травы, снега. Разумеется, там не было. Трудно было оценить точную глубину этого колодца на глаз, однако было ясно, что она не так уж и мала. Спуск выглядел довольно непростым. Снаряжения для обследования провала у нас не было, поэтому оставалось только выбираться назад и двигаться дальше в сторону горы Лысая. Лес становился все гуще, иногда движению мешали заросли. С каждым набранным метром высоты все лучше можно было рассмотреть наш уже пройденный путь, тем не менее, силуэт Аутля еще оставался за чередой деревьев. При этом под восточным гребнем этой горы все лучше просматривался сложный для прохождения скалистый отрог, с почти голым восточным склоном. Как же проходил старый советский маршрут? Каким образом туристы с отрогов ГКХ попадали на гору Лысую? Без сомнения, группы пересекали этот сложный скалистый отрог, который нам с Ильей посчастливилось оставить далеко внизу во время попытки восхождения и не затронуть в рамках своего похода. Но как группы переходили через него? Ни одно место не казалось удобным для прохождения. Этот вопрос, надо сказать, для меня открыт до сих пор. Зрелищного и восхитительного вида на Аутль, не загороженного лесом, оставалось ждать недолго, за очередным плавным поворотом хребта, наконец, появилась возможность этим видом полюбоваться и сделать эффектные фотоснимки. Аутль с этого ракурса смотрелся намного лучше, чем с Грачевского перевала или с озера Хуко. Суровая заснеженная гора с крутыми заснеженными склонами, почти отвесными скалами сверху и глухими лесами снизу, смотрелась величественной и неприступной. Она казалась в какой-то степени священной, куда запрещен вход простым смертным, при этом, в то же время, она напоминала до сих пор никем не покоренную тибетскую вершину Кайлас. За очередным сужением хребта, мы с Ильей, наконец, выбрались на самую высокую точку хребта 1541 метр. Грех было не сфотографироваться на фоне Аутля! Также с вершины отлично просматривался Главный Кавказский хребет, понижающийся перед озером Хуко почти до отметки 1100 метров, чуть дальше этого места от хребта отходит крупный отрог, по которому можно спуститься в Бабукаул. Постепенно наступал вечер. Мы с Ильей начали спуск в сторону пупыря высотой 1434 метра. Хребет заметно расширился, кое-где начали встречаться небольшие овраги. Мы старались держаться левого края. Среди деревьев в основном встречался бук, лавровишня тоже была не редкость, а вот пихт и других хвойных деревьев почему-то не было совсем. Возобновились следы оленя. Не обращая на них внимания, я шел строго по хребту, иногда протискиваясь между кустами и застревая в снегу, а затем, через некоторое время, опять встречал эти следы на своем пути. «Видишь, олень умнее тебя, он обходит неприятные места» - шутил Илья. Из-за расширения гребня на некоторое время мы потеряли возможность видеть панорамы. Вдруг на большом дереве я увидело нечто, показавшееся мне маркировкой, однако, подойдя ближе, убедился, что это просто чуть более темный участок коры. Наверное, если бы это действительно была маркировка, нам бы встретился еще не один такой знак, но до самого конца пути не попалось ни одной маркировки. Зато надписей на деревьях было множество. Некоторые были настолько старые, что их трудно было прочитать, их можно было перепутать с рисунком коры, изготовленным самой природой. Обходя вечнозеленые заросли лавровишни, мы снова вышли к левому обрыву. В эту сторону от хребта отходило множество отрогов, разделенных балками, вероятно, некоторые отроги резко заканчивались и круто обрывались отвесными стенами в устье балок намного выше основного русла реки Ажу. В предзакатные часы погода стала улучшаться. Ярко светило солнце, небесная синева хорошо успокаивала. Я чувствовал приятную усталость, при этом, лениво шевеля ногами, продолжал бороздить снежное покрывало, напоминающее окрас зебры, где черными полосками являлись тонкие высокие деревья. Скоро на пути показалось поваленное дерево. Перешагнув через него, сначала я хотел на него плюхнуться сверху и уже не вставать до самого утра, но затем почему-то передумал и решил не останавливаться до самого заката. «Гляди-ка, совсем свежий след!» - сказал тут Илья, указывая на круглый отпечаток медвежьей лапы около десяти сантиметров в диаметре – «возможно, эти медведи вообще человека никогда не видели!». Интересное же было у нас соседство. Солнце все ближе склонялось к горизонту, и скоро я поймал себя на мысли, что становится прохладно. Справа между деревьями стала мелькать какая-то далекая приморская гора, по очертаниям напоминающая знак обобщения. По макушке гребня тянулись два ряда искривленных (пьяных) деревьев, проходя между этими рядами, я снова стал замечать надписи. На коротком участке спуска чуть дальше мы увидали довольно интересную надпись 1987 года. «Гляди-ка, написано «Черногор» - сказал мне Илья - «отсюда ходили на плато Черногорье, значит». «Погоди, вроде бы написано «Чернобор С. М.»» - попробовал еще раз прочитать я – «возможно, это чье-то прозвище или фамилия. А, впрочем, вряд ли мы это узнаем». Оставив позади себя два небольших пупыря, мы выбрались к началу короткого и ничем не примечательного подъема на гору Лысую. Однако подниматься вверх нам было совсем не нужно. Прямо в этом месте хребет резко заворачивал направо и продолжал тянуться в южную сторону. Мы решили заночевать на этом повороте. Спустившись чуть-чуть ниже, Илья обнаружил относительно ровное малоснежное место с наличием рядом поваленных деревьев, упавших настолько удачно, что можно было развести костер нодья. Однако нам хватило обычного костра. Сушняка кругом было много, цепная пила вновь пригодилась. На ужин Илья приготовил тушенку, а затем принялся растапливать снег в котелке. Это, кстати, хороший плюс зимы и межсезонья – наличие снега спасает от жажды. Учитывая, что маршрут проходит по макушкам хребтов, летом за водой необходимо спускаться в балки, ближайшая вода может быть на несколько сотен метров ниже. Да и к тому же неизвестно, где именно можно спуститься без проблем, а где выход заранее обречен. Погода оставалась хорошей, но все сильнее вступающая в свои права темнота, принесла с собой холод. Я начал потихоньку замерзать и кашлять. Заболеть в походе очень не хотелось, поэтому, отхлебнув горячей воды, решил полезть в спальник. Несмотря на холод, ночевка без палатки нисколько не показалась нам плохой, было достаточно теплых спальных мешков. Добравшись до линии горизонта, солнце напоследок осветило обширные территории горно-лесной зоны Сочинского района. Многочисленные невысокие вершины, поднимающиеся над балками и каньонами, напоминали застывшие волны, бушующие в море леса. Этот непрерывный лесной массив до сих пор содержит в себе множество глухих уголков, которые до сих пор ждут своих исследователей. Проснулись мы утром не слишком рано. Нам оставался заключительный переход к морю. Рассчитывая на легкий и приятный спуск, мы, тем не менее, понимали, что за этот последний день похода будет пройдено самое большое количество километров. Особо не церемонясь с завтраком, мы лишь слегка перекусили, а затем в очередной раз выдвинулись в путь. Рюкзаки после двух дней перехода стали заметно легче. Я себя чувствовал полным сил, но, увы, стоило мне встать на ноги, нацепить рюкзак и сделать несколько шагов, как тут же вернулась усталость, и стало ясно, что придется ее преодолевать. Такое состояние могло быть вызвано и простудой, но, к счастью, уже днем я чувствовал себя лучше и не заболел впоследствии. Мы шли в южном направлении, внимательно следя за направлением хребта. Первоначально мы спускались вниз, пересекая проталины. Под ногами шуршала прошлогодняя листва, идти было очень легко и не напряжено. Но чуть дальше хребет резко сузился, снова появился снег, и опять начались уже доставшие нас проваливания ног. А из-за маленькой ширины гребня, мы уже не имели возможности обойти все кусты, мешающие проходу, и приходилось буквально прорубать себе путь через мешанину веток. Видимо еще не проснувшись окончательно, я несколько вяло отмахивался от веток и боялся, что мне случайно может заехать по лицу какой-нибудь колючий стебелек. С появлением солнца сразу же стало теплее, погода вновь обещала быть хорошей. «Надо же, ни одного дождя, небывалый случай!» - радовались мы. Но от проблем веток и глубокого снега все равно было никуда не деться – перед началом плавного спуска нам предстояло перебраться через целый ряд неказистых пупырей. Вдруг чуть ниже себя заметил я серну. Рефлекторно потянулся за фотоаппаратом, но сразу после встречи наших взглядов, серна спряталась за дерево и, лишь чуть выглянув, продолжала за мной следить. Илья в это время увидел другую серну с детенышем. По мере нашего приближения к животным, они медленно отходили все дальше вниз к спасительным балкам реки Шахе. Поняв, что заснять серн уже не получится, мы тронулись дальше. Справа можно было рассмотреть всю верхнюю долину реки Ходжико. Говорят, что по основному руслу этой реки проложена конно-верховая тропа, по которой можно взойти на вершину Аутля. Вероятно, именно ее использовали черкесы, развалившийся аул которых был несколько десятилетий найден на склонах этой горы. Мало кому удавалось сфотографировать Аутль с южной стороны, находясь достаточно близко к нему. Примерно через час пути мы могли наблюдать южные склоны этой горы достаточно хорошо, благо, хорошая погода позволяла. Прямо от вершины вниз уходил крупный отрог с небольшой лысоватой вершинкой (его отлично видно с вершины). Было неясно, можно ли подняться по этому отрогу на самый верх. Скорее всего, без снаряжения это невозможно. Такой вот Аутль закрытый почти со всех сторон. Монотонная череда подъемов и спусков продолжалась. «Судя по нашей скорости, не факт, что мы сегодня доберемся до моря!» - рассуждал я в пути. Илья ответил, что, скорее всего, нам до снеговой линии еще влачиться несколько часов. Перспектива была ошеломляющая! И все же, деваться было некуда, мы продолжали проваливаться в снег, а затем, прикладывая силу, их вытаскивать, а затем снова проваливаться. Кругом было все то же криволесье. Пытаясь как-то себя развлечь, начал фотографировать надписи на деревьях. Признаюсь, хотя портить деревья нехорошо, но часто меня завораживают старые полу стершиеся записи, они дают возможность соприкоснуться с историей. И сразу же в голове возникают вопросы: «кто шел здесь в каком-нибудь 1927 году, и с какой целью?», «о чем разговаривали эти люди, что у них было с собой?», «произошло ли с ними что-то интересное?». Практически все, встречающиеся записи, были очень старыми. И вдруг мы заметили надпись 2005 года! Значит, кто-то даже после того, как маршрут после развала СССР оказался забыт и никому не нужен, некие люди все же сюда захаживали. Хребет начал плавно поворачивать в западном направлении. Стараясь не останавливаться, мы с Ильей средним темпом бороздили снежный покров. На очередном подъеме я опять начал уставать. Но вдруг справа показалась небольшая полянка с еще нерастаявшей твердой коркой и отличным видом на Аутль. Также с нее можно было увидеть вершину Стагоки и даже Главный кавказский хребет. С удовольствием сделал несколько кадров и сфотографировался сам. За небольшой поляной снова продолжился подъем. Чтобы не так сильно уставать, я как обычно решил отключить все свои раздумья и просто подниматься до самого верха на автомате, но тут заметил, что Илья тоже заметно подустал. И все же, тяжело ступая, мы прошли еще несколько сотен метров по этому интересному хребту, а затем, увидев совсем рядом конец подъема, решили сделать остановку. Ускорившись, я попробовал за пару прыжков заскочить на снежную гору, однако это оказалось слишком неудобно и потому не получилось. Тогда мы принялись обходить это место, но практически сразу же пришлось спускаться совсем в другую сторону, и было решено вернуться и все же попытаться взобраться наверх. Чуть подвинувшись к левому склону, Илья сделал несколько ступеней и через минуту оказался наверху, я же вскарабкался чуть в стороне. Усевшись на рюкзаке под старыми буками, Илья набрал номер своего знакомого, чтобы узнать расписание электричек и автобус на следующее утро из Лазаревского в Краснодар. Знакомый ответил, что ходят они довольно час то, и нам однозначно не придется куковать целых полдня на побережье. Вспоминая карту Сочинского района, мы отчетливо понимали, что побережье уже где-то недалеко от нас. Мы сидели на высоте не более 1300 метров относительно недалеко от морского побережья недалеко от южной границы России, приближался май... А кругом без конца и края были сплошные снега! 10

С восточной стороны к горе Аутль примыкает небольшой хребет, отроги которого спускаются в сторону побережья Сочинского района. Между самой горой и хребтом должна располагаться седловина, и наш траверс мы решили закончить именно на ней. Главная проблема заключалась в том, что мы не могли знать, на какой именно высоте расположена седловина, и удобно ли вообще к ней подняться. «Единственный способ это узнать – просто выйти к ней» - сказал мне утром Илья. Погода стояла, как и вчера лучше некуда, день обещал быть хорошим. Нужно было успеть выбраться на луга пока снежная корка еще способна поддерживать наши тела. Недолго думая, мы поели, собрались и двинулись в путь. Идея траверса принадлежала Илье, и потому он шел впереди, разведывая путь. Сразу же мы оказались на невероятно ровном участке с твердой коркой под ногами, там можно было в то утро устраивать соревнования по прыжкам. Справа в сторону вершины Аутлю уходил высокий отрог с крутыми склонами, увы, туда было сейчас не пробраться. Хотя мы только отошли от границы леса, прямо по курсу нашего пути уже открылись великолепные виды на вершины заповедника Чугуш и Большая Чура. Крутизна склонов стены Аутля в нижней части была крутизной всего градусов сорок пять, но при этом даже этот подъем в снегу смотрелся грандиозно. Выше располагались труднодоступные скальные выходы. Поэтому Илья решил траверсировать нижнюю часть склона, на всякий случай, немного взбираясь вверх (вдруг седловина находится значительно выше границы леса). Этот голый склон был покрыт слоем неглубокого (из-за выветривания) снега. Вероятно, летом там встречаются среди травы обманчивые грозные сыпухи. Так что, наличие на склоне снега наверняка является большим плюсом. «К тому же глубина снега будет препятствовать падению в неприятных местах» - подумал я, следуя за Ильей, который уверенно двигался вверх по склону, высматривая удобных проход. Добравшись до середины склона, он, наконец, повернул влево и начал траверс. Было сразу видно, что без страховки ему двигаться не слишком легко, а крутяк слева достаточно приличный чтобы случайно съехать. Как назло снег был в этом месте рыхловатый и ноги держались в нем с трудом. Я не пожалел, что взял с собой палку. «И даже ни одного кустика нигде нет!» - начал я переживать. Лишь редкие лесополосы пронизывали это заснеженный склон. Они располагались слишком далеко друг от друга, поэтому рассчитывать на них было глупо. Вдруг Илья снова начал подниматься. Признаться честно, идти вверх на этом склоне был удобнее, чем траверсировать его. Однако зачем Илье понадобилось идти вверх? Через пару минут он почти добрался до скал. Я понял, что отстаю и решил последовать скорей за ним. Скоро передо мной появились кусты. Их было много, за них можно было держаться. Однако граница леса уже была так далеко, что страшно было посмотреть вниз. Действительно, в случае срыва, падение было бы долгим. «Зачем ты поднимаешься? Думаешь отсюда взойти? Это же нереально, я видел фото Аутля с этой стороны!». Илья ответил, что лучше взобраться повыше пока это возможно, а после обхода меньше останется подниматься до самого верха. Я понял его мысль, но все же у меня оставались опасения по поводу этой затеи, ведь это же совершенно неизвестный маршрут! Мы продолжали подъем, немного отклоняясь на восток. Даже наступая четко в следы Ильи, мне приходилось прикладывать усилия, чтобы удержаться и прочно закрепить свое положение. Стоя в строго вертикальном положении, мы почти касались плечами крутого склона. Передвигаться было все сложнее. Особенно неловко было смотреть вниз, и я часто старался отвлекать себя от этого, но при этом глаза нередко все равно туда невольно смотрели, когда было необходимо внимательно смотреть под ноги, чтобы не оступиться. Можно было посматривать и влево, там было очень красиво – вершины Фишт и Пшеха-Су казались близкими и такими же труднодоступными как Аутль. И в самом деле, западная стена у этих лагонакских вершин общая, и взобраться по ней под силу только очень опытным альпинистам и скалолазам и только при использовании снаряжения. «Зрелищно» - думал я – «Однако нельзя терять бдительность, даже отдохнуть нигде нельзя, сплошная нервотрепка». Тут мы с Ильей выбрались на невероятно крутой участок траверса. УК меня сразу возникло желание спуститься ниже к лесополосе слева и вновь подняться на склон чуть подальше. «Смотри» - сказал Илья – «Видишь вон там снежную ступень? Непросто будет, но можем попробовать!» И в самом деле, до удобного относительно ровного места нужно было подняться совсем немного. Однако подъем по крутому склону сопряжен с риском. Илья прошел еще немного по траверсу ближе к центру сложного безлесного участка, а затем резко взобрался по слегка пробивающейся из снега, ступеньчатой сыпучке, а затем резкими прыжками запорхнул на самый верх и там снял рюкзак и принялся отдыхать. Несколько камней, по которым заполз наверх Илья, вдруг тронулись с места и попадали. В ступоре я начал внимательно рассматривать склон, почему-то он сильно меня пугал, при этом большой уклон внизу запугивал еще больше. По мне пробежала дрожь, которую я еле сдержал и постарался вести себя хладнокровно. Ситуация, действительно, была опасная. «А, может, ты руку мне дашь?» - спросило я Илью. «Нет, я уже вниз не полезу, давай, поднимайся быстрее, только очень осторожно». Я помолчал немного и ответил: «Не полезу. Ни за что. Я не самоубийца». «А придется» - отвечал мне Илья. Еще раз, взглянув на склон, я понял, что лучше вернуться обратно, чем взбираться наверх. И все же через несколько секунд я сообщил Илье, что лучше найду другой способ подъема, но разрушившуюся сыпучку трогать не буду. Шагнув еще дальше по траверсу, я подошел к еще более крутому участку наклона. «Тяжело очень, но зато там нет этих камней» - решил я и принялся подниматься. Моя скорость упала почти до нуля. В некоторых местах снег оказался твердым, приходилось что есть мочи бить его сапогом, чтобы сделать ступень. Малейший приступ отчаяния привел в такой ситуации к однозначному срыву, и я старался действовать хладнокровно. Сзади рюкзак предательски тянул меня назад в пропасть. Каждый шаг давался с громадным трудом. «Смогу ли я туда выбраться? А что будет дальше? Не будет ли там еще труднее?» - задумывался я, продолжая медленно и монотонно подниматься. «Ну, скоро ты там?» - крикнул сверху Илья. Я ответил, что осталось чуть-чуть, но ускоряться не собираюсь, чтобы не устать и правильно рассчитать все свои действия. Последняя часть подъема была чуть ли не вертикальная. До сих пор не могу понять, как я там удержался, но забыть это я, наверное, уже никогда не смогу. Наконец, после десяти минут мучений, у меня получилось выйти к тому месту, где уже давно ждал меня заскучавший спутник, теперь и у меня появилась возможность отдохнуть. Но только я разлегся на своем рюкзаке, отходя от произошедшего, как вдруг Илья крикнул мне: «Смотри, орел!». Пришлось резко поднять голову вверх, но вдруг послышался за спиной страшный грохот. Обернувшись, я замер от ужаса. Прямо недалеко от нас по склону кубарем катился снежный поток. Лавина! До сего момента это было для меня просто слово из страшных альпинистских историй. «Что же ты не снимаешь?» - спросил меня Илья. «Да, просто думаю, а уцелеем ли мы!» - посмеялся я в ответ и все же включил камеру и сумел запечатлеть лишь последний незначительный эшелон грозного природного явления. Трудно было сказать, что именно спровоцировало сход лавины, но сам факт ее появления ввел нас в ступор определенного рода. Существует мнение, что лавину может спровоцировать крик, однако во многих источниках отмечено, что это миф. И хотя Илья, действительно, громко крикнул перед началом самого действа, истинной причиной могли послужить и другие факторы, не зависящие от нас. Впрочем, так было бы только хуже, ведь нам как раз предстояло пройти потенциально лавиноопасный участок траверса. Спускаться обратно вниз не хотелось, к тому же это было страшно, оставалось идти вперед и надеяться, что, сыплющиеся кубарем снежные потоки, если и пройдут, то мимо нас. Немного отдохнув на относительно ровной «площадке», образованной снежными наносами, и сняв замечательное видео, в котором сумели запечатлеть восхитительные виды северной стороны, мы снова тронулись в путь. «Ступай очень осторожно, повторяй каждый мой шаг, громко не разговаривай» - советовал мне Илья. Идти было так же неудобно, как и раньше. Правая нога постоянно держалась значительно выше левой, тяжелый рюкзак постоянно тянул корпус тела вниз при каждом опускании в снег левой ноги. Стараясь не смотреть вниз, я кое-как удерживался на склоне, стараясь не отставать от своего напарника. Скоро начался ряд отрогов, разделенных небольшими понижениями. По гребням этих отрогов тянулись длинные лесополосы, а на склонах, упирающихся в понижения, кое-где нависали небольшие снежные козырьки. Илья продолжал меня вести в восточном направлении, плавно поднимаясь вверх. Виды слева становились все интереснее, жаль, что на них нельзя было перевести взгляд, находясь в движении, так как потеря бдительности привела бы к срыву. Лишь остановка и надежное закрепление ногами в снег позволяли сделать хороший кадр. Немного проще стало, когда Илья взял немного ниже и двинулся под выходы скал, чтобы легче пересечь понижение между отрогами и выбраться к границе леса, поднимающейся на восточных склонах Аутля довольно высоко. В понижении произрастала группа кустарников, за ветки которых можно было хвататься. Постепенно я начал привыкать к обрыву, иногда отвлекаясь от него на высматривание удобного подъема наверх. Однако это нисколько меня не успокаивало, ибо потеря бдительности еще опасней, чем излишняя осторожность. Где-то далеко впереди сверкали ослепительными снегами обе вершины величественной горы Амуко, не менее простой, чем Аутль, но гораздо более посещаемой. Ну а перед Амуко, наконец, показался перед нашим взором отрог Аутля, куда мы и планировали изначально выбраться. Оказалось, что этот отрог остался значительно ниже уровня нашего траверса. Можно было подъем уже прекращать, однако мы все еще по-прежнему надеялся на покорение вершины и продолжали взбираться. Добравшись до лесополосы. Мы вышли на гребень одного из северных отрогов и вдруг почувствовали, что склон стал еще круче. Я поднял голову вверх и увидел множество искривленных деревьев, умудряющееся расти на подобном склоне назло всем стихиям. Этим нельзя было не восхититься – деревья произрастали там, куда я сам ни за что не отважился бы подняться. Отведя взгляд от величественных, но пока еще голых крон, продолжив путь, вдруг я посмотрел вниз и неожиданно увидел на другом дереве надпись. Неужели есть еще другие безумцы, кроме нас, решившиеся на этот рискованный путь? Или, быть может, именно здесь проходил старый советский маршрут к морю, уходящий в сторону лазаревских Солоников? А вдруг под снегом была кое-как сохранившаяся старая набитая тропа, незаметно лавирующая между камнями? Такую версию я не исключаю. Скальная стена, неприступным бастионом поднимающая над длинными отрогами, по мере нашего дальнейшего движения, становилась все ниже. Через некоторое время мы подобрались к небольшой узкой балке. Снега там почти совсем не было, он выветривался. И это нас не удивило - мы стояли у окончания северной стены, и где-то чуть дальше уже виднелся крутой склон, лишенный скальных выходов, по которому можно было худо-бедно, но все же выбраться наверх. Нам очень хотелось, чтобы склон с обратной стороны не отличался крутизной и стенками, а гребень был доступным и легко проходимым. Вершину мы пока не видели, но судя по тому, сколько мы набрали высоты, она представлялась очень близкой. Сделав два шага. Илья спустился в балку и начал забираться по ней круто вверх. В этой балке росло множество кустарников. К счастью, они были неколючие, и за них легко можно было хвататься. Чем выше мы заползали, тем круче становился склон. Первоначальная радость от отсутствия снега, скоро у меня сменилась разочарованием, ведь в балке было невероятно скользко. При каждом скольжении ног меня буквально пронизывал страх, пару раз я смог удержаться и не упасть лишь благодаря крепким веткам кустарников. «Да уж, не думал, что здесь будет именно так» - ворчал я, сквозь зубы, все выше поднимаясь над границей леса, плавно подбираясь к макушке восточного гребня. Чуть выше на склоне снова появился снег, тем не менее, его глубина оставляла желать лучшего, поэтому не сильно помогла на подъеме, который все больше напоминал карабканье без страховки. В такие минуты всегда начинаешь ценить свою жизнь! Наконец, крутизна снова уменьшилась. Илья взял в очередной раз немного левее, там снег снова был нормальной для относительно безопасного подъема глубины. Немного отдышавшись, мы взяли курс строго к скалам восточного гребня, на который мы почти что выбрались. Ступая по глубоким следам Ильи, я все больше уставал. Осознав, что вероятность срыва на этом участке уже совсем незначительная, я решил отключить все мысли, чтобы не особо париться и просто идти наверх до конца подъема. Перед самым выходом на гребень крутизна снова резко возросла, и при сильном порыве ветра пришлось бы мне тяжко. Наконец, пробуравив одним резким шагом снежный козырек, Илья вышел на гребень и оказался на удобной травянистой площадке под острым скальником, где теоретически можно было даже поставить палатку. Через минуту я тоже оказался на этой площадке и лег отдохнуть. С этой точки открылась, наверное, самая великолепная панорама из всех, увиденных в этом походе. Помимо уже замеченных ранее Нагой-Чука, Фишта, Чугуша и Амуко, а также других дальних вершин Кавказского заповедника, новая панорамная точка дала возможность видеть огромные территории Сочинского национального парка. Все эти вершины казались нам совсем маленькими с нашего гребня, из-за этого создавалась иллюзия, что гора Аутль невероятно высокая. При этом через нашу площадку постоянно проходили резкие порывы ветра. Ветер, снег, скользкие крутые склоны, дикий непосещаемый лес – вот что такое настоящие приключения. Это было намного лучше, чем несложные плановые маршруты по маркированным тропам, где полно туристов, присутствуют оборудованные стоянки и все вокруг уже пройдено сотни раз, это был замечательный нестандартный траверс горы, которую даже с «правильной» для восхождения стороны посещают весьма редко. Оставалось взобраться на самый верх по восточному гребню. Учитывая нахлынувшую усталость, мы решили отказаться от подъема с рюкзаками, и отправились налегке. Недоеденные остатки пищи после перекуса Илья не стал прятать в сумку, и их тут же склевали вороны, которые уже давно подозрительно крутились у нас над головами. Подъем по скалам оказался, разумеется, не слишком удобным, скалы были скользкими, постоянно приходилось уворачиваться от веток. Было заметно, что люди, скорее всего, вообще не посещали этот склон. Через несколько минут деревья и кустарники закончились, мы вышли на снежный склон, аккуратно вскарабкались по склону и подошли к скале. Нельзя сказать, что она была отвесная, однако из-за выходов было трудно на нее залезть абсолютно с любой стороны, а обойти скалу было никак нельзя. Слева обрыв был просто чудовищный, а справа сброс уходил в ту самую балку. Где нам только что доводилось быть. Однако, чуть лучше осмотрев склон, Илья нашел слева чуть выше короткий узенький уступчик, на который можно было выйти. Этот уступ заворачивал за скалу. Было непонятно, заканчивается он там или нет. Учитывая слишком сильную почти отвесную крутизну и громадный сброс высоты на южном склоне, я посчитал идею дальнейшего восхождения без веревок нецелесообразной. Тем не менее, Илья решил попытаться все же найти удобный путь и шагнул навстречу неизвестности. Так как через три минуты он не вернулся назад, я подумал, что он и вправду смог вылезти наверх и решил тоже отправиться вперед по уступу. Это оказалось непросто. Под ногами была просто жуткая бездна, а слой земли под ногами не представлялся надежным. За поворотом я встретил Илью, который остановился и высматривал удобный проход. Уступ прерывался, оставалось карабкаться вверх. Вспомнив свой подъем перед сходом лавины, решил отказаться от подъема, уж слишком он выглядел опасным. Вернувшись обратно под скалу, я, наконец, успокоился. И хотя прилив адреналина часто дарит замечательные ощущения, всему должен быть предел. Через несколько минут вернулся и Илья, он также понял, что без веревок подъем невозможен или сопряжен с крайне большим риском. Позже мы узнали, что над этой стенкой находятся еще три подобных стенки, и до вершины на самом деле оставалось еще много, явно больше ста метров набора высоты. Да и через несколько месяцев, стоя на вершине горы Аутль (после подъема по «правильному» пути, я видел эту стенку и убедился, что вылезти там крайне сложно или же вообще нельзя. Пришлось возвращаться к рюкзакам.

25 апреля 2015 года мы проснулись рано утром в шести километрах от глухого поселения Апшеронского района под названием Отдаленный Шпалорез. Стояла хорошая погода, небо было чистое, ничто не предвещало тумана или грозы. Это очень обрадовало меня, и на это была веская причина. Ведь двумя неделями ранее в горах прошли сильные снегопады, нетипичные для середины весны. Снеговая линия резко опустилась чуть ли не к поселениям, расположенным у реки Пшеха. По словам местных жителей, последний раз подобные катаклизмы сотрясали эти места лет шестьдесят назад. Две недели подряд в горах шли дожди, стоял густой туман, и солнечные лучи были лишены возможности растопить тысячи тонн снега, окутавшего огромные предгорные территории. У нас была попытка в такую пасмурную погоду взойти на хорошо известную вершину Спящий Черкес вблизи Отдаленного, однако непогода помешала планам, и мы смогли добраться лишь до озера Чеше, которое и так особо не впечатлило, так как было полностью под слоем льда (а лед под снегом) и вообще угадывалось с трудом. Однако теперь настал первый погожий день. Снега по-прежнему в горах было много, однако мы надеялись, что он заметно подтает за время нашего пути к горе Аутль, на которую мы собрались делать восхождение. Этот маршрут был нам незнаком, карты так же у нас не было, тем не менее, мы имели относительное представление о расположении горы Аутль относительно других горных массивов. Множество раз мне ранее доводилось наблюдать эту небольшую скалистую вершину с горы Фишт, а также с хребта Нагой-Чук и горы Мессо, поэтому мы рассчитывали, что нам достаточно знать направление, по которому нужно следовать от поселка. Еще поздно вечером, прибыв в Шпалорез на старенькой автоматриссе, два раза в день курсирующей по чудом сохранившейся советской УЗК, мы решили пробежать несколько километров по каменистой дороге, перейти вброд реку Тугупс и выбраться к урочищу Казаевский барак. Заночевали мы недалеко от поляны, где тянется линия газопровода в сторону перевала Грачевского на высоте около 700 метров над уровнем моря. Утром после небольшого перекуса около восьми часов мы тронулись в путь. Дорога плавно уходила в сторону лесистых отрогов Главного Кавказского хребта (далее КГХ), справа внизу шумела река Тугупс. В нижней части предгорья весна уже потихоньку вступала в свои права, на деревьях появлялась зеленая листва, начал робко возрождаться подлесок, казалось бы, полностью истребленный снегопадами в середине апреля. Эти снегопады сыграли с природой злую шутку – погибла вся свежая растительность выше определенного уровня, но подлесок, находившийся ниже снеговой линии, уцелел. Благодаря этому, наш переход из весны в зиму был не плавный, а резкий, граница между временами года оказалась резко выражена. Когда мы добрались до высоты всего 800 метров, уже появились на пути первые островки снега. Где-то недалеко впереди склоны отрогов были уже полностью в снегу. Стало ясно, что условия похода будут нешуточными. «Смотри, а вот здесь неплохое место для лагеря! И ручей неподалеку» - говорил мне спутник Илья – «когда поведем сюда группу, то можем остановиться именно здесь». Я фотографировал все удобные для ночевок места. Это было очень важно, так как изначально наш поход задумывался как разведка перспективного туристического маршрута, который в советские времена был хорошо известен, а в девяностые годы его популярность была вообще сведена к нулю. Скоро дорогу стали пересекать полноводные ручьи, начинался сезон высокой воды. «Кругом ручьи, да и снега полно. От жажды точно не умрем» - думал я тогда. Через некоторое время мы выползли в развилке, где основная дорога поворачивала на восток, а более узкая дорожка уходила в сторону синей табличке газопровода и круто поднималась вверх. Илья показал мне этот, уходящий вверх, путь, и заявил, что нам, скорее всего, нужно подниматься туда. Это казалось вполне логично, ведь линия газопровода шла к Грачевскому перевалу, поднявшись куда, мы смогли бы увидеть Аутль и сразу же выстроить себе план восхождения. Подъем и вправду оказался крутой. В самом его начале мы фактически сразу обнаружили человеческие следы на снегу. Наверное, охотник поднимался. Снеговая линия осталась позади – белый покров лежал на земле сплошным одеялом. Солнце еще не поднялось высоко, и можно было ступать по твердой корке, не проваливаясь, тем не менее, глубину снега можно было легко узнать по глубине следов. И, да, глубина была неплохая, сантиметров пятнадцать. На середине подъема вдруг появился небольшой ровный участок, там снега было чуть поменьше. Чуть выше ситуация стала повеселее – подниматься становилось все сложнее. За оранжевой табличкой газопровода вдруг я остановился и обернулся назад. Тотчас же перед взором открылся потрясающий вид на гигантскую Собор-скалу и вершину Шесси. Стало ясно, что мы почти подобрались к отметке 1300 метров. Все деревья, кроме высоченных пихт, стояли голыми, без листьев, ветки были присыпанные белым пушком. Добро пожаловать в настоящую зиму! Вместе с тем абсолютно не было холодно, солнце уже начало понемногу согревать своими лучами все вокруг. Мы поднялись еще немного выше и вдруг попали на участок дороги, очень трудно распознаваемый под снегом. «Куда же идти, вправо, влево или вверх?» - спросил я Илью. «Вверх, куда же еще» - ответил он – «Мы все еще на отроге, а перевал дальше». «Разве?» - подумал я, однако решил последовать за Ильей. Человеческие следы уходили в другом направлении, мы же отправились строго наверх. Через несколько минут мы очутились на самой высокой точке длинного отрога. Так как Собор-скала осталась позади, нам нужно было следовать в противоположном направлении. Так мы начали спуск вниз. Снежная корка все хуже удерживала наши туловища, под действием солнечных лучей она медленно разрушалась. Скоро ноги уже крепко увязали в белом покрывале леса и лишь с трудом вытаскивались обратно. Неожиданно впереди чуть выше пихт показался какой-то длинный силуэт. Подойдя ближе, мы убедились, что это вышка сотовой связи. Чуть дальше нам встретились новые метки газопровода и огороженные объекты, подходить к которым, было запрещено. Мы продолжали спускаться вниз. Вдруг между кустарниками мелькнула какая-то большая гора, выглядящая весьма сурово. А впереди все лучше просматривалась поляна с небольшой горочкой посередине, где был установлен памятник. Это и был Грачевский перевал. Его высота около 1320 метров (на некоторых картах указана неверная цифра 1286). В самом низу мы увидели, пробивающуюся из под снега, дорогу (снег сдувается с южного склона ГКХ), которая спускается в сторону поселка Лазаревское. Ну и, конечно, та суровая гора, которую я заметил на подступах к перевалу, оказалась нашей целью. Каким же далеким казался этот могучий Аутль! На горе не было ни одного безснежного участка, даже в самом низу все было в снегу! Подъем на вершину казался непростым, наверху каждого из двух удобных для восхождения кулуаров был осложнен снежными козырьками, свисающими с краев скалистой стены. «И как же там пролезть?» - задумался Илья – «Возможно ли это вообще?». Меня же больше пока интересовал вопрос, каким образом подойти к вершине. Согласно отчетам, многие люди поднимаются на гору от урочища Стагоки, к которому нужно спускаться с Грачевского перевала по дороге, ведущей к морю. Я предложил Илье эту идею, но он ответил, что для этого пришлось бы сбрасывать много высоты. Действительно, лучше было бы искать к Аутлю, следую по ГКХ дальше. Единственное, что было пока непонятно, так это то, сильно ли понижается этот хребет перед горой. На Грачевском перевале кроме нескольких памятников находились еще и столик с лавочками. Там мы решили отдохнуть и немного поесть. С этого места открылись великолепные виды на Лагонакское нагорье и Спящий Черкес. А замечательная погода предоставила хорошую возможность для фотосессии. После перекуса мы пробежались и по памятникам, среди которых самый новый был посвящен олимпиаде 2014. Наличие памятников на перевале не случайно – во время войны через перевал доставляли боеприпасы, а возле урочища Стагоки располагался военный госпиталь. Сами же боевые действия при этом до перевала не добрались. План Ильи заключался в следующем – идти по макушке хребта пока не подберемся достаточно близко к Аутлю. Отсутствие листвы на деревьях было огромным плюсом, обеспечивающим хороший обзор. Снова тронувшись в путь, мы прошли немного назад по своим следам. Минут через десять после «вышки» резко свернули с удобного пути в лес вправо и стали довольно медленно (снег не позволял бежать) продвигаться в восточном направлении. Идти было достаточно приятно – никаких подъемов и спусков! Даже туристическая маркировка в некоторых местах присутствовала. Слева внизу было отлично видно не имеющий названия хребет (я его называю «трехгорбый»), который разделяет реки Тугупс и Пшеху и полностью очерчен волоками. Справа Аутль не пропадал из вида фактически ни на минуту. На пути порой попадались различной формы гигантские пеньки, запомнить их было легко, они послужили бы хорошими ориентирами для путников. Было заметно, что эти места никем в последние годы не посещаются, это радовало. Я был в предвкушении лазания по глухим диковинным уголкам на границе Апшеронского и Сочинского районов. Постепенно хребет начал поворачивать в южную сторону как раз к Аутлю. Однако сразу за поворотом нам сразу же пришлось сбрасывать высоту. «Главное чтобы недолго длился этот спуск» - надеялись мы тогда. Но спуск оказался продолжительным, его крутизна только возрастала. Аутль по-прежнему казался далеким и неприступным. «Может мы потеряли вершинки хребта?» - задумался я, озираясь по сторонам. Однако нигде кругом не было ни одной большой горы. Стало ясно, что ГКХ сильно понижается перед Аутлем, и для успешного восхождения на гору вообще не обязательно перед этим подниматься на перевал. Вдруг чуть левее показалась небольшая полянка с проталинами, а чуть ниже был небольшой ручеек. В ряде мест пришлось проламываться через ветки. Почти сразу же мы потеряли из виду все панорамы, в этом был главный минус спуска. «Идти по листве, конечно, просто, но вот только где мы теперь?» - спросил я Илью. Он показал, что нужно продолжать спускаться. Деваться было некуда. Наконец, спуск стал еще круче, где-то внизу был выход из леса как будто на поляну. Оказавшись там, мы увидели множество камней, а под ними … дорогу! Накатанную каменистую дорогу, прямо-таки, магистраль по меркам этого леса! Мы не могли точно сказать, откуда она идет, однако появилось предположение, что это та самая дорога, с которой мы совсем недавно сошли, свернув по направлению линии газопровода в сторону Грачевского перевала. Слева от дороги продолжался крутой склон глубокой долины, а на другой стороне этой долины протянулся невысокий лесистый хребет, за которым торчала снежная голова массива Аутль. «Ну что, поднимаемся?» - предложил я Илье. Тотчас мы принялись уходить влево по этой старой дороге. Однако на обходе отрога ГКХ, с которого мы только что спустились, эта дорога повернула в сторону Грачевского перевала. Тотчас же стало ясно, что нужно было повернуть в другую сторону, а это направление ведет как раз в сторону Шпалореза. Пришлось возвращаться обратно к месту выхода на дорогу, а затем по этой же дороге продолжать спускаться вниз, сбрасывая все больше высоты. «Ну хоть снега на дороге мало, заметно, что ездили» - радовался я этой временной передышке, свободной от увязания. Вершина Аутля сверкала на солнце, такой замечательный вид нельзя было не сфотографировать. «Гляди-ка, снежные козырьки тянутся непрерывной полосой, там просто не подняться, придется искать другой способ подъема» - вдруг заметил Илья. В общем, подъем наверх должен был получиться нестандартным. Когда мы подошли вплотную к невысокому хребту, сплошь покрытому лесом, Аутль пропал из вида. Перевалить через горку казалось пустяковым делом, но для удобства мы решили это сделать, найдя какую-нибудь тропинку, уходящую вправо. Минут через десять вместо тропы нам удалось найти, уходящую в направлении макушки хребта, дорогу. «Качество ее не слишком хорошее, но заметно, что по ней заезжали лесовозы» - заметил Илья и предложил мне на всякий случай сфотографировать развилку. Подъем по старой узенькой дорожке сперва не вызывал никаких трудностей. Даже снега на пути почти не было. Некрутые участки подъемов сменялись короткими удобными траверсами с отклонением на восток. Нам хотелось, чтобы мы не потеряли эту дорогу чуть выше, когда она окажется под снегом. Лес кругом казался диким и практически нетронутым. В таких местах может произойти внезапная встреча, например, с кабаном. Неожиданно дорогу преградило несколько упавших гигантских деревьев. Несколько минут мы перелезали через стволы, стараясь, чтобы колючие ветки не попали в глаза. В конце концов, усевшись на последнем упавшем стволе, я воспользовался возможностью посидеть и маленько передохнуть. А после вместе с Ильей я отправился дальше по дороге, все круче взбирающейся на хребет. Скоро вновь мы перешли снеговую линию, и продолжили глубоко проваливаться, изготовляя следы в глубоких залежах снега. «Зато не заблудимся» - пошутил я – «Дорогу обратно наверняка найдем в экстренном случае». Слева между деревьями снова замелькали вершины Лагонакского нагорья. Ориентир, одним словом, замечательный. Немного дальше вдруг мы увидели на дереве надпись «НА АУТЛУ 89» и стрелку. «Значит, идем правильно» - заметил Илья. «А дороги, кстати, уже и не видно под нами. Может быть, она вообще кончилась?» - рассуждал я – «Впрочем, с такой надписью можно не волноваться пока». Началась вторая половина дня. Мы добрались почти до самой макушки хребта. Идти, проваливаясь в глубокий снег, по-прежнему было тяжело. Я шел впереди, занимаясь производством следов, а Илья шел сзади и отдыхал, наступая в уже готовые дырки в снегу. Затем мы поменялись. Главный Кавказский хребет в районе горы Аутль не только понижается, но и расширяется, и становится трудно определить его центральную гребневую линию. По окончанию подъема я надеялся увидеть склоны Аутлю и сделать несколько отличных снимков, однако, когда мы выбрались на ровный участок пути, вместо горы перед нами раскинулся дремучий старый лес, до которого еще никогда не добирались лесорубы. Никаких панорам мы не увидели, если бы не следы, то вряд ли мне бы удалось с легкостью найти дорогу обратно. На хребте было множество небольших оврагов, расположенных в хаотичном порядке. К тому же лес казался совершенно однообразным – буки вперемешку с пихтами. Подобная комбинация «шахматных» узоров при отсутствии панорам (а у людей навигационных приборов) идеально подходит новичкам для того чтобы заблудиться. Но нас с Ильей не так уж легко было смутить. Зная, что гора Аутль является отрогом на южном макросклоне Кавказа, мы принялись искать линию макушки гребня, чтобы очутиться на противоположном склоне. К счастью, отрог ГКХ под названием Аутль, выше самого гребня хребта (интересный случай), поэтому с южного склона где-то в просветах между деревьями можно увидать нашу цель совсем близко. Тем не менее, было трудно понять, насколько Аутль удален от центра ГКХ. Это можно было выяснить, только перевалив через центральную линию гребня. Наличие возможности делать следы предоставляло нам еще один плюс. Оборачиваясь назад можно было контролировать направление, держась исключительно прямой линии и избегать плавных поворотов в ненужную сторону. Ну а благодаря хорошей видимости, можно было не волноваться по поводу верного направления – оставленная позади ровная цепочка следов указывала прямо в сторону Аутля. Не прошло и полчаса, как мы снова начали спускаться вниз. «Вероятно, сейчас выйдем к какой-нибудь речке» - предположил Илья. Заметив внизу окончание спуска, я резво кинулся вниз, стараясь делать большие прыжки, чтобы затормозить на поваленном дереве в самом низу. Закончив свой броско, вальяжно лег на это дерево, отхлебнул глоток воды и предложил сделать небольшой привал. В лесу было очень тихо. Как же здорово, когда у тебя есть возможность уехать из шумного пыльного города, и уже на следующий день отдыхать в такой глуши, где никто тебя не сможет найти. Огромные лесные массивы зимой всегда кажутся невероятно красивыми и просторными. Расстояния между деревьями такие большие, что по лесу можно гонять на больших бешенных слонах. Однако как только тает снег, сразу же начинает расти как бамбук самый настоящий бурелом, через который в конце лета невероятно трудно пройти даже скрючившемуся в три погибели человеку. По этой причине лучше всего посещать гору Аутль когда снег уже почти растаял, но подлесок еще не активизировался. Обычно это бывает в середине-конце мая. После отдыха я решил сделать пару фотоснимков этого диковинного леса, а также запечатлеть странный пень, по форме напоминающий лежачего верблюда. Затем мы продолжили путь и снова начали пересекать овраги. Вдруг с правой стороны появились небольшие балки – рядом с нами были истоки реки. Но ручьев не было слышно, видимо, они оставались где-то ниже. Однако не прошло и десяти минут, как мы снова начали спускаться. «Все, сейчас будет река» - понял Илья и тут же обратился ко мне – «Я устал, давай делай следы». Крутой спуск и правда, привел нас к реке, по-видимому, это был один из истоков Хаджуко (Удачная). Глубина, бушующего между снегами, потока была такой, что при броде пришлось бы замочить ноги. Противоположный берег отличался значительной крутизной, возможно, там было не забраться. Осознав такой порядок вещей, я остановился в нерешительности. «но наверное, исток близко, где-то наверху, ближе к нему и ширина меньше, да и глубина тоже» - тут же решил я и повел Илью вдоль берега в сторону повышения склона. Но как же это было сложно! При ничтожном градусе подъема гигантские трудности создавала самая большая за весь поход глубина снега. Действительно, в балках нередко снег скапливается в тени и не выветривается, иногда он может вообще не растаивать до конца до самого конца весны. Да что там говорить – впоследствии мне приходилось видеть в истоках Хаджуко снежники в середине июня! Наш подъем с Ильей превратился в настоящее испытание. Подъем казался долгим, муторный и очень трудоемким. Я постоянно смотрел на речку, надеясь, что скоро ее можно будет легко перейти, но река была все такой же глубины, и противоположный берег оставался таким крутым. Все чаще я останавливался после серии быстрых шагов и пытался отдышаться. В итоге я настолько устал, что Илье снова пришлось меня подменять. Наконец, мы не выдержали и решили перейти через исток. Да, чуть-чуть намочились, но зато появилась возможность снова выйти на относительно удобный участок склона. За речкой начался средней крутизны подъем через все такой же смешанный однообразный лес. «А выберемся ли мы сегодня до альпики?» - думал каждый из нас. Измотавшись, как следует, еще внизу, я заползал по снежному склону, уже совершенно не замечая усталости из-за полного безразличия. Хотелось полностью отключить все мысли и идти пока не стемнеет, а там лечь и провалиться в глубокий сон. Мы двигались по длинному отрогу, глубокие балки остались далеко внизу. Вдруг мне показалось, что идем не строго наверх, а траверсируем отрог, слегка на него взбираясь, и поинтересовался у Ильи, зачем идти таким образом. Он ответил: «Так мы не сможем взобраться на вершину из-за снежных козырьков, если пойдем по обычному маршруту. Наша задача взять левее и обойти гору по линии лугов». Через десять минут траверса среди громадных буков мы подошли к границе леса. Впереди возвышались громадные стены Аутля. Как близки они были на этот раз! Но так как искать обход, на ночь глядя, было бесполезно, мы решили отдохнуть и заночевать под гигантским деревом под сенью замороженной суровой горы. Расстелив на снегу пенки, мы отправились за дровами. Очень помогла цепная пила, которая удобная и компактная, с легкостью помещается в карман, при этом так же легко спиливает ветки деревьев. Также для комфорта мы постелили лапник, а затем принялись есть. Так как за день накопилась большая усталость, то не стали ждать наступления темноты, и сразу залезли в спальники и накрылись пленкой. Под вечер успел погореть костер, однако воду все же решили не кипятить, ограничились поеданием снега. С наступлением темноты я ненадолго проснулся. Погода оставалась хорошей, небо было такое же чистое, как и с утра. Приятно было проснуться и ощутить себя в диком тихом лесу. И только крутая скальная снежная стена с противоположной стороны немного запугивала. «Неужели завтра мы будем там наверху?» - думал я в предвкушении завтрашних подвигов.

Многие туристы стараются избегать одиночных походов. Это неудивительно. Ведь в одиночном путешествии по горам да лесам, где даже самый опытный турист не застрахован от неудач, в случае такой вот беды придется рассчитывать только на себя. Опасностей множество, они могут подкараулить и одолеть в диком краю одинокого путника практически везде, от некоторых из них путнику не удаться спастись без чужой помощи. Именно по этой причине большинство туристов старается избегать одиночных походов. Надо сказать, что и я стараюсь их избегать, и существуют места, куда я вряд ли отважусь отправиться в одиночку. Бывают такие ситуации, когда безумно хочется сходить в поход, в определенное место, но компания не набирается. Не набираться она может по разным причинам (погода плохая, поменялись планы, внезапно кто-то заболел, у кого-то появилось желание пойти в другой поход с другими людьми). И тогда появляется соблазн сходить самому. Куда же можно отправиться в одиночку туристу, за плечами которого около ста пеших походов? Я обычно выбираю 1) Уже известное мне место (самый безопасный вариант) 2. Еще нехоженый мной маршрут, однако, хорошо известный другим туристам, на маршруте должны быть натоптанные тропы и отсутствие слишком опасных для жизни участков на пути. Очень важно выбирать соответствующие погодные условия. Я не пойду в одиночный поход в минус тридцать гулять по лесам, где снег почти до пояса. Какие переживания характерны для типичного одинокого туриста? Самая большая проблема – постоянное ощущение своей уязвимости, постоянная мобилизованность, готовность к опасностям (особенно ярко это проявляется ночью). В пути в голове бесконечно прокручиваются сценарии, как лучше себя вести в определенных ситуациях (например «За ветками какой-то шум. А вдруг это медведь? Если он выбежит, что я буду делать?»). Эти ощущения мешают полностью расслабиться, и порой являются причиной бессонницы. Больше всего раздражает в этом состоянии то, что и так заранее известно, что практически все эти страхи оказываются необоснованными и неоправданными, как в действительности настоящих опасностей обычно в пути бывает мало (или же нет вовсе). Не верите? Попробуйте вспомнить, часто ли в групповых походах кто-то ломает руки с ногами, становится жертвой преступников и диких зверей? Нет, конечно. И в подавляющем большинстве одиночные походы проходят также замечательно и без жертв. Страх одинокого путешественника заключается в том, что в случае опасности, ему будет сложнее спастись. Таким образом, турист, следующий в группе, может быть уверен, что с ним, скорее всего, ничего и не страшного не случится, так как он далеко не один (и это позволяет такому человеку даже не задумываться о своей уязвимости), но турист-одиночка прекрасно понимает, что у него есть шанс (пусть и слишком маленький) не вернуться домой. И именно осознание этого заставляет одиночку пребывать в состоянии постоянной напряженности, что, надо сказать, очень изматывает. Но какие же страхи вполне обоснованы для одиночки в наших кубанских и адыгейских лесах и горах? Можно упасть со скалы, можно отморозить себе что-либо, можно съесть нечто ядовитое, можно утонуть в реке, на человека может упасть дерево, в человека может ударить молния, на голову может упасть камень и т.д. Как избежать всех этих несчастий? Ответ простой – нужен опыт, большое количество знаний и способность трезво оценивать ситуацию. Опыт поможет оценить свои силы (например, понимаешь, что не сможешь залезть кое-куда и отказываешься от этой идеи), знания помогут избежать неприятностей с ягодами, грибами и погодными явлениями (например, знаешь, что ягода съедобна – ешь, если не знаешь, съедобна или нет – просто не ешь ее и все. Или же, чувствуешь, что можешь заболеть – не лезь купаться в озеро с ледяной водой). Способность трезво оценивать ситуацию всегда подскажет, где и когда можно не бояться осуществлять свой план, а когда лучше отступить, опыт же лучше всего даст понять, где находится грань между этими двумя вариантами действия. Несколько сложнее с дикими животными. Хотя представители животного мира подчиняются инстинктам, не всегда легко предугадать поведение некоторых видов. Для человека опасными являются только некоторые животные. Среди них мелкие (клещи, змеи и т.д.), и крупные (медведи, волки и кабаны, иногда одичавшие собаки). Избежать встречи с мелкими ядовитыми созданиями поможет знание техники безопасности, поведение же крупных животных не всегда предсказуемо. Передвигаясь по лесу, стоит постоянно громко напоминать о своем присутствии лесным хозяевам. Практически все из них и так заочно боятся человека, и стараются обойти его в любом случае. Летом лучше всего устраивать одиночный поход не в лесу, а в альпийской зоне – обзор там слишком большой и встреч нос к носу легко можно избежать. По глухому лесу лучше не гулять одному в августе (когда у медведиц медвежата) и в декабре (когда у кабанов гон). Как вести себя при встрече с медведем нос к носу – тема для отдельного разговора, ей посвящено множество статей, которые легко находятся в интернете. Разумеется, «человеческий фактор» является самым сложным для одинокого путника. Ведь поведение человека предугадать сложнее всего. Человек может быть как источником спасения в случае беды, так и источником неприятностей. Большинство людей, живущих в глухих селах и в небольших поселениях в лесу, достаточно гостеприимны и склонны помогать попавшим в неприятное положение ребятам с рюкзаками. Поэтому не следует отказываться от помощи, если она вам необходима, и, находясь в тяжелом состоянии, избегать встречи с человеком. Те же суровые лесорубы могут поругать, покричать, посмеяться, но все же помогут (так же как и пастухи). Но с кем в лесу лучше не встречаться из людей? По всей видимости, тут речь идет о преступниках и психически больных людях. И те и другие у нас в горах попадаются, однако, очень нечасто. Но сам факт их наличия – это еще один повод для беспокойства. Еще один опасный тип встречного человека – сельские жители, способные принять вас за нарушителя, а также гопота, представители которой, могут вас ограбить. Поэтому я стараюсь не ночевать в одиночку рядом с глуховатыми поселками, лежащими в стороне от цивилизации (особенно, если нравы местных жителей мне незнакомы). Лучше всего начинать одиночный поход в том населенном пункте, который является известным туристическим центром района, где для местных жителей приезжие бродяги с рюкзаками являются чуть ли не типичной частью местного пейзажа. Кстати, еще одно преимущество одиночных походов по популярным маршрутам - высока вероятность (особенно летом) в пути присоединиться к туристической группе, найти себе попутчиков. Итак, мы выяснили, что большинство страхов в одиночных походах надуманы, а знания, умения и навыки значительно помогают справиться с многими проблемами. Да и негодяи на пути попадаются крайне редко. И все же я рекомендую поменьше ходить самостоятельно, и допускать одиночные походы лишь в крайних случаях. Как говорится, одна голова хорошо, а несколько – лучше. Ну и не вздумайте отправляться в одиночку в лес, имея небольшой туристический опыт, или же не имея его вовсе.

(высказываю исключительно свое субъективное мнение) Возможность встречи с медведем – чуть ли не главный кошмар многих туристов-новичков. С одной стороны страх перед этим огромным животным вполне оправдан, ведь безоружный человек вряд ли сможет противостоять медведю в случае его нападения. Но так ли уж часто происходят подобные случаи в наших лесах? Нередки случаи, когда неопытные туристы-новички страдают от бессонницы по ночам, прислушиваются к каждому звуку возле палатки, чувствуя себя уязвимыми перед возможным нападением. Конечно, это выглядит со стороны смешно, так как вряд ли медведю захочется напасть на большую спящую группу людей, которая еще совсем недавно громко разговаривала, кричала и разжигала костер. Заинтересовать косолапого может, разве что, оставленная снаружи еда, поэтому если вы не хотите прихода ночных гостей, лучше спрячьте все съестное в палатки или подвесьте куда-нибудь повыше. Практически все звери, живущие в наших лесах, очень боятся человека, поэтому встретить их трудно. Встреча с медведем больше всего вероятна в глухом лесу в значительной удаленности от людских поселений. Обычно она кратковременна – в подавляющем проценте случаев мишка сразу же быстро убегает. Очень часто в такой ситуации туристы вообще не видят медведя, просто слышат быстрые тяжелые шаги или удаляющийся рев. Нападение же здорового хищника на туристическую группу – явление крайне редкое и происходит в основном по причине неопытности самих туристов. Многим известны случаи, когда медведица вынуждена защищать своих детенышей и поэтому нападает на случайно подвернувшегося человека, или когда медведь-подранок нападает на охотников. Также опасны звери, однажды вкусившие человеческое мясо. Зная все это, многие туристы опасаются встречи с косолапым хозяином леса. Однако, в действительности, страх достаточно преувеличен. Попробуйте пойти в лес специально для того, чтобы найти медведя и сфотографировать. С высокой вероятностью, даже пролазив несколько дней по буеракам, вы никаких медведей не встретите. (если вы не в зоне покоя заповедника). Если бы кто-то захотел покончить с собой именно таким способом и мотался по горам в поискахмедведя-людоеда, то, в 99.9% случаев, остался жив. И сами подумайте, много ли вы слышали о жестоких нападениях медведей на людей в Краснодарском крае и Адыгее? Я знаю очень мало подобных случаев, и то, скорее всего, жители поселков, рассказавшие эти истории, могли красочно преувеличивать или вообще обманывать. Недавно произошел случай «нападения», широко освещенный в СМИ. На горе Ачишхо, услышавший запах человека, убегающий медведь, быстро несся по луговому склону горы к спасительному лесу, и по пути нечаянно задел лапой туристку. Наверное, сам косолапый в тот момент был в шоке и перепугался еще больше. Однако СМИ, что неудивительно, распиарили этот случай, как жестокое намеренное нападение с целью, разумеется, скушать, а работники кавказского заповедника объяснили трагедию тем, что туристка сильно отклонилась с разрешенного маршрута (хотя сосем рядом тропа на Ачишхо). На самом деле такие случаи крайняя редкость. Подумайте, насколько высока вероятность встречи с медведем в обычном туристическом групповом походе? Вот я, например, в этом году за несколько походов по лесному бездорожью, где почти никогда не ходят туристы, вообще ни разу не встретил косолапого (только следы видел). За свою уже достаточно большую походную жизнь, медведи мне попадались редко, и каждый раз встреча ограничивалась мгновениями. А в групповом походе вероятность подобной встречи составляет не больше 5-7%! Если кому-то это покажется большой цифрой, то подумайте, в скольки процентах случаев из всех встреч медведь нападает на человека или пытается напасть? Я, конечно, исследования не проводил, но мне кажется, что такая вероятность очень низка (примерно 2-3% от всех встреч). Таким образом, вероятность того, что отправившись в поход, вы не вернетесь домой по причине попадания в чей-то огромный желудок, составляет намного меньше даже, чем 0,5%. Гораздо вероятней, что вы в горах получите травму, перелом, в вас ударит молния, или вы погибните от рук человека или укуса змеи. Ведь когда мы идем по городу, мы часто не задумываемся о том, что нас может сбить машина, причем, даже на тротуаре? Хотя вероятность такого исхода значительно выше, чем пострадать от медведя в лесу. Туристы-новички очень боятся медведя, скорее всего, по причине эвристики доступности. «Медведи нападают на людей» - вот и все, что они знают об этих животных. Этот стереотип закладывается еще в детстве, благодаря сказкам, байкам, а затем укрепляется такими сообщениям СМИ, как, например, о «нападении» на Ачишхо. Хотя в 99.9% туристы от медведей не страдают. Ну и , разумеется, еще один ключевой фактор страха у новичков – отсутствия знаний о более реальных опасностях, о которых не так часто говорится в СМИ, но которые подстерегают туристов на каждом шагу на самом деле. Медведь, может, на вас не нападает, но споткнуться, получить в глаз веткой или листом борщевика, подцепить клеща или поскользнуться и разбиться насмерть, в горах вы смогли бы в ряде случаев очень легко. Ну а страх перед косолапым преодолевается тоже достаточно легко – ходите большими группами, в глухом лесу постоянно переговаривайтесь и всячески шумите, остерегайтесь медвежат и прячьте еду во время ночевки в укрытие.

Оставалось подняться на Сахарную, а затем начать долгий и однообразный спуск в парк Ажека. Не стану снова подробно описывать этот путь, отмечу лишь некоторые моменты. У родника под горой Сахарной отдохнул целых два часа, разговаривая с туристами из Воронежа, они меня предупредили о надвигающейся непогоде. Далее на спуске мне удалось выяснить, почему на подъеме мне не встретился скользкий участок тропы с лопухами. Оказывается, это место находится на основной тропе на участке, который мне посчастливилось обойти за перевалом Будунуко. Действительно, рекомендую подниматься за перевалом по западному склону, а не по восточному, в дождь гораздо удобнее, по крайней мере, у вас там нет шансов подскользнуться и упасть в густые заросли лопухов. За перевалом чуть ниже довольно скоро я выбрался к ответвлению в сторону Ажека. «Значит, через полчаса выйду на поворот тропы, где куча деревьев с надписями, а там уже до вершины 276 метров рукой подать!» - подумал я. Как ни странно, на поворот тропы мне удалось выйти через несколько минут, а вот до вершины 276 метров я топал еще где-то минут двадцать пять. Почему же так вышло? Ведь мне казалось, что поворот тропы находится намного ближе к вершинке, чем к ответвлению в Ажек. Два дня назад я запомнил эту дорогу именно так. Дело в том, что всегда нужно учитывать, что человеческая память реконструктивна и не является собранием видеозаписей, и, что-либо вспоминая, человек часто не воспроизводит реальные события, а как бы воссоздает события, руководствуясь собственными представлениями о случившемся так, как ему удобно. Этим и объясняется тот факт, почему довольно часто два человека, пережившие один и тот же случай, могут описывать его совершенно по-разному и при этом не врать. Заночевал я недалеко от ручья Сванидзе. Ближе к утру пошел страшный ливень, который сопровождал меня весь путь к автобусной остановке, и только когда я оказался под крышей этой остановки, лить прекратило. Так завершилось мое первое успешное восхождение на вершину горы Амуко. Мне очень повезло – стояла хорошая погода, со мной не было медлительных новичков, и, конечно, удалось преодолеть прежние страхи. Но все же стоит учесть, что иногда успешные восхождения обусловлены простым случайным стечение обстоятельств. И неуспешные тоже. Кстати, тот парень, которого искали МЧСники, был вскоре найден мертвым, причем, он был достаточно опытным туристом, но ему не повезло. Так что всегда нужно быть готовыми к любым неожиданностям, и лучше всего ходить в подобные походы в компании опытных и проверенных людей, которым вы доверяете.

Когда начался резкий спуск вниз по сужающемуся гребню, волнение охватило меня со страшной силой: «Наконец-то, сейчас начнется!» Цепляясь за ветки, еще не видя сам гребень, я уже представлял себе путь по его жутким зубцам, при этом находясь в предвкушении «торжества». Вдруг заросли передо мною расступились, спуск закончился. Внизу по обе стороны от обрыва простирались безлесные пространства, кое-где на этих лугах еще сохранился снег, однако из-за крутизны склонов до него было не добраться. Простояв перед подъемом на первый наиболее впечатляющий зубец хребта Отважных около двух минут, я понял, что окружающая обстановка не вызывает у меня такого страха, как в прошлом году: склоны по обе стороны явно меньше 90 градусов, скальная пила находится только в самой верхней части хребта, и хотя проход по зубцам, действительно, может быть сопряжен с риском для жизни, в целом, при очень осторожном прохождении есть высокая вероятность уцелеть. Одним словом, я был готов к прохождению участка, оставившего в прошлом году неизгладимый эмоциональный след в моей памяти, благодаря свой трудности. «Самое главное – не бояться и не делать резких ненужных движений» - сразу понял я, выходя на чрезвычайно узкий участок тропы. Сразу показались внушительные обрывы по обе стороны. Аккуратно принялся я заползать на первый зуб скальной пилы. Первые десять секунд, разумеется, с непривычки мне было страшно, но, оказавшись на макушке зубца, видимо, в целях психологической защиты, произошло быстрое привыкание к условиям прохождения, и страх пошел на убыль. Год назад мне доводилось сильно страдать из-за наличия на хребте скрюченных сплетенных зарослей, однако в этот раз, казалось, я даже радовался их наличию, ведь, держась за ветки, гораздо меньше шансов улететь в пропасть. Самый сложный участок хребта Отважных по иронии судьбы находится в самом начале пути от конца спуска с горы Сахарной до лугов Малого Амуко. Он представляет собой несколько скальных шипов или зубцов, где можно двигаться лишь по узкой (меньше метра в ширину) тропинке, проложенной прямо по макушке гребня, причем с каждой стороны вниз уходят скальные стены. И, хотя, как я выяснил, огромная крутизна присутствует только в их верхней части, даже этой высоты более чем достаточно, чтобы разбиться насмерть, поэтому передвигаться по зубцам следует крайне осторожно. Кстати, на одном из зубцов следует вести себя особенно осторожно, так как в начале подъема на него практически нет веток, за которые можно держаться (но можно ухватиться за корневой выход, главное вовремя увидеть его). Я старался идти, как обычно, небыстро, не теряя бдительности. Скоро страх у меня практически ушел. По всей видимости, хребет Отважных «не любит» две категории туристов: тех, которые боятся (обилие негативных эмоций может препятствовать адекватному восприятию ситуации), а также тех, которые, наоборот, слишком развязано ведут себя в подобных местах и являются лихачами с неадекватно высокой самооценкой. «Не бояться, но и не расслабляться» - основное правило поведения на хребте Отважных. Наиболее узкая часть соединительного участка между Сахарной и массивом Амуко была мной пройдена достаточно быстро. За небольшим крутым спуском в зарослях лавровишни начался подъем, который после прохождения зубчиков показался очень легким и безопасным. Макушку гребня покрывали деревья и кустарники. Стали все чаще появляться заросли рододендрона кавказского. «Ширина гребня тут уже не такая узкая, к тому же ветки помогают на подъеме!» - я был доволен тем, что мои опасения развеялись. Действительно, путь по хребту уже не казался мне таким трудным, как год назад. Хотя на этот счет у меня тоже появилась гипотеза – так как год назад мне доводилось бывать на Амуко в середине июня, а в этот раз двадцатого мая, то можно предположить, что гребень хребта еще не до конца покрылся зарослями, потому и кажется, что идти проще. Погода продолжала оставаться солнечной, даже облака со стороны Фишта медленно уходили в сторону. В скором времени, продолжая идти по хребту, я вновь принялся спускаться. Вдруг на пальце левой руки мне удалось заметить небольшую ранку. Срочно пришлось надевать перчатку, так как в пути постоянно нужно хвататься за стебли ядовитых рододендронов. Но проще всего было пораниться от колючек других растений, которые росли кругом в изобилии. За спуском начался очередной крутой подъем. Конечно, он не мог сравниться с подъемом на гору Сахарную, но при этом он отличался не меньшей драматичностью. Поначалу на нем удавалось даже разгоняться до трех километров в час, так как тропа казалась хорошо натоптанной, однако чуть выше все изменилось, и подъем стал представлять собой жутко заросший путь. Прорубая себе дорогу в кустах, я постоянно шел, то на подъем, то на спуск, очевидно, разделительная вершина, представляла собой несколько миниатюрных горбов. Вдруг начался безлесный участок хребта, который я тут же узнал. И хотя деревьев там не оказалось, в обилии скрюченных кустарников этому участку было не отказать. Тропа же в этом месте сместилась фактически к краю левого обрыва, причем, шла она под наклоном в сторону обрыва, видимо, те, кто ее натаптывал, считали, что наиболее удобным способом прохождения является перемещение у самого обрыва, и, хватаясь за надежные ветки, можно участок с легкостью пройти. Наверное кому-то такой способ по душе, но я для большей безопасности избрал себе другую стратегию - не соваться к обрыву, а пробираться через кусты. «Пусть лучше мои ноги застрянут в зарослях, но зато заросли будут препятствовать моему падению и смещению в сторону обрыва» - думал я, и, наверное, был прав. Скоро снова передо мной появился лес, идти там стало несколько проще. Периодически мелькали в просветах между деревьями гора Бородавка и скалы Зеленые. Когда мне удалось достигнуть высшей точки наиболее высокого горба разделительной вершины, передо мной вновь показалась во всей красе гора Амуко. Впервые на хребте мне пришла в голову идея немного отдохнуть. Времени до заката оставалось еще много, а мне к запланированному месту ночевки на вершине Малого Амуко оставалось только немного подняться после короткого спуска с разделительной вершины. Во время короткого отдыха было сделано несколько фотоснимков, выпито несколько глотков воды из одной бутылки, и утеряна перчатка, защищавшая мой палец от яда рододендронов. Впрочем, эту перчатку я не брал с собой из дома, а подобрал на вершине горы Сахарной. Когда отдых закончился, я начал задаваться вопросом, куда дальше идет тропа. За вершиной была пропасть, спускаться в нее было бы опасно. И все же, решив проверить этот вариант, осторожно я принялся слезать, очень крепко вцепившись в крепкие ветки. Через минуту поняв, что двигаюсь в сторону своей гибели, быстро выбрался обратно к месту стоянки на вершине. «Где же правильный спуск?» - терялся я в догадках. Так как сверху было трудно понять, куда именно под вершиной поворачивает гребень, а путь прямо оказался неверным, было решено попробовать спуститься немного правее. Не прошло и минуты, как тропа была найдена, оказалось, что она на спуске заходит в такие глухие заросли, что ее, действительно, можно сразу и не обнаружить. Согласно моим воспоминаниям из прошлогоднего похода, спуск перед заключительным подъемом, долгий и затяжной. Увы, оказалось, что это неправда и очередное искажение моей памяти. Я даже и не заметил, как быстро оказался внизу. Наконец, мне на пути попался снежник, но набирать снег в бутылку мне не хотелось, так как снег я рассчитывал найти выше на Амуко и заполнить им бутылки уже после того, как допью всю воду до конца. Гребень перед финальным подъемом, кстати, расширяется до рекордной отметки, теоретически это единственное место на хребте Отважных, где можно поставить палатку и ночевать. Видать, кто-то позаботился о туристах, и на всякий случай оставил там громадный кусок пленки, способный защитить от дождя. Хотя дождь в этих местах давно закончился (еще пару дней назад), в складках пленки еще сохранилась вода, количеством которой, осталось бы довольным какое-нибудь лесное животное. «Опять подъем? А когда же уже начнется спуск с разделительной вершины?» - с досадой проворчал я, не догадываясь, что с нее я уже спустился. Тропа начала уходить вверх, сместившись в левую сторону от макушки гребня. Этот участок пути показался заросшим больше остальных на хребте. Помнится, кто-то называл еще хребет Отважных хребтом Дураков. Наверное, ради справедливости, можно назвать первую (зубчатую) часть гребня хребтом Отважных, а уже вторую (криволесную) хребтом Дураков. Учитывая, крайнюю веселость от постоянного вытаскивания ног из зарослей и постоянных движений головой чтобы не попали ветки в глаз, такое название подошло бы именному этому подъему. «Эх, снять бы здесь клип о прохождении группы туристов и пустить музыкальным фоном тему из «Деревни дураков»! Забавно бы получилось!» - думал я, напевая эту самую мелодию. Тем временем подъем становился все круче. «Это мне уже не нравится. Сколько же еще нужно подняться, чтобы потом начался длинный спуск, за которым должен начаться долгий и затяжной подъем?» - удивлялся я, но продолжал идти, так как деваться было некуда. Тропа шла постоянно вверх. Лишь набрав около полутора сотен метров высоты от площадки с пленкой, я начал о чем-то смутно догадываться. Еще немного выше догадки стали казаться более реалистичными. Но надо сказать, что от непрерывного подъема через криволесье, я начал уставать, и, вот, в очередной раз, перелезая через какое-то дерево, часть ствола которого висела параллельно земле, я, оказавшись в полу сидячем положении, вдруг остановился, а затем расслабился и лег на висячий ствол, и в таком положении завис минут на десять. Это казалось большим наслаждением, можно было закрыть глаза и отдохнуть. Воду решил в этот раз не тратить. Солнце, кстати, уже не припекало. Медленно наступало время вечерней прохлады. Когда закончился этот ленивый привал, мой путь продолжился. Скоро между деревьями опять мелькнули луга Амуко, они казались совсем близкими, это окончательно убедило меня в том, что спусков на пути до вершины Малого Амуко уже не будет. Слева от тропы был крутой обрыв, там внизу, на большой глубине леса уже не было, а простирались там горные луга, где находятся истоки реки Агва, возле устья которой мне доводилось ночевать меньше суток назад. Правый же склон казался более пологим, он был покрыт лесом, скал там я не увидел, там в самом низу на дне лесистой долины находятся истоки реки Ушхо, на орфографически левом берегу которой протянулся одноименный хребет. Слева внизу прямо под тропой уже мелькало альпийское разнотравье. Ближе к концу моего подъема тропа уже не шла по макушке гребня, а держалась на несколько метров ниже, траверсируя правый склон. Лес становился все более редким. Неожиданно мне показалось, что я потерял тропу. Без раздумий решил вернуться на макушку гребня, но подъем оказался весьма труден и даже опасен, пришлось подняться не до конца и оставаться на траверсе. Оказалось, что веток, за которые можно держаться, на пути уже было мало из-за редколесья, выбрав удобный участок на траверсе, где можно было держаться за ветки, принялся медленно продвигаться дальше наверх. Но вдруг чуть ниже показались признаки тропы. Ловко ухватившись за ветку, я спрыгнул на неудобный наклонный участок тропы, а затем отпустил ветку и тут же протиснулся вперед. Буквально в эту же минуту, двигаясь по тропе, мне снова удалось пробраться к макушке гребня прямо к границе леса. «Наконец-то!» - обрадовался я, разглядывая самую простую часть подъема к вершине Малого Амуко, где вообще нет ни одного дерева. Хребет Отважных Дураков остался позади. Тропинка круто поднималась к вершине 1846 метров. Чтобы пройти туда от границы леса мне понадобилось не больше пяти минут. Двигаться по открытому пространству казалось очень легко, можно было смело разгоняться, и больше не нужно было вытаскивать ноги из сплетенных веток или волноваться из-за близости сразу двух обрывов. Виды с вершины Малого Амуко, как и в прошлый раз, меня поразили своим размахом и красотой. Но так как эти виды мне уже были знакомы, перед сном я решил внимательно осмотреть склоны Большого Амуко. Очевидный подъем к этой вершине мне казался почему-то не менее опасным, чем путь по хребту Отважных. Подъем от седловины между Большим Малым Амуко состоит словно из четырех частей: внизу располагается участок крутых отвесных скал, чуть выше идет подъем через кусты, дальше располагается крутой взлет по узкому гребню в альпийской зоне, а чуть выше находится предвершинное выхолаживание. «Но может не так уж все там и сложно? Завтра утром проверю» - заявил я и начал устраиваться на ночлег. В качестве защиты от ветра, для ночевки мной была выбрана расположенная прямо у вершины небольшая ниша, усыпанная булыжниками. «Эти булыжники мне завтра как раз и пригодятся» - думал я доставая спальник и еду. Так закончился первый ходовой день. Мне удалось засветло подняться от слияния рек Сочи и Агва к вершине Малого Амуко, набрав около 1700 метров высоты, и оставив позади себя великий и ужасный разделительный хребет. Это вполне можно считать неплохим походным достижением. Рано утром я вытащил из рюкзака все крупные несъедобные вещи и на время похоронил их под грудой больших камней в неглубокой нише. «Вряд ли мое старье здесь кого-нибудь заинтересует, да и медведю будет нечем поживиться» - думал я, собираясь в дорогу. В рюкзаке у меня остались только продукты, вода и документы. Погода была просто замечательная. Пришло время взобраться на вершину Большого Амуко. Покинув травянистую вершину Малого Амуко, я начал спускаться в седловину через обилие скрюченных зарослей, точно таких же, что были на хребте Отважных. Сначала порой я замечал какую-то едва заметную тропинку в этих сплошных кустах, однако чуть позже, вероятно, сбился с нее. Спуск был очень крутой, скоро я даже порадовался наличию множества веток, ведь за них можно было держаться. Колючие заросли становились все гуще, нужно было беречь глаза. Поняв, что я отклонился с маршрута, решил взять немного левее. Не прошло и минуты, как я выбрался к отвесной гладкой стене Малого Амуко. Оказалось, что южный склон этой горы очень крутой и обрывистый! Сорваться вниз на спуске в седловину было очень легко, поэтому тотчас же было решено вернуться к зарослям. Там весьма скоро была обнаружена тропинка, но складывалось ощущение, что по ней почти никто не ходит. Наконец, я выбрался из леса, осторожно спустился по голому участку склона и оказался на расширенном участке гребня (около 2-3 метров), где и располагается седловина. Сразу же возник вопрос, можно ли спуститься оттуда вниз к воде. Оба склона, и правый, и левый, отличались значительной крутостью. Однако правый мне понравился больше – на нем произрастало много деревьев, левый же склон был полностью лишен леса и изобиловал снегом. «Что ж, когда на спуске у меня закончится вода, попробую спуститься право, к реке Ушхо» За седловиной мне предстояло набрать более ста метров высоты. Вершина казалась уже близкой, но я знал, что это обманчивое впечатление, и до самого верха мне еще ползти и ползти. Тропы, уходящую от седловины в сторону вершины, по-видимому, не было, поэтому было решено просто идти по гребню, никуда с него не сворачивая. Но едва начав подниматься, я сразу же уперся в скалу. «Интересно, обязательно ли туда нужно подниматься, или можно как-то обойти снизу?» - подумал я. В конце концов, решив, что взобраться на скалу довольно трудно, стал ее обходить справа и почти сразу же нашел в лесу какой-то мусор, а еще чуть дальше надпись на дереве «Антоха 2011». Это меня немножко взбодрило, придало уверенности, что иду вроде как правильно. Скоро выяснилось, что скала слева не такая уж и маленькая, и я поймал себя на мысли, что, пытаясь обойти ее, я не поднимаюсь вверх по склону, а иду строго по траверсу, причем, склон становится все более крутым. Иногда прямо в лесу попадались снежники, приходилось их осторожно обходить, держась руками за ветки. Когда скальная стена закончилась, пришло время возвращаться на гребень. Но сделать это было весьма затруднительно, ибо наклон в этом месте достигал такой большой крутизны, что уже в самом начале подъема меня стал пронизывать страх, особенно на участках, где до веток ближайшего дерева просто было не дотянуться руками. Стараясь не смотреть вниз, я все больше набирал высоту, хватаясь за все, что попадется под руку, например, за травинки. А иногда даже приходилось буквально впиваться пальцами в землю, пытаясь расковырять в ней небольшие дырочки! Перед самым выходом на гребень мне вообще стало непонятно, как к нему лучше пробраться. Склон достиг наибольшей своей крутизны, и, пытаясь, определить какой из способов восхождения безопасней, около трех минут я ползал по этому участку взад-вперед. В итоге выяснилось, что все эти способы одинаково ужасны! Пришлось лечь на землю, держась ногами за ближайший ствол, схватиться руками за корневой выход, резко подтянуться и тут же схватиться за ветки колючего кустарника. В случае неудачи, пришлось бы падать довольно далеко. Но все обошлось. «Может, лучше взбираться по скале? Узнаю на обратном пути» - думал я, снова оказавшись на гребне. Слева от меня был крутой склон, справа – тоже! А на узком гребне между обрывами росло много колючих искривленных кустов. Казалось, что началась «вторая серия» хребта Отважных! Но, во всяком случае, меня уже подобные препятствия не пугали. Подъем был достаточно простой. Неожиданно слева показалось относительно удобное место для спуска вниз в долину реки Агва. «Если бы не скользкие таящие снежники, перекрывающие ход вниз, за водой можно было бы спуститься и туда» - подумал я. Вершина постепенно приближалась, в просветах между ветками все отчетливо вырисовывали ее контуры. Потихоньку мне стали недоедать бесконечные кусты, хотя их ветки предохраняли меня от падения в обрыв. «Ничего страшного, скоро закончатся эти кучери!» - успокаивал я себя, глядя на альпийскую растительность немного выше по склону. Увы, добравшись до границы леса, я понял, что попал из огня да в полымя! Скрюченные заросли остались позади, однако, после выхода в альпийскую зону начался настолько крутой участок подъема по сузившемуся гребню, что мне пришлось снова проявлять большую осторожность. На самом сложном участке гребня не росло ничего кроме низкой травы, за стебли которой особо не зацепишься. Любой сильный порыв ветра, грозящий сбить человека с ног, может послужить причиной срыва. Единственное, что облегчает подъем и дает хоть какое-то успокоение – множество торчащих из травы камней, играющих роль ступенек. Поднимаясь, я старался не отвлекаться на страх и другие ненужные эмоции. Двигался быстро, не акцентируя внимание на близость двух обрывов и крутизну склона, задумываясь лишь о том, на какой камень поставить в очередной раз ногу. И все же эти несколько минут подъема казались вечностью. Когда впереди показался небольшой кустарник, крутизна подъема снова уменьшилась, и хотя гребень шире не стал, это было поводом для успокоения. Последний участок набора высоты показался совсем простым, по сравнению с предыдущими. Карабкаясь по склону, цепляясь за траву, при этом стараясь не терять бдительности, в итоге я выбрался на западную вершину массива Амуко и решил немного передохнуть. Таким образом, я оказался на гребне хребта Амуко, состоящего из нескольких вершин. До главной вершины мне оставалось пройти еще несколько десятков метров. Оглянувшись назад, я поразился пройденному пути. Насколько он был непрост! И, тем не менее, теперь я мог видеть вершину Малого Амуко далеко внизу, такие лесистые вершины, как Сахарная, Бородавка, Иегош, Скальна, Зеленые скалы, казались низкими и совершенно невпечатляющими. А за бескрайним лесным морем Сочинского района тянулась синяя полоса моря Черного, на берегу которого отлично были заметны высотные здания Адлера и Большого Сочи! «Вид на север тоже великолепен, но увидеть его смогу только поднявшись на главную вершину» - подумал я, вставая и надевая рюкзак после короткого привала. По узкой непримечательной тропинке я принялся траверсировать склон хребта Амуко. Выраженного подъема уже не было. На всякий случай старался не подходить близко к левому обрыву, там внизу располагался огромный цирк, окруженный черными почти отвесными скалами. Не так давно мне доводилось лазить по западному гребню Амуко чтобы убедиться в его непроходимости без снаряжения. Действительно, мы с напарником тогда уперлись в сложную и очень опасную стенку, из-за чего нам пришлось развернуться и пойти обратно. Тогда стало понятно, что единственным путем на Амуко с запада является спуск с западного гребня и последующий траверс долины истоков Агвы до седловины между вершинами. Но все же после того похода меня продолжала терзать мысль – если каким-то образом удаться пролезть эту стенку, является ли дальнейший путь легким и безопасным. И только теперь, находясь на хребте Амуко, глядя влево вниз, я мог четко ответить, что нет. Действительно, западный гребень казался совершенно неприступным, крайне узким, а склоны его чрезмерно круты и обрывисты. «Это, наверное, и есть вершина!» - подумал я, выбравшись на макушку крупного «пупыря», где валялись металлические обломки старого триангулятора. Чуть дальше на хребте просматривалась еще одна вершина примерно такой же высоты, однако, наличие триангулятора меня убедило в том, что главная вершина, все-таки, та, на которую я пришел. К сожалению, дома, зайдя в интернет, я понял что ошибся, так как вершина с триангулятором достигает 1918 метров, на два метра уступая следующей вершине, на которую я так и не сходил. Но все же, на мой взгляд, такая разница слишком незначительна для того чтобы не засчитать Амуко в список своих достижений. С Большого Амуко виден почти весь Сочинский район, от побережья до самых крупных и труднодоступных вершин Кавказского заповедника. Больше всего мне понравился вид на Большую Чуру, отстоящую на 10 километров от вершин Амуко. Удивительно, хотя эта гора всего 2250 метров в высоту, даже на южном ее склоне в конце весны по-прежнему очень много снега. «Насколько жутко она смотрится. Нет, в одиночку я на нее точно не сунусь. Опасно, мало ли что случится» - подумал я тогда, и, скорее всего, был прав. Действительно, Большая Чура – вершина слишком далекая от населенных пунктов, туристы ее практически не посещают, да и все подходы к ней трудны, а значит, в случае беды, не на кого рассчитывать. На вершине горы Амуко я просидел (и даже пролежал) около двух часов. Погода была замечательная, поэтому спускаться очень не хотелось. Тем более что видами с вершины можно любоваться бесконечно! После длительного перекуса воды у меня почти не осталось. Пришла пора отправиться на поиски удобного спуска к реке. Оставив позади вершину Амуко, после прохождения траверса, я стал аккуратно и осторожно спускаться на корточках по узкому крутому участку гребня. Каменные ступени отлично защищали меня от срыва. Когда альпийская зона осталась позади, я снова оказался в густом криволесье. Скоро справа показалось то самое место, где вроде как можно спуститься к истокам Агвы. «Внизу много снега. Однако здесь явно порой кто-то ходит» - подумал я, и начал медленно съезжать вниз, оставляя макушку гребня позади. Склон оказался крутым, держаться за траву было неудобно. Увы, через несколько минут на моем пути возник снежник, который никак нельзя было обойти. И хотя можно было съехать вниз и не покалечиться, вероятность захода обратно была очень низкой. Пришлось снова взбираться на гребень и идти к седловине. Тотчас же я вспомнил про скалу, обход которой показался слишком непростым на подъеме. В этот раз нужно было проверить вариант спуска по самой скале. Первоначально путь был удобен, однако чуть ниже появились откровенно сложные места, где необходимо спрыгивать вниз на узкие скальные участки. «А если промахнусь?» - задумался я – «Нет, уж лучше пойду старым проверенным способом». Надо сказать, что спуск вниз на обходе скалы оказался проще, чем подъем, нужно было просто аккуратно идти вниз, хватаясь за ветки для большей безопасности, перед каждым шагом высматривая ближайшее дерево, за ствол которого можно ухватиться. Подъем по такому склону мне казался непростым только из-за редко стоящих деревьев в самом верху. Выбравшись на седловину, я сначала решил попробовать спуститься в сторону истоков Агвы. И хотя возможность спуска мне показалась сомнительной из-за обилия снега, все равно хотелось попробовать. «До воды, скорее всего, не доберусь, но хотя бы узнаю, как можно выйти отсюда к западному гребню» - подумал я тогда. Подъем на седловину Амуко от истоков реки Агва в некоторых интернет-источниках расценивается как подъем категории 1А. Действительно, склон оказался непростым. Особенно трудно было обходить снежники, двигаться по которым без снаряжения было очень опасно. Дело в том, что в конце весны глубина снега на этих склонах уменьшается настолько, что зарубаться ногами в снег уже не представляется возможным. Поэтому для успешного спуска необходимо чтобы снег или снова выпал в большом количестве, или же растаял окончательно. Понятное дело, что до воды я так и не добрался – когда на пути возник снежник, который просто нельзя было обойти, мне пришлось развернуться. Снова оказавшись на седловине, я задумался: «А не набрать ли мне снега для растопки?» Но, хотя эта идея казалась весьма рациональной, мне все же было принципиально важно добраться именно до ручья, по крайней мере, для того чтобы знать, куда именно нужно спускаться в засушливый сезон. Так как вариант с Агвой провалился, оставалась надежда на спуск к истокам реки Ушхо. Склон к северу от седловины был лишен альпийских лугов, там всюду произрастал лес, да и крутизна этого склона казалась вполне приемлемой. Но все же на горе Амуко, похоже, нигде нельзя обойтись без препятствий. Хотя спускаться было легко, достаточно скоро я понял, как тяжело будет подниматься с тремя полными бутылками. Местами склон отличался большой скользкостью, особенно там, где было много упавших листьев. Постоянно хватаясь за стволы, я уходил вниз все дальше, при этом то и дело, оглядываясь по сторонам, чтобы запомнить дорогу. Минут через пять крутизна склона стала резко увеличиваться, пришлось отклониться немного влево. Таким образом, скоро я вышел к обрыву глубокой балки. Остановившись, попробовал прислушаться, не шумит ли где-нибудь рядом вода. Затем, с досадой покачав головой, принялся спускаться дальше. Вдруг между деревьями мелькнуло что-то похожее на тропу. Тотчас же я увидел свежие медвежьи следы. С одной стороны это было хорошо, вероятно, косолапый спускался к воде, а с другой стороны не хотелось столкнуться нос к носу с диким зверем. На всякий случай я принялся громко разговаривать, покашливать, и при этом внимательно посматривать по сторонам. Склон становился все круче, казалось, что он вот-вот перейдет в отвесный. Почуяв опасность, я резко остановился. «Неужели я так и не выйду к воде? Куда же в таком случае шел медведь?» - подумал я и вдруг услышал где-то совсем рядом слева шум воды. Идти вниз было слишком опасно, путь по траверсу - тоже (так я пришел бы к обрыву, спрыгнуть с которого к ручью было бы с большим риском), поэтому оставалось забраться снова чуть вверх, а затем искать место, где можно спуститься в балку. Хорошо, что на ветках еще не было листьев, и противоположный склон балки можно было видеть издалека! Буквально через три минуты я заметил прямо в долине ручья крупный снежник. Достаточно быстро мне удалось пролезть через заросли к этому нагромождению снега, а затем схватиться за большую ветку дерева как за веревку, и, ступая по снегу, спуститься к воде. Таких бурных ручьев, как Ушхо в конце весны я не видел уже давно. Подставленная под стекающую струю бутылка на полтора литра, заполнялась за считанные секунды! Хороший водопой для местной живности! За истоком балка уходила резко вниз к порогам за слиянием ручьев. На другом берегу реки отлично просматривался спуск с горы Амуко к месту, где расходятся два маршрута, на вершину Скальна и на Большую Чуру. «Интересно, может, там внизу есть каньон с большими водопадами?»- подумал я, наслаждаясь нетронутой тишиной дикого и практически непосещаемого людьми уголка. Как же, все-таки, здорово, что в окрестностях Сочи еще остались места, где нет дорог, толп туристов и дорогих гостиниц благодаря труднодоступности самих этих мест! Выпив около литра чистой горной родниковой воды, которую смело можно пить без всякой фильтрации, я снова наполнил бутылку, а затем решил еще немного отдохнуть. Подъем обратно на седловину я преодолел без тягот и нигде не сбился с пути. Несмотря на груз, моя тактика «двигаться медленно, но без остановок» и в это раз сработала превосходно. Более того, я даже решил не останавливаться на седловине и сразу пошел к вершине Малого Амуко. «Еще одно восхождение на сегодня!» - посмеивался я в предвкушении долгого и приятного отдыха. И ни густые дебри, ни острые скалы, ни отсутствие тропы не смогли мне помешать подняться наверх без остановок и на одном дыхании. Выяснилось, что мои вещи как лежали под грудой камней, так и остались лежать, никто ничего у меня не спер в мое отсутствие. До заката оставалось около шести часов. В запасе у меня было довольно много времени, и так как покидать альпийские луга не хотелось, я решил себе устроить вполне заслуженную ленивую полудневку. Расстелив на траве матрас, сразу же лег на него и начал внимательно рассматривать окрестные горные хребты. Вдруг откуда ни возьмись появились большие орлы и принялись летать прямо надо мной, совершая прямо в воздухе акробатические трюки. Сразу же был наготове фотоаппарат. Каждый раз когда эти большие птицы подлетали прямо ко мне, возникал иррациональный необоснованный страх, что они кинутся на меня или, того хуже, унесут с собой (хотя это и невозможно). Около получаса любовался я орлиным полетом. Вот уж удивительные создания, за несколько минут они могут перебраться от Малого Амуко до Большого! Когда орлы, наконец, улетели, в воздухе раздались странные громкие звуки. «Это вОроны! Теперь они сюда летят!» Крупный большой ворон несколько минут кружил над Малым Амуко, высматривая остатки пищи. «Лети на Большой Амуко, я тебе там оставил немного недоеденного жира» - крикнул я ему. Устав наблюдать за птицами, наконец, я решил немного вздремнуть. Не прошло и двадцати минут, как новые громкие звуки заставили меня проснуться. Кто-то очень большой продирался через заросли прямо у выхода на луговую вершину недалеко от меня. «Так это медведь!»- обрадовался я и начал кричать, надеясь, что косолапый убежит по склону вниз, а я сверху смогу его сфотографировать. Тотчас послышалось очень громкое топанье убегающего зверя. К сожалению, медведь ушел не в сторону лугов у истоков Агвы, а в противоположную сторону, и увидеть его со стороны так и не удалось. «Неужели мне так и не дадут заснуть?» - подумал я, снова укладываясь. Минут через десять опять раздались какие-то странные звуки, на этот раз с южной стороны. Я резко встал и сразу же увидел трех человек, поднимающихся на Малый Амуко со стороны хребта Отважных. Увидев меня, они стали что-то громко мне кричать. Вид у них был не туристический, настроены они были весьма недружелюбно. Трое незнакомцев оказались МЧСниками, они разыскивали пропавшего десять дней назад одинокого туриста с собакой. Шли они на Большую Чуру, откуда этот потерявшийся турист в последний раз созванивался с родственниками. Я разъяснил им, что ни туриста, ни собаку на Амуко не встречал. Тотчас руководитель компании МЧСников связался по рации с другой поисковой группой, прочесывающей в этот день хребет Иегош и разъяснил им обстановку. «Смотри, будь аккуратнее, как бы потом не пришлось искать тебя» - предупредили меня эти три человека, покидая мою стоянку, направляясь к вершине, откуда я только что пришел. «Хорошо, постараюсь» - сказал я им, и сразу принялся наблюдать за восхождением МЧСовской группы. Взобрались на вершину эти трое настолько быстро, что я был слегка шокирован. Наверное, и полчаса не прошло, как все втроем уже взгромоздились у вершинного триангулятора. Видимо, постоянные физические нагрузки, связанные с этой тяжелой работой, дают такой результат. Впрочем, ребята долго задерживаться на вершине не стали, и скоро принялись спускаться в сторону горы Большая Чура. Под вечер мне стало даже немного скучно от постоянно бездействия, но идти на ночь глядя на хребет Отважных уже было поздно. После тихой, но бессонной ночи, быстро собрав вещи, я отправился вниз к границе леса. Было около пяти утра, я надеялся пройти весь гребень до горы Сахарной целиком до наступления жары. Первая часть спуска была пройдена весьма бодро и легко. Выбравшись к пленке на перемычке, устроил небольшой привал с перекусом, а затем снова отправился в путь и начал подниматься на разделительную вершину. Идти было достаточно просто, места кругом были знакомые. Однако как только солнце стало подниматься над горизонтом, почти сразу стало очень жарко, и скоро я уже был весь в поту. Стал часто останавливаться, чтобы выпить немного воды. Из-за жары все больше у меня появлялась приятная усталость, захотелось снова лечь и заснуть. Но так как на хребте Отважных сон сопряжен с определенным риском, мне приходилось постоянно с собой бороться. Но дело в том, что на хребте Отважных невозможно не устать, пробираясь через заросли по узкому гребню между двумя обрывами, всегда тратишь огромное количество энергии. Больше всего меня пугало то, что наиболее опасный и узкий участок пути находится в самом конце. «Я и так как выжатый лимон, а в каком состоянии приползу к этим зубцам?» - крутилась у меня в голове тревожная мысль. Спустившись с разделительной вершины к началу «скальной пилы», я решил до конца осушить последнюю бутылку с водой, надеясь, что это придаст мне сил. Ну а потом, после подъема на Сахарную до родника можно и потерпеть, главное, что ничего опасного там уже нет. Неизвестно, как я себя бы чувствовал, не выпив воды перед подъемом, но не могу сказать, что моя усталость ушла полностью. Жара только усиливалась. Первое время, действительно, я взбодрился и, стараясь не терять бдительности, перебрался через пару узких скалистых зубчиков. Затем ситуация немного изменилась. Через несколько минут я снова был в поту, начал понемногу уставать, но изо всех сил принялся бороться с дремотой. Гребень становился все уже, отвесные стены с каждой стороны запугивали своей крутизной. В таких местах оступиться – значит, погибнуть. Я испытывал странное противоречивое состояние. Мной пыталась овладеть прогрессирующая приятная усталость, она как будто растекалась по всему телу, отравляя вирусом сна каждый орган и каждую конечность, сон словно пытался меня захватить своими извивающимися щупальцами, из которых я постоянно вырывался бл

«Ох уж эта гора Амуко! Два раза я пытался ее покорить, но каждый раз что-то мешало, то сильный дождь и неподготовленность других членов группы, то отсутствие воды в разгар лета. Когда же уже я смогу подняться на вершину?» - рассуждал я, находясь в салоне автомобиля, мчавшегося в сторону черноморского побережья 19 мая 2016 года. Действительно, зеленая скалистая пирамида под названием Амуко оба раза не пустила меня к себе. Впрочем, и моя вина, возможно, в этом тоже была, например, почему-то летом, полагая, что к истокам рек Агва и Ушхо с Амуко спуститься невозможно, я, при почти полном отсутствии воды, отказался от восхождения на Большой Амуко чтобы успеть дойти к роднику под горой Сахарной и на пути не сдохнуть от обезвоживания. Во втором восхождении мне попалась не слишком выносливая компания, поэтому переход к горе от поселка Солохаул сильно растянулся, и в результате, на Амуко удалось оказаться только на третий день пути, когда начались сплошные проливные дожди, и, опасаясь ударов молнии, мы восхождение решили отменить. В конце мая синоптики обещали несколько солнечных дней подряд, этим промежутком времени я решил воспользоваться для осуществления третьей попытки. В это раз было решено никого больше с собой не брать. Конечно, туристы-одиночки подвергаются в горах большой опасности (об этом позже), но отсутствие в походе новичков обычно придает уверенность, что вершина наверняка будет взята. Для большей безопасности в качестве маршрута для восхождения я выбрал уже знакомый мне путь, начинающийся в Нижней Ореховке. Добравшись до сочинского автовокзала, я стал дожидаться 102 автобуса, следующего через Пластунку в нужную мне сторону. Погода была замечательной, честно говоря, это был первый ясный день за всю неделю. Впрочем, спокойно ждать автобуса все равно у меня не получилось – на вокзале дежурили полицейские, а так как в это время в Сочи проходил некий важный многодневный саммит, то у всех приезжих проверяли документы в отделении. Таким образом, и мне пришлось пройти в кабинет для осмотра вещей. Около 18:30 к остановке подъехал, наконец, нужный мне автобус. Не прошло и часа, как я оказался на выезде из Пластунки и вышел из автобуса на последней остановке, а далее, перебравшись по подвесному мостику через небольшой ручей, начал подниматься в сторону уже знакомого мне села Нижняя Ореховка. Потихоньку начинало уже темнеть. Слева поднимались скалы, справа от дороги был обрыв в сторону реки Сочи. Сезон дождей оказал благоприятное воздействие на субтропические леса у побережья – кругом было все зелено, ручьи наполнились до краев, изголодавшаяся по влаге растительность давно ударила в рост. Единственным минусом для меня оказалось большое количество грязи на дороге, но я четко понимал, что утром при солнечной погоде эта проблема начнет решаться. Последнюю остановку и село Нижняя Ореховка разделяет около 1,5 километра гравированной дороги. Незадолго до выхода в Ореховку, я набрал воду из небольшого родника слева от дороги. Далее на моем пути оказался мостик, расположенный левее автомобильного брода. Перед самим поселком я решил посетить знаменитый 27-метровый Ореховский водопад. Прямо у входа в населенный пункт располагается небольшое кафе, откуда уходит вниз длинная металлическая лестница с огромным количеством ступенек, эта лестница и ведет к водопаду. Как же много воды было в нем на этот раз! Здорово, что у меня получилось застать главную достопримечательность поселка в самый полноводный период. Вода, кстати говоря, не казалась мне холодной, приятно было помыть в ней ноги. Становилось все темнее, пора было двигаться к экотропе парка «Ажек». В Нижней Ореховке я никого не встретил, видимо, все уже укладывались спать. Небольшой поселок мне удалось пройти за несколько минут, далее мне попалась на глаза знакомая табличка природного парка. По узкой грязноватой тропке я двинулся в сторону слияния реки Сочи с рекой Агва. Глаза быстро привыкли к темноте. Хотя возможности заблудиться на тропе нет, на деревьях то и дело я видел маркировочные синие знаки. Скоро справа показалась Пикниковая поляна (поляной это назвать нельзя, просто несколько навесов для отдыха справа от тропы). Громкий шум воды внизу и сильное течение указывали на обильное таяние снегов в Кавказском заповеднике. «Вряд ли на Амуко сейчас возможны лавины, снег наверняка там уже почти растаял» - размышлял я в пути. Когда, наконец, впереди показался деревянный мостик через Агву, стало ясно, что к месту запланированной ночевки я фактически прибыл. У слияния речек мне удалось найти великолепное ровное место для ночного отдыха. Там и решено было расположиться, однако, на всякий случай, опасаясь возможных ночных непрошеных гостей, я решил устроиться у края удобного места поближе к воде, чтобы мой лагерь не было заметно с тропы. Около шести с небольшим утра я покинул свой лагерь у места слияния рек и принялся подниматься к знаменитой Буковой поляне (опять-таки, вряд ли это можно назвать поляной, там лишь несколько деревянных беседок с табличками в буковом лесу). От беседок экотропа сворачивает вправо и идет в сторону села Ажек к водопадам, другая тропа с этого места поворачивает влево и уходит к ручью Сванидзе. Я же принялся высматривать узенькую еле заметную тропку, уходящую круто вверх через кустарники к отметке 276 метров над уровнем моря, с которой начинается хребет Прохладный. Так как поход у меня только начинался, вес рюкзака давал о себе знать, и подниматься оказалось нелегко. Подъем оказался очень скользким, обувь соскальзывала практически постоянно. «Неужели и на Амуко так будет?» - начал я понемногу опасаться будущих препятствий. Впрочем, за вершиной 276 метров подъем стал более пологим и удобным, поэтому небольшое скольжение уже не могло быть серьезным препятствием. Уже с самого начала подъема я решил использовать свою собственную тактику под названием «идти небыстро, но без остановок». Такой способ перемещения мне помогает экономить энергию и не сильно уставать. Я двигался по тропе по гребню хребта Прохладного. Название его, кстати, вполне оправдано, даже после восхода солнца в ясный день, в джунглях достаточно сыро и жара чувствуется слабо. Кстати, это только было мне на руку, не хотелось постоянно потеть и испытывать чувство жажды. И все же минут через тридцать после начала ходьбы мне пришлось сделать небольшую остановку в ровном месте на повороте тропы для того чтобы снять с себя легкую куртку. Глазея на многочисленные старые надписи на деревьях, я не смог устоять перед искушением выпить немного воды из одной из бутылок. Я знал, что дальше на хребте есть хороший родник, можно было понемногу тратить воду. Затем, сложив все вещи в рюкзак, я принялся идти дальше, рассчитывая пройти без остановки столько сколько смогу. Сперва путь казался совсем простым – тропинка шла то чуть вверх, то чуть вниз, иногда тропинка траверсировала небольшие горбы хребта. Скоро мне попалось на глаза уже знакомое дерево со стрелкой, в этом месте левая тропа спускается в сторону Ажека. Затем началась полоса некрутых подъемов, чередующихся с относительно ровными участками пути. И хотя идти по тропе через этот лес было легко и приятно, этот участок все равно казался немного рутинистым, так как никаких обзорных точек на пути не было, да и сама тропа была уже знакомой. При этом надо вообще сказать спасибо ребятам из Сочи, за то что постоянно ходят по этой тропинке, не оставляя ее зарастать, ведь именно благодаря чрезмерной натоптанности, участок до горы Сахарной проходится легко и без особых тягот (чего нельзя сказать об участке маршрута после горы Сахарной). Так как навигатор у меня отсутствовал, трудно было сходу оценить, насколько быстро я поднимаюсь. Участки подъемов быстро сменяли друг друга, казалось, что лесная тропа никогда не кончится и однообразный пейзаж так и не изменится. Долго не желая останавливаться в пути, наконец, я не выдержал и решил позволить себе пятиминутную слабость немного посидеть отдохнуть. «Сколько же я набрал высоты? Наверное, метров триста. А вдруг все шестьсот? Впрочем, все равно скоро узнаю, когда доберусь до перевала» - играл я в угадайку. Солнце в это время все выше поднималось над горизонтом, погода была просто замечательная, на небе не было ни облачка. Когда пять минут закончились, я снова немного отпил из бутылки, а затем принялся опять подниматься. Надо сказать, что буквально через пару минут подъем по тропе закончился, далее тропа уходила куда-то вправо вниз, отклоняясь от макушки гребня. «Ладно, пойду по тропе, возможно, она просто обходит крупный пупырь». Спуск оказался весьма крутым и скользким, в итоге мне удалось сбросить около ста метров высоты. Я уже было хотел возвращаться назад и искать продолжение тропы, уходящее в сторону макушки гребня, как вдруг заметил внизу столбик, два раза обведенный красным маркером. «Неужели Будунуко? Быстро же я тут очутился!» - узнал я этот столбик. Столбик находится на точке перевала, указывает на возможность спуска в правую и левую стороны. Кстати, Будунуко – название высшей точки хребта Прохладный рядом с перевалом, она достигает тысячи метров в высоту. За хребтом Пролхадным начинается подъем на гору Сахарную – первую вершину маршрута, превышающую отметку 1500 метров. Подход к вершине очень простой, а вот подъем на нее несколько сложнее. За перевалом подъем по лесу продолжился. Все так же мелькали перед глазами надписи на деревьях. Особенно мне запомнилась серия однообразных надписей «Антоха 2011» . Эх, молодец, конечно же Антоха, но зачем же было столько деревьев портить? Лес, тем временем, становился все гуще. Вдруг неожиданно для себя я оказался у развилки троп: та тропа, что уходила вправо, казалась отлично натоптанной, а левая лишь едва просматривалась, но зато вела прямо по макушке гребня. Не знаю зачем (видимо, чтобы не спускаться вниз лишний раз), но я выбрал левую тропу и остался на макушке хребта. Едва заметная тропа нигде не терялась, но было заметно, что ей пользуются очень редко. Я немного начал беспокоиться, когда эта тропка стала уходить с гребня в левую сторону, как бы немного спускаясь вниз. «Если что, вернусь обратно на удобную тропу» - думал я тогда, но все равно продолжал идти по сомнительному натоптышу. В конце концов, тропинка резко повернула вправо и будто бы закончилась, при этом на деревьях впереди я увидел типичные для моего маршрута надписи и старые маркировочные знаки в виде круга и палочки внутри (глаз Саурона). Присмотревшись повнимательнее, вдруг я заметил поворот тропы. Не прошло и две минуты, как впереди показалось огромное дерево с красной маркировкой, рядом было кострище. Стрелка на дереве указывала на путь со стороны противоположной той, откуда я пришел. Стало ясно, что именно в этом месте соединяются две тропы, натоптанная и едва заметная. После очередного небольшого пятиминутного отдыха, я снова вскочил на ноги и принялся двигаться дальше. Подъем казался простым. Между деревьями иногда мелькала большая лесистая гора, расположенная вблизи, без сомнений это была Сахарная. Сколько же еще было на нее подниматься! Следующую остановку я решил сделать у родника, так как этот родник последний на пути (!), то пропустить его ни в коем случае было нельзя. Вспоминая прошлый поход по этому маршруту, я прикинул, что у воды окажусь приблизительно через час. Кроме того, незадолго до родника, согласно моим воспоминаниям, находится неприятное место, где тропа под наклоном проходит над грязным и скользким участком с большими лопухами, в заросли которых можно в дождь запросто съехать. «Когда же я там окажусь?» - спрашивал я себя минут через пятнадцать после окончания привала – «там ведь тропа траверсирует склон, а я до сих пор нахожусь на ровном участке макушки гребня». Но деваться было некуда, оставалось продолжать идти через лес по натоптанной тропе. И вдруг передо мной показалось место каких-то массовых стоянок с кострищами, и почти сразу же я заметил дерево с надписью «вода», обведенной красным маркером. Я просто недоумевал: «Неужели я пришел? А где же тот участок с лопухами? А наверное я просто обошел его, оставшись тогда на едва заметной тропе!» Минуты через две передо мной показалось заболоченное озерцо справа от тропы, а еще чуть дальше, где и закончилась тропа, я нашел великолепный родник. Помню, как в 2015 году мне с трудом довелось раскопать его в засуху, чтобы получить хотя бы тонкую струю, и затем наполнял бутылки чуть ли не минут десять. Ныне же передо мной была настоящая мощная струя, бутылки были наполнены в крайне короткий срок. Грех было в таком месте не перекусить! С удовольствием съел самые скоропортящиеся продукты, а затем решил выпить максимум воды, чтобы не сойти с ума от сильной жажды на предстоящем участке дороги, отличающимся трудностью. Воду в бутылках решил беречь до самой горы Амуко, после прибытия на которую, я задумал спуститься вниз к истокам реки Агва. От дерева с надписью «вода» тропа продолжает подниматься вверх, причем градус подъема резко увеличивается. Передохнув, снова принялся двигаться к подножью горы Сахарной, скоро я уже обходил макушку гребня с левой стороны. Немного дальше снова появился более пологий участок пути, за которым тропа сместилась с левого склона на правый и стала уходить траверсом, причем правый склон под этим траверсом был довольно крутым. На середине этого участка нужно было перелезть через поваленное дерево, свешивающееся в обрыв. Немного дальше за небольшим спуском, наконец, я оказался у развилки, основная тропа уходила в Ажек, узенькая тропка, сворачивающая влево на крутой склон, вела к вершине горы Сахарной. «Попробую подняться на вершину горы без остановок» - решил я. Согласно моим воспоминаниям, во время прошлого восхождения на Сахарную, подъем мне показался крутоватым, но недолгим и довольно простым, поэтому в этот раз я надеялся, что смогу подняться наверх минут за пятнадцать-двадцать. Отдохнув перед подъемом пару минут, я принялся подниматься. Склон не оказался скользким. Идти было удобно. Кругом было множество веток, за которые можно было хвататься, а на самых крутых участках подъема, где веток особо не было, можно было хвататься за выступающие из земли коренья. Кстати, видимо, для удобства туристов, тропу проложили не прямую, а серпантинчатую, на ней присутствует немало ровных участков для небольших передышек между подъемами. Странно, что эту деталь я почему-то не помнил, подъем запомнился мне с прошлого похода как сплошной. Но зато я вспомнил громадные давно съехавшие по склону каменные глыбы, застывшие на склонах горы Сахарной, и хотя было ясно, что вряд ли они снова тронутся с места, все равно проходить под ними было немного неловко. Несмотря на то, что мне не удалось устоять перед желанием сфотографировать эти глыбы, при этом я все равно не останавливался в пути (разве что на пару секунд, чтобы перевести дыхание или нажать на кнопку фотоаппарата). Поначалу метод замечательно работал, действительно, усталости практически не чувствовал, однако, через какое-то время ситуация изменилась. Прошло около пятнадцати минут с начала подъема, а до макушки гребня еще было далеко. «Затянулся что-то подъем, не помню, чтобы он был такой длинный» - удивлялся я, продолжая подниматься по крутому склону, держась за ветки. Иногда где-то наверху появлялись кусты, напоминающие чем-то заросли у вершины, тогда от радости мне хотелось ускорить шаг, и только усилием воли я не позволял себе двигаться быстро, тем более что, поднявшись, постоянно убеждался, что с очередными зарослями снова ошибся, а до вершины еще ползти и ползти. Скоро силы начали меня медленно покидать, подъем начал казаться бесконечным. Вдруг на пути справа показалась очередная глыба, на которую можно было легко вскарабкаться и осмотреть окрестности, но мне уже было наплевать на эти глыбы, хотелось лишь скорее выйти на Сахарную. Прошло еще пять минут изнурительного подъема. Наконец, показался гребень хребта, а рядом с ним многочисленные просветы, я был в предвкушении панорам. Но перед самой макушкой тропа снова резко повернула вправо и ушла на очередной серпантин. Самое удивительное, что я был год назад на этом подъеме, и вовсе не помнил таких моментов. Неужели у меня настолько плохая память? Впрочем, этот феномен я мог объяснить легко, благодаря последним открытиям современной психологии, доказывающим, что наша память реконструктивная и не является аналогом записывающей видеопленки, а это значит, что даже самые здравомыслящие люди могут воспроизводить в памяти даже недавние события в ключе, порой далеком от реальности. Более того, благодаря реконструктивности нашей памяти и всевозможным ловушкам разума, человек иногда может отчетливо помнить вещи и события, которых и вовсе не было. И, действительно, я хорошо помнил выход на макушку гребня в месте резкого поворота тропы, хотя в действительности, как я выяснил, выход на макушку осуществляется только у самой вершины. Более того, мне после первого похода казалось, что подъем на Сахарную от развилки составляет около 100-150 метров набора высоты, оказалось, что все 400-450! Выбравшись на гребень, я уже чувствовал значительную усталость, однако нужно было продолжать подъем. Скоро на пути появились большие камни, по ним как по ступенькам тропа поднималась к сплетению кустарников. Обилие веток помогало подъему, возможность хвататься за крепкие ветки приносила облегчение уставшему туристу. Примерно через полчаса после начала подъема, выбравшись к ровной площадке на вершине Сахарной, я положил на землю свою рюкзак, а затем принялся доставать еду. Впервые с вершины этой горы мне довелось что-то увидеть, в прошлом походе ничего не получилось увидеть из-за тумана. Теперь же, в ясную погоду, и Фишт, и Амуко, и черноморское побережье Сочинского района я мог наблюдать с этой обзорной площадки. Особенно порадовал вид на море – ни одна гора не заслоняла собой вид на побережье! Налюбовавшись на морские просторы, я обратил свой взор на Амуко, над этой горой плыли облака. «Дождя по прогнозам не будет еще дня три, во всяком случае, пасмурную погоду никто не обещал» - с этими слова я погрузился в неглубокий кратковременный расслабляющий сон. Было полезно отдохнуть перед весьма непростым участком пути, который в прошлом походе мне показался еще и опасным. Тогда год назад, я ничего не знал о дороге между Сахарной и Амуко, и лишь выйдя на этот участок пути, понял, насколько он непростой, но мне казалось, что трудности на пути лишь временные и продолжал путь, при этом переход оказался сложным до самого Малого Амуко (одна из вершин массива Амуко). Теперь же я знал что именно меня ждет и, отдыхая, восстанавливал силы. Спустя полчаса проснулся и решил перекусить. Было около 13:30 когда я покинул ровную площадку на вершине горы Сахарной и начал пробираться по петляющей тропе через заросли рододендрона. Уже с самого начала мне удалось с тропы этой сбиться и уйти куда-то влево вниз. Почти сразу же наткнулся на небольшой снежник, но так как воды у меня с собой было много, решил не останавливаться и продолжал путь. Увы, скоро стало мне ясно, что удалось сбиться с курса, пришлось заползать обратно на гребень по склону почти девяносто градусов, держась за ветки. Снова выбрался на тропу, она шла на спуск в сторону горы Амуко. Скоро на пути прямо на тропе в зарослях появились два сомнительных камня, чтобы через них перебраться и устоять, пришлось сесть на четвереньки. Несколько проще стало передвигаться, когда кусты закончились, и тропа вошла в лес. Почти сразу же справа появилось уже знакомое мне место традиционных туристических зимних ночевок. Дальше тропа фактически не просматривалась, хотя в некоторых местах туристическая красная маркировка сохранялась. Оставалось идти через лес, стараясь не удаляться от левого обрыва. В душе стало появляться легкое волнение. Пугающий узкий гребень, разделяющий Сахарную и Малый Амуко приближался! «Все, сейчас начнется этот чертов спуск» - думал я постоянно, при этом спуск как будто специально, чтобы продлить мое волнение, не появлялся за очередной группой деревьев. Я продолжал идти через заросли, наступая на ветки лавровишни, при этом морально готовился к трудному и опасному участку пути. Странное ощущение, когда приближаешься к месту, где ты можешь легко погибнуть, и при этом осознаешь, что ты выбрал этот путь добровольно, никто не заставляет туда идти, и вместе с этим ты не являешься мазохистом или самоубийцей, и, наоборот, волнуясь, ожидаешь от этого страшного пути получение какого-то непонятного удовольствия. Известно ли науке это парадоксальное состояние?

За три километра было набрано почти 500 метров высоты, в целом подъем на Бородавку оказался непростым, но вполне понятным и логичным. Вероятно название «Бородавка» появилось из-за того, что сама гора напоминает небольшое «вздутие» на хребте. Но как бы ни было хорошо на вершине, нужно было двигаться дальше. Согласно карте, далее прямо по курсу на хребте за небольшим понижением должны появиться некие скалы Зеленые. В интернете информации о них было крайне мало, поэтому чтобы оценить сложность перехода через них, существовал единственный способ – выбраться на них самостоятельно и дальше смотреть по обстоятельствам. Спуск в понижение оказался очень простым, отличался пологостью. Благо не пришлось сбрасывать много высоты, это радовало. Хребет на спуске продолжил расширяться. Вновь открывшиеся виды слева поражали воображение, так как хорошо было видно скальную стену Фишта, на которой еще хозяйничала зима. При этом никаких обзорных точек для панорамной фотосъемки вокруг не было – виды лишь иногда открывались между деревьями. Очень скоро тропа стала нырять в жесткий переплетенный кустарник, где легко могут застрять ноги. Пришлось обходить эти кусты слева. На этом участке гребня все чаще стала попадаться лавровишня, чьи ветки имеют особенность стелиться прямо по земле. Хорошо, что не было рододендрона, чьими зарослями, например, почти полностью окутан хребет Отважных, по которому мне доводилось ходить прошлым летом. После окончания спуска начался практически ровный участок пути. Желая как можно быстрее разведать подъем на сами скалы, я опять вырвался вперед, предупредив группу, и быстрым шагом отправился дальше по направлению хребта. Скоро на пути показалась почти ровная площадка, укрытая «плантацией» молодого папоротника. Казалось, что тропа продолжала оставаться на ровном месте, тем не менее, макушка гребня резко сместилась к левому обрыву. Нужно было держаться верхней точки, я принялся подниматься. Вдруг впереди показался крупный наглухо заросший кучерями бугор с крутыми склонами, обойти его не представлялось возможным. Выход был один – карабкаться наверх. Присмотревшись, я увидел, что к вершине бугра уходила узенькая едва заметная тропа. В начале подъема склон был почти голым, держаться было почти не за что, приходилось преодолевать подъем огромными рывками. Чуть выше тропа прорывалась через настоящий ад из веток, словно как бы пытаясь обползти бугор с правой стороны. Оказавшись почти у самого обрыва, полностью зажатый ветками со всех сторон, вдруг я увидел прямо под собой отвесную скалу. Вот, значит, что такое Зеленые скалы! Пробравшись еще немного вверх с черепашьей скоростью через кусты, внезапно вынырнув из моря криволесья, вдруг я впервые за весь поход увидел, наконец, главную цель путешествия, которую в течение предыдущего повествования я умудрялся скрывать от читателей. Но теперь пришла пора раскрыть карты! Цель нашего похода была еще покрыта снегом, однако среди снежных просторов уже просматривались большие бесснежные участки на южном склоне. Гора Амуко имеет две выраженные вершины, на одной из них (которая поменьше) мне доводилось уже бывать за год до этого похода в рамках сольной прогулки с рюкзаком по горам Сочинского района. То прошлогоднее путешествие представляло собой подъем по хребту Прохладному к горе Сахарной, а затем путь к меньшей вершине Амуко по очень узкому и жутко заросшему гребню хребта, который носит название Отважных. Хребет Отважных показался мне довольно опасным местом, склоны его слишком круты и обрывисты, а ширина гребня в некоторых местах сужается так, что по гребню может пройти только один человек. Передвижение по хребту Отважных отобрало у меня много сил и питьевых запасов, поэтому к Малому Амуко я добрался уставшим. К сожалению, почему-то мне показалось, что воды на Амуко нет, воды у меня оставалось мало, и я не нашел ничего лучшего, кроме как повернуть назад, так и не добравшись до главной вершины Амуко. Таким образом, гора осталась для меня непокоренной. Внизу местные жители мне рассказали, что воду можно было найти на седловине между двумя вершинами Амуко. Сожалея о своем не совсем оправданном решении спуститься, я принялся строить планы возвращения на Амуко. Таким образом, и был организован этот новый поход. Но учитывая, что в собравшей группе оказались новички, на страх и риск я отказался вести группу через хребет Отважных, и нашел альтернативный вариант пути по очень малоизвестному маршруту. Теперь же, застряв в мешанине сплетенной растительности, я мог снова видеть хребет Отважных, крутизна склонов хребта поражала. Кстати, макушка была еще присыпана снегом до самой вершины Сахарной. На Зеленых скалах же снега уже не было совсем, хотя эти скалы лишь на 100 метров уступают по высоте горе Сахарной. До чего же трудно было двигаться по криволесью! Кое-как мне удалось добраться до вершины скалы. Никаких обзорных точек там не оказалось, было только ощущение жуткого капкана, где с трудом можно было двигать ногами. Попробовав немного спуститься влево, неожиданно для себя я обнаружил ровное место, где могли бы отдохнуть несколько человек. Зарослей там не было. С этого же места какая-то тропинка уходила в сторону начала подъема на заросший бугор. Кинув рюкзак на землю, быстро помчался по этой тропинке вниз чтобы отговорить ребят подниматься через заросли, и оказался у начала спуска как раз вовремя – группа приближалась к бугру. Указав ребятам правильный путь, лично проконтролировал процесс подъема. Володя, кстати, хотел пройти почему-то через заросли, заявив, что его, чувака, который может пройти абсолютно везде, они не пугают, но я не привык все усложнять, и отговорил его идти по своим стопам. На ровном месте наверху было решено сделать очередной привал с перекусом. Игорь как обычно принялся доставать навигатор. К сожалению, прибор в это раз не включился. Тогда мы решили взглянуть на карту. За Зелеными скалами отмеченная тропа продолжала идти по гребню, переваливала через две вершинки (одна 1470, вторая 1495 метров). Было непонятно, много ли после каждой из них нужно сбрасывать высоты. Зеленые скалы на карте были, кстати, отмечены высотой 1450 метров. До заката оставалось около 3.5 часов. Было ясно, что до подножья Амуко вряд ли удаться нам дойти к вечеру. Кто-то предложил заночевать прямо на Зеленых скалах. Мне не понравилась эта идея. Тут Игорь, все еще разглядывая карту, обратил внимание на то, что прямо у вершины 1470 метров какая-то тропа сворачивала с гребня и уходила на спуск в сторону реки Агва, спустившись, она выходила к некоему балагану (урочище Амуко), причем, с другой стороны к этому домику идет тропа от ручья под Бородавкой (куда я изначально пошел). В итоге было решено двигаться к развилке у вершины 1470, там заночевать, на следующий день без рюкзаков подняться на Амуко, а следующим утром с рюкзаками начать спускаться по дороге в сторону Агвы, а затем дальше в село Пластунка. Действительно, возвращаться тем же путем было бы скучновато. Решив не останавливаться на перекус, я заявил остальным, что доберусь до развилки под вершиной, попробую поискать снег, и там подожду группу. Спуск с бугра в противоположную сторону оказался коротким и простым. Снова на пути вставал лес. Дело шло к вечеру, становилось все холоднее. Это меня и радовало, ведь стало ясно, что потеть больше почти не придется. Глазами я пытался выискивать снежные пятна, чтобы на всякий случай хотя бы немного наполнить свою бутылку. До вершины 1470 было около полутора километров ходьбы от Зеленых скал, при этом уже через пару сотен метров после спуска с бугра я снова увидел крутой подъем. «Неужели так быстро пришел?» - не получалось у меня поверить своим глазам. Подъем был довольно крутой, но зарослей было меньше, чем на Зеленой скале. Тропа обходила вершину справа. Несколько раз пришлось подтянуться на подъеме, держась за камни и ветки. На самом верху леса не оказалось, там была первая, и как позже выяснилось, единственная на всем маршруте до самого Амуко обзорная площадка. Усевшись на камнях, я решил осмотреть окрестности. Просматривалось все лесное зеленое пространство до самого Сочи (сам город тоже был прекрасно виден). Вершина горы была местами покрыта зеленой травой. «Да это же еще Зеленые скалы продолжаются» - понял я – «их две тут скорее всего». Этот вывод оказался верным. Долго засиживаться на самом верху было нельзя. Нужно было искать снег для вечерней растопки. Спуск со второй Зеленой скалы оказался таким же коротким и простым, как и спуск с первой. Однако затем гребень снова сузился, идти стало опять не очень легко. Жесткие заросли росли на самой макушке. Тропа обходила их то справа, то слева, порой спускаясь на несколько метров вниз. После одного из таких обходов, мне удалось перебраться через два небольших упавших дерева, а затем продолжить путь, держась левого склона. Путь оказался непростым – нужно было идти по крутому склону, при этом держась за ветки сверху. Проблема была в том, что пояс веток прерывался на середине, и нужно было сделать несколько шагов по траверсу под значительным уклоном совершенно без страховки. Очень осторожно я попробовал резко прыгнуть вперед и зацепиться руками за ствол дерева, расположенного на склоне чуть впереди и ниже меня. Когда этот маневр удался, снова начал осторожно подниматься по склону, крутизна которого у макушки гребня достигала почти вертикальных 90 градусов. Ветки казались ненадежными. Очень страшно было, когда я уже почти схватился руками за одну ветку, и вдруг понял, что она на самом деле оторванная и просто лежит. В итоге мне все же удалось невредимым выползти снова на макушку гребня и увидеть перед собой натоптанную тропинку, которая перед этим обходила кусты справа. Значит, нужно было идти правее после двух поваленных деревьев! Нужно было об этом предупредить группу, дабы она не повторила мою ошибку. Пришлось остановиться и ждать. Около двадцати пяти минут длилась эта остановка, От отсутствия движений вдруг я начал замерзать, пришлось поместить голову в свитер и надышать внутрь, как следует. В процессе ожидания вдруг я услышал рядом с собой странные звуки. Неужели змея? Шорох и правда, напоминал звуки ползущей змеи. Вытащив голову из «убежища» внезапно увидел двух то ли хорьков, то ли горностаев. Небольшие зверьки с темной шкурой, очень похожие на представителей семейства куньих, их продолговатое тело было около 20 сантиметров в длину. Когда послышались в отдалении людские голоса, мне пришла пора направиться к месту тайной развилки. Оттуда у поваленных деревьев, действительно, можно не заметить тропу, переходящую на правый склон. Скоро ребята были предупреждены об опасном участке слева и направлены по нужной дороге. Оказалось, что на Зеленых скалах во время перекуса с некоторых участников группы было снято по несколько клещей. Всегда следует носить закрытую одежду в лесах! Пока я ждал замыкающих группу людей, Володя и Гриша уже побежали дальше по тропе. Скоро я услышал их крики. Они медленно прочесывали макушку гребня, запутываясь в зарослях. Неужели и там сплошные заросли? Мигом побежал я наверх, и скоро, действительно, оказался на участке бездорожья. Ветки хлестали постоянно в лицо. Пройти без особых тягот можно было только у самого обрыва, где склон круто обрывается вниз. Минут через пять кусты закончились, гребень опять стал понижаться, и вскоре мы снова оказались на хорошо натоптанной тропе, которая, как выяснилось, обходила этот участок справа. «Эти кучери уже просто достали!» - Володя то ли радовался, то ли был недоволен нашим маршрутом. Заключительная часть ходового дня не отличалась трудностями. Ширина гребня вновь увеличилась, зарослей стало намного меньше, слева появились красивый вид на Фишт в просветах между деревьями, справа порой мелькали снега Амуко. Преодолев несколько небольших бугров, я, Гриша и Володя вышли на ровное место без бурьяна. Рядом слева лежали небольшие тающие снежники. Солнце уже медленно спускалось к линии горизонта. Как же здорово получилось, что нам удалось до наступления темноты найти место для ночлега и снежники. Пока девчонки устанавливали палатки, Игорь, Володя и я отправились с котелками к снежнику. Видимо, в целях соблюдения повышенной безопасности, Игорь решил не ограничиваться кипячением воды, и решил сделать фильтры для отцеживания. На дне воронок он поместил кусочки ваты, а затем начал свою операцию по переливанию воды в бутылки. За снегом пришлось бегать в несколько рейсов. Позже к делу подключилась Ника и тоже стала набивать котелок снегом и растапливать. Погода вечером была такая же хорошая, как и на протяжении всего дня. Как и прошлой ночью на небе появились миллионы звезд. Где-то далеко внизу мы за ужином видели тысячи огней – это был Большой Сочи. Перед сном нужно было решить очень важный вопрос, кто решится отправиться покорять Амуко. Так как следующим днем было решено сделать дневку, то кто-то из совсем уставших ребят мог вполне остаться в лагере. К моему удивлению, в лагере решили остаться все, кроме Гриши и меня. «Ну, смотри» - сказал Игорь, когда мы на пять минут отошли от лагеря к удобной панорамной точке на горе – «до Амуко идти в любом случае далеко, и чтобы еще успеть вернуться назад, понадобится время, которого нет в нашем распоряжении, так как световой день ограничен. Вся группа не успеет пройти это расстояние до темноты». Тем не менее, мы с Гришей все равно решили идти, для удобства я завел будильник на пять утра. После ужина мы все дружно пили чай с мятой. Затем ребята отправились спать, а я остался погреться возле костра. Перед самым сном мне пришлось его затушить, так как при сильном ветре костер, разожженный на макушке гребня, постепенно затухая, вновь разгорается. Надо сказать, что на самом верху прекрасно ловила сотовая сеть, мне удалось созвониться с отцом. На всякий случай я попросил его посмотреть погоду на завтра в Сочи и в Красной Поляне. Результат меня несколько расстроил – обещали сильный дождь. «И все же завтра утром посмотрим» - подумал я, вытаскивая из рюкзака на всякий случай клеенку, лежа под открытым ясным небом, усыпанным звездами от края до края. Еще не было пяти утра, когда я открыл глаза. Темнота уже исчезла, погода оставляла желать лучшего. Небо над головой впервые было пасмурным в этом походе. Где-то далеко прямо над Аутлем плыли черные грозовые тучи в сторону моря. Однако в стороне Амуко никаких признаков надвигающейся грозы не было. И хотя меня уже начали терзать небольшие опасения, все же я решил рискнуть отправиться на Амуко и быстро пошел будить Гришу. Гора Амуко представляет собой огромную скалистую пирамиду, своими четырьмя гребнями, расходящимися в разные стороны света, сверху она напоминает крест. Можно сказать, что эта гора является высшей точкой Сочинского района до границы Кавказского заповедника, ее расположение и высота указывают на то, что в вершину наверняка часто ударяют молнии. Гриша выбрался из палатки, схватил собранную вечером сумку, которую решено было использовать в качестве штурмового рюкзака, набросил ее на плечо. В сумке было несколько конфет и две бутылки растаявшего снега. Я решил в поход взять с собой теплую куртку, в ее карман положил колбасу. По плану мы должны были пройти к вершине Амуко, а затем вернуться назад к лагерю. Проход по гребню был для нас абсолютной неизвестностью, белым пятном, трудно было понять сложность прохождения. По этой причине мы решили установить определенный регламент – если к 12 часам до вершины мы не доберемся, то продолжать путь не стоит, нужно разворачиваться и идти обратно чтобы успеть до заката. Около полшестого утра наш маленький отряд, наконец, двинулся в путь. Сначала мы преодолели небольшую горочку на хребте прямо над лагерем – тропа как обычно шла по самой макушке гребня, никуда не сворачивая. Немного дальше ситуация изменилась, вновь на пути возникли переплетенные кусты. Так как не особо хотелось в них соваться, мы решили обойти их чуть ниже справа, благо, в ту сторону отходила тропинка. Уже с самого начала меня несколько насторожило, что тропка уходит куда-то вниз, однако, увидев, как гребень впереди снова спускается и сбрасывает высоту, я решил продолжить путь, посчитав его удобным траверсом. Увы, он оказался не слишком удобен, причем, именно из-за того что там не было кустов. Тропа траверсировала склон крутизной 35-40 градусов, при этом была узкой и шла под небольшим наклоном в сторону обрыва. Учитывая, что справа держаться руками было в основном не за что, тропа эта быстро успела нам надоесть. Очень скоро у меня стали появляться первые признаки усталости, все это следствие выхода натощак. Нужно было хоть что-то запихнуть в желудок. На первой же горке я надумал ненадолго остановиться. Вдруг мы стали обращать внимание на то, что сверху начинает понемногу капать. Капельки скоро переросли в легкий моросящий дождик. Впрочем, он скоро закончился. Тропика начала подниматься на гребень. Оказавшись опять на самом верху, вдруг мы впервые не увидели никаких панорам слева – там был туман. Небольшой привал (минуты три) представлял собой короткий водопой из бутылок и проглатывание небольших кусков пищи. Удивительно, мне казалось, что мой организм отказался принимать колбасу. Странное состояние, когда хочется есть, но, разжевывая пищу, приходится бороться с желанием ее выплюнуть. Дальше на пути гребень все больше расширялся. Пологий спуск скоро привел нас к очень широкому участку гребня, именно там хребет резко поворачивает в восточном направлении. В этом месте можно было организовать лагерь на десять палаток. Кстати, снега было там очень много. Более того, вправо вниз уходили какие-то балки, вероятно где-то совсем недалеко внизу находились истоки ручьев Агвы. Повернув, мы вышли на финишную прямую, гора Амуко была прямо по курсу. В сторону макушки хребта за поворотом тропа шла на очень крутой подъем, однако справа было очень удобное место вроде как бы для обхода очередной горочки. «Может быть, там реально можно обойти и не стоит подниматься никуда вверх?» - думал я. На всякий случай было принято решение проверить этот вариант. Предполагаемый обход шел почти без набора высоты, путь был настолько ровным и широким, что там теоретически смогла бы проехать машина. Через три минуты пути нас ждало разочарование – обход оборвался тупиком, а гребень чуть выше, как оказалось, поворачивает в другою сторону. Делать было нечего, пришлось карабкаться. Скоро мы набрели на едва заметную тропу, проложенную, вероятно такими же разочаровавшимися любителями «халявы» как я. Двигаться мы старались, как обычно небыстро, шли без остановок. Вдруг снова начался дождь. «Интересно, надолго ли?» - риторически спрашивали мы, обращаясь в пустоту. Предугадать ничего был нельзя, нигде вокруг нас не было никаких прояснений – абсолютно все было затянуто серыми облаками. Я стал замечать, как мои штаны все сильнее намокают, скоро они стали такими тяжелыми, что это даже стало влиять на скорость передвижения. И угораздило нас не взять с собой дождевик или пленку! Хотя, если учесть, какие дальше на пути стали попадаться заросли, легко предположить, что любой защитный плащ или пленка с легкостью в них бы порвались. Возможно, разумным решением было бы в то утро остаться в лагере и не ходить никуда, но, увы, мы с Гришей оказались , видать, настолько упертыми, что, несмотря на все усиливавшийся дождь, продолжали путь с двойным энтузиазмом. Крутой подъем опять привел нас на вершину гребня, причем, к голому безлесному месту, откуда в хорошую погоду наверняка можно увидеть высокие горы Кавказского заповедника, по границе которого мы, между прочим, уже шли. «А ходят ли здесь егеря?» - рассуждали мы – «вряд ли, тут слишком неудобно для егерей и много зарослей». На макушке гребня мы снова разыскали тропинку. По ней и начали спускаться к последнему понижению на пути к вершине. Дождь продолжался. Тропа старалась держаться самого верха, но иногда спускалась по склону чуть правее, теряясь в бесконечных кустах. Надо сказать, что без рюкзаков двигаться по кучерям оказалось не так уж и сложно. Мы постепенно разгонялись. Вдруг видимость справа на какое-то время улучшилась, и стало видно глубокую лесистую долину западных истоков реки Агва. Какая-то белая мерцающая линия была отчетливо видна на крутом склоне среди монотонного зеленого полотна. «Водопад!» - догадались мы! Было очевидно, что увидеть эту струю воды, падающую с высоты несколько десятков метров, можно было только отсюда, а, значит, посмотреть на это чудо природы довелось очень немногим счастливчикам. Было интересно, а был ли кто-нибудь у самого водопада прямо внизу? Дорога уверенно шла на спуск. Сил у нас становилось все больше. Лично я после того, как увидел водопад, настолько обрадовался, что сразу настолько активизировался, что буквально побежал в сторону Амуко. Все больше у меня складывалось ощущение, что силы дает даже не столько еда, сколько мотивация. Тропинка шла у начала сброса высоты на южном склоне, левый же участок (северный) у макушки гребня покрывал снег. Возникло предложение перейти с кустов на заснеженную часть склона. Судя по ширине гребня и торчащим из снега деревьям, никаких козырьков на склоне уже не было, и можно было подниматься без всяких сомнений. Так мы добрели до начала подъема на Амуко. Оказавшись в понижении, мы почувствовали, что капать сверху на нас стало меньше, возможно, это связано с набором высоты. Туман, конечно, нисколько не уменьшался, но нельзя казать, что он сильно нам мешал, обзор был около ста метров, и можно было видеть то, что находится впереди и недалеко от нас по сторонам. Уже с понижения было видно скальную практически отвесную стену Амуко прямо слева от начала подъема. Там рядом росли высоченные пихты, пожалуй, единственные пихты, которые удалось нам встретить на пути. Решив набраться сил перед трудным подъемом, мы решили присесть ненадолго отдохнуть. Гриша взял с собой навигатор Игоря. Это позволяло определять наше местонахождение. В этот раз прибор показал, что мы находимся прямо у начала подъема на гору. На часах было всего семь двадцать, а мы прошли уже больше половины пути! «В десять однозначно будем на вершине, а может и раньше» - радовался Гриша. Вдруг туман снова начал впереди немного расходиться, где-то высоко мы увидели голые луга. «Как близко уже!» - обрадовались мы – «осталось подняться еще немного и выйти из леса!» Начался крутой подъем по лесу. Тропинка уверенно вела нас в сторону границы леса. Как обычно приходилось бороться с кустами, которые, как раньше казалось, никогда не кончатся. Вдруг где-то чуть выше опять показался снег. «Да там снеговая линия! Нам повезло!» - порадовался я. Выбравшись на сплошной снежный покров, мы быстро зашагали по твердой корке, стараясь не приближаться к северному обрыву. Идти было очень легко, ничего не мешало наступать. Впервые за весь поход мы практически бежали по склону, стремительно набирая высоту. Ноги совершенно не проваливались в снег, так как проваливаться там было бы просто некуда, глубина снега была минимальная. Поначалу это радовало, но затем, когда градус подъема увеличился, мы стали скользить. Я предупредил Гришу, что если подъем будет больше 35 градусов, то лучше будет переместиться в сторону кустов, то есть, вправо. Гребень, между делом становился все уже. Когда нам удалось доползти до небольшого полого участка, то стоя на снегу, мы увидели просто потрясающий вид на Амуко. Последующий путь казался очень опасным – сузившийся гребень уходил вверх под большим углом, причем, с левой стороны вниз уходил такой гигантский и отвесный скальный обрыв, что даже со стороны на него было смотреть страшно. Правый заснеженный склон с редкими деревьями не представлял собой скалу, но тоже отличался опасной крутизной, которую ни в коем случае не хотелось испытывать на себе. Вообще путь на Амуко с этой обзорной точки казался чрезвычайно сложным и крайне опасным. Под высоченными скалами на дне долины не было уже леса, а значит, мы были фактически у порога выхода в альпийскую зону. Поймав себя на мысли, что впервые в этом походе на пути появилась большая опасность, присел обдумать дальнейший план действий. Ситуация казалась парадоксальной. С одной стороны очень хотелось попасть на вершину, кинуться по гребню и быстро выползти на самый верх, с другой стороны из-за большого риска погибнуть не хотелось вообще соваться дальше. Но все же я собрал себя в руки, убрал из головы эмоции и включил разум. «Так как больше всего пугает отвесная стена слева, то почему бы не смотреть на нее, и просто держаться правее» - пришла в голову мысль. Сообщив Грише, что с этого момента нужно действовать крайне аккуратно и осторожно, я принялся очень медленно заползать вверх по склону, держась за ветки деревьев. Гриша последовал тоже. Через некоторое время нам показалось, что это не так уж трудно и страшно, как думалось вначале. Если так посудить, то быстрый подъем по снегу перед обзорной точкой мы прошли легко только потому, что не замечали стену слева, хотя на самом деле она там была. И все же теперь проход осложнялся крутизной правого склона – из-за почти растаявшего снега, зарубаться было очень тяжело, удавалось ногой расковырять снег всего на несколько сантиметров, и это не давало полной гарантии безопасности. Карабкаясь по склону дальше, скоро мы подошли к участку градусов около 50-55, причем деревья на подъеме были только у левого обрыва. Стало ясно, что карабкаться дальше очень опасно, в случае одного неверного движения жизнь может легко оборваться. Да и держаться было не за что, так как за один прыжок не получилось бы оказаться у деревьев на обрыве. Нужно было что-то делать. Скоро мне пришла в голову идея попробовать перелезть на другой гребень, который виднелся правее в тумане. Пройти туда было возможно, только траверсируя склон, держась за ветки деревьев. Гриша высказал свою точку зрения: «А может там сложнее. Давай попробуем тут, немного же осталось». Взглянув еще раз на жуткий подъем, я решил отказаться, уж слишком опасно там было. Гриша же заявил, что он все-таки попробует вскарабкаться. Я ему ответил, что попробую разведать путь на другой гребень. Мой путь по траверсу оказался сложным, но зато мне было за что держаться. Как орангутангу или гиббону мне приходилось прыгать по веткам и маневрировать для удобства. Возникло желание спуститься чуть ниже, где склон более пологий. Конечно, спуск удалил бы меня от цели, но такой путь казался относительно безопасным. Добравшись до гребня, вдруг я увидел за поворотом альпийские луга с огромными бесснежными участками. Выйти на травяной склон оказалось очень легко, это было маленькой победой. Тотчас я принялся звать Гришу. Ответа не последовало. «Ладно, он знает в каком направлении я ушел, выцарапанные сапогами мои следы на снегу его приведут ко мне». Проход дальше казался удобным – нужно было обойти сверху крупный снежник, а затем начать траверс. Напротив меня возвышалась гора Малый Амуко, где мне уже доводилось бывать годом раньше, справа внизу были видны главные истоки реки Агва, вытекающие из-под снега. Шум воды внизу казался мне самым приятным звуком, услышанным за весь поход. Дождя, кстати, не было уже, но погода сохраняла свою пасмурность. Я еще раз позвал Гришу, но вдруг услышал намного выше себя как будто какую-то возню на гребне. «Наверное, он все же прорвался по гребню на самый верх!» - подумал я, и сразу же начал подниматься на гребень. Довольно быстро набрел на тропинку, уходящую на подъем. Чем выше она уходила, тем страшнее становилось смотреть вниз. «Неужели Амуко со всех сторон имеет такие крутые склоны? Удивительно, ни одна из знакомых мне невысоких гор нашего края в этом плане на нее не похожа» - думалось мне. Поднимаясь дальше, вдруг я увидел на ближайшем горбу хребта какие-то то ли камни, то ли палки. Казалось, что там стоит знак, обозначающий вершину. Поспешил туда, аккуратно карабкаясь, держась за траву. У самого выхода на гребень крутизна склона возросла резко почти до девяноста градусов. И если б не ветки, растущих наверху кустов, то, возможно, я не писал бы эти строки сейчас. Выбравшись на самый верх, я снова ужаснулся – ширина гребня оказалась не больше полуметра, в некоторых местах было еще тоньше, с левой стороны обрывалась все та же отвесная стена! С этого места мне удалось также увидеть, что далеко на северо-востоке туман начал расходиться. Какая-то громадная гора, полностью укрытая снегом просматривалась очень хорошо, на фоне белого неба она казалась грозной и неприступной. «Большая Чура, «полюс недоступности» заповедника!»» - сразу я узнал этот силуэт. Наверху была сотовая связь, нужно было звонить Грише. Он не ответил на звонок. Тогда я громко закричал. Ответ последовал снизу со стороны моего обхода. Стало ясно – Гриша пошел по моим следам. Гребень был такой узкий, что возник вопрос, можно ли вообще по нему идти. Попробовав сделать несколько шагов, я понял, что можно, но только осторожно. На гребне росли кусты - было за что держаться. Иногда макушка гребня сужалась до ширины двух небольших камней шириной с длину моего сотового телефона. В такие мгновения становилось не по себе. Нужно было не поддаваться страху. Впереди оставался последний подъем. Подобравшись к нему вплотную, я оказался в ступоре – крутизна там была чуть ли не девяносто градусов, и хотя на гребне торчали какие-то деревца, соваться туда было крайне опасно, при этом даже обойти это место было нельзя. «Неужели туда нет нормального прохода? Поднимался ли кто-нибудь вообще таким образом?» В этот момент я развернулся и увидел внизу Гришу, махнул ему рукой. Осознав, что без снаряжения гребень просто непроходим, поспешил на спуск. Было бы слишком абсурдным вести показывать Грише этот гребень, на котором легко можно убиться. С Гришей мне удалось встретиться примерно у места своего выхода в альпийскую зону. Выяснилось, что мой спутник все же смог немного вскарабкаться по гребню, от прохождения которого я отказался, причем, по его словам, наверху, действительно, было очень страшно. Возник вопрос: как же все-таки нужно подниматься на Амуко. Идти под скальной стеной слева просто нереально, путь по гребню без снаряжения пригоден лишь для самоубийц. В итоге, я пришел к выводу, что единственный возможный вариант пробраться без особых тягот на Амуко с нашей стороны – это путь по траверсу луговой долины истоков реки Агва с выходом на седловину между Большим и Малым Амуко. Полил сильный дождь. И так до этого промокшие до нитки, мы приняли решение возвращаться в лагерь. Такое решение было вполне разумным, учитывая количество снега у выхода не седловину (так как тропа под снегом не была видна, было непонятно, сколько мы бы еще провозились под скалами горы, пытаясь найти путь подъема). К тому же погода оставляла желать лучшего. Но даже путь обратно в лагерь не дался нам легко. Когда мы опять оказались в лесу, я понял, что пробраться на макушку гребня, заползая вверх, будет очень сложно, и решил искать траверс крутого склона. Вдруг внизу мы увидели какую-то красную точку на дереве, однозначно, ее сделал человек. Возможно, от этого маркировочного знака есть удобный проход в сторону основной тропы, но под снегом мы не могли его увидеть. Долго же мы искали возможность для траверса, даже пробовали спускаться далеко вниз. Увы, удобного пути не было нигде – оставалось долбить в снегу следы и по ним прыгать от одного торчащего дерева к другому. Склон достигал почти 60 градусов. Следы получались ненадежными неглубокими из-за спресованности снежного покрова. Хорошо, что мы были без рюкзаков! Неожиданно, обернувшись назад, вдруг я понял, что мы идем не по траверсу, а спускаемся вниз! Пришлось опять ползти наверх, аккуратно держась за все, что попадется под руку. Один раз веток под рукой не оказалось, и в снег пришлось втыкать пальцы – ох уж неприятно было в тот момент! Первой надеждой на скорое освобождение от тягот (по моей версии) должен был оказаться громадный древний ствол в несколько обхватов с густыми ветвями, искривившимися от зимних лавин, там можно было присесть и отдохнуть. Но едва оказавшись рядом, пытаясь сделать следы, вдруг провалился я в яму, которая была под снегом, и еле выкарабкался из нее. Дальше путь был еще веселее – приходилось буквально плавать в кустах, отчаянно пытаясь выбраться на тропу. Когда же нам это удалось, это казалось настоящей победой. В этот момент мы осознали, что дальше нашей жизни фактически ничего не угрожает, и приняли решение быстро и без остановок возвращаться к ребятам. Несмотря на время (около 11 часов утра), мы спешили, так как не хотелось мокнуть под дождем. Ливень становился все сильнее. Из-за тумана видимость опять резко сократилась. Складывалось ощущение, что эпицентр грозы завис прямо над нами и никуда не собирался уходить. И все же оставалась на душе некая досада, что из-за погоды и собственных ошибок на гребне, мы не смогли взять вершину, до которой оставалось идти всего чуть-чуть, может быть, даже метров 30 или 40 метров набора высоты. После спуска с Амуко мы принялись преодолевать разделительную лысоватую вершину, причем, спускались с нее прямо по макушке гребня, а не по пути подъема. Выбравшись на ровную площадку на повороте гребня, мы попали в густой участок тумана и не сразу поняли, в какую сторону нам идти, но в итоге все же, узнав чуть дальше балки истоков Агвы, мы смогли сориентироваться. Дальнейший путь оказался просто настоящим безумием. Чтобы не полететь вниз по склону, перебираясь по узкому траверсу, мы решили не покидать макушку хребта и двигаться по ней до самого лагеря, вне зависимости от наличия зарослей. Оказалось, что там тоже есть тропа, но идти по ней не слишком легко. Каждый из нас думал лишь об одном – скорей бы в тепло, скорей бы пить горячий чай. В тот момент, когда мы оказались у палаток, стало ясно, что приключения на сегодняшний день закончились. Все ребята сидели в палатках. Услышав, что мы пришли, Игорь вышел нам навстречу, изрядно удивившись, насколько рано мы вернулись. «Да вы полуживые! Раздевайтесь догола и пролезайте в палатку, сейчас будете сохнуть» - заявил он. Уже через несколько минут мы грелись и отдыхали. Тем временем за стенами платки все продолжал лить сильный дождь. Отдохнув в палатке, мы с Гришей вылезли, наконец, снова на улицу, а затем принялись сушить вещи. День и вечер этого дня казались мне невероятно долгими и скучными. На протяжении всего дня сохранялось чувство досады. Еще бы, ведь это были первые майские праздники, когда изначально запланированная в качестве главной цели похода, вершина не была взята. Ребята постоянно сидели в лагере. Кто-то ходил за дровами, кто-то возился с костром, кто-то купался в импровизированной бане. Складывалось такое ощущение, что все уже давно забыли про главную цель похода, у меня же постоянно в мыслях всплывала эта жуткая гора-пирамида, которую так и не удалось победить. Было такое ощущение, что неудача только сильнее разожгла мой интерес, я в голове начал строить планы возвращения на Амуко. Мысли о реванше стали доминирующей темой моих переживаний, можно сказать, что в уме я находился в тот вечер не в лагере под Зелеными скалами, а в следующем походе. Погода продолжала оставаться пасмурной. И хотя дождь с момента нашего возвращения с радиального выхода немного убавил силу, условия оказались не слишком хорошими. Под самый вечер вдруг я почувствовал неприятную слабость в теле. Ребята это заметили и предложили этой ночью заночевать с ними в палатке. Горячий чай перед сном пошел моему состоянию на пользу. Дождь лил почти, не переставая еще несколько дней. Наша группа не стала долго задерживаться в горах Сочинского района, и уже следующим утром, принялась спускаться через Зеленые скалы и гору Бородавка в сторону Солохаула. Как обычно группа в пути сильно растянулась. Идти под дождем через криволесье было не слишком приятно. На спуске с Бородавки нам даже удалось запутаться в одном месте (там, где мы устраивали чаепитие с мятой). Оказывается, еще при подъеме мы не обратили внимания на то, что в этом месте соединяются два гребня, а на обратном пути в тумане было н

Тропа была присыпана листьями, тем не менее, она была хорошо набита, поэтому потерять ее было бы проблемным делом. Петляя между деревьями, она уходила в неизвестные нам пока дикие лесные пространства. Уже в начале пути наша группа заметно растянулась на нижнем уступе отрога, это давало мне возможность внимательно следить за тропой и возможными препятствиями, и если что, сообщать группе о том, как нужно проходить тот или иной проблемный участок. Через пять минут после начала подъема нам пришлось сделать первую небольшую остановку. Так как солнце было в зените, необходимо было слегка раздеться, да и к тому же небольшие остановки на пути важны для устранения сильной потливости. Снова тронувшись в путь, я внимательно следил за красной маркировкой на деревьях. Согласно опыту предыдущих походов, я решил пользоваться старым проверенным методом – держаться всегда самой высшей точки отрога. К счастью, тропа придерживалась именно этой логики. Сам отрог оказался достаточно узок чтобы его макушка была в пределах видимости, но в то же время склоны отрога не были отвесными, а, значит, это давало мне повод не переживать по поводу угрозы возможного срыва кого-то из моей компании. Продвигаясь все дальше в сторону повышения отрога, я старался не сильно отрываться от группы вперед и часто сообщал ребятам о своем местонахождении громким криком. Было также трудно понять, насколько долго подъем по отрогу будет именно такой крутизны. Слева от тропы просматривался за деревьями соседний отрог, по которому мы планировали изначально подниматься. Его очертания показывали следующее: со стороны Солохаула был хорошо заметен резкий «взлет» наверх, а дальше подъем становился все более пологим. «Наверняка и наш отрог имеет такую структуру» - подумал я тогда и оказался прав – действительно, скоро началось резкое выхолаживание. Вдруг прямо на пути впереди показалась между деревьями удобная относительно ровная площадка, на которой можно было разместить несколько палаток. Жаль только не хватало рядом ручья для полного счастья. Именно в отсутствии воды заключается главный минус походов по узким высоким хребтам с крутыми склонами, так как с места для лагеря необходимо всегда спускаться вниз к ручьям, истоки которых могут находиться порой на несколько десятков, а то и сотен метров ниже. При этом у меня была небольшая надежда успеть добраться к вечеру до самых нижних участков еще нерастаявшего снега – при наличии горелок такой порядок вещей, несомненно, выручил бы нас. На ровной расчищенной площадке я решил сделать вторую небольшую передышку. Через несколько минут ко мне подошли другие участники похода и тоже решили немного отдохнуть. Кругом было довольно тихо. Тишину нарушало только пение птиц. Никаких звуков цивилизации, никаких звуков проезжающих автомобилей – мы были в настоящем глухом лесу, где редко бывают люди. Появление выхолаживания на пути, разумеется, обрадовало не только меня, но и туристов-новичков, не слишком жалующих крутые непрерывные подъемы. Дальнейший путь по отрогу оказался совсем простым и удобным - тропа держалась самой макушки, подъем был пологий. Так как зима уже давно на подобных небольших высотах завершилась, лес успел обогатиться молодыми зарослями жесткого кустарника, стоило хотя бы на шаг отойти от тропы, как ноги сразу же начинали запутываться в ветках. Иногда складывалось такое ощущение, что в правую сторону от дороги отходили какие-то сомнительные «натоптыши», вероятно там прошли дикие звери. И как раз на этом участке пути, проходя между высокими буками и грабами, меченными красной маркой, вдруг я услышал чуть сзади внизу какой-то шум веток. Оказалось, что это девчонки из нашей группы поддались искушению отклониться от курса и запутались в кустарниках. Пришлось им объяснить, что не следует отходить от основной тропы, даже если кажется, что есть где-нибудь снизу есть обход. Увы, на следующий день я сам умудрился нарушить это правило. И хорошо, что вовремя одумался! Но об этом после. Наш подъем все больше превращался в однообразную рутину. Тропа шла постоянно то на подъем, то на спуск, при этом подъемы были длиннее спусков, так что, в целом, мы все же мало-помалу поднимались по отрогу в сторону макушки лесистого хребта. На этот хребет нам и предстояло в итоге выйти. Справа от нашего подъема за долиной реки Бзогу поднимался выбранный нами изначально отрог, тоже в итоге соединяющийся с тем же самым хребтом. Единственное, что мы не могли понять, долго ли еще подниматься до соединения хребта с отрогом и будут ли еще впереди крутые подъемы. Порядок и ход шествия выглядели примерно так: я шел впереди, за мной шли Гриша, Володя, Саша и Ника, чуть позади, пробирались не спеша по тропе Игорь и Наташа. Как только я отрывался от группы вперед так, что мой голос был едва слышен Грише и Володе, я тут же останавливался и ждал всю группу целиком. Как только к месту остановки приходил последний участник и останавливался отдохнуть, я снова отправлялся в путь, постоянно следя за маршрутом. Пейзаж кругом казался довольно однообразным – кругом был типичный для этой высоты (чуть выше субтропической природной зоны) буковый лес. При этом в этом лесу иногда все же попадались настоящие диковины, например, старый пень, напоминавший своими очертаниями и отверстиями картину «Крик», также порой на пути попадались высокие кусты с красивыми синими цветками, увы, я не особо силен в ботанике, не знаю, что это за вид, но скажу, что подобные цветки мы часто наблюдали еще по дороге от Скалистого ручья к Солохаульскому водопаду. Кстати, у этих кустов на отроге мне довелось заметить странный маркировочный знак вокруг небольшого пня, обычно такие знаки делаются в тех местах, где можно спуститься вниз к течению реки. Не исключено, что там мог начинаться спуск к кордону Бзыч. В пути я периодически старался выслеживать между деревьями соседний южный отрог, чтобы увидеть место нашего выхода на хребет, однако, густые заросли постоянно мешали обзору. Более того, отрог напротив постоянно казался мне намного выше, чем место, где шли мы, так что было ясно, что до хребта еще было добираться долго. На очередной остановке мне пришла в голову идея задержаться чуть подольше, чем обычно. Впервые достал бутылку и немного отхлебнул из нее воды. Почти сразу же ко мне подошли Гриша и Ника. Через минуту подошла Саша, которая оказалась еще одним новичком в походе, и заявила, что очень рада нас видеть сидящими на пути, так это для нее знак, что она, мол, тоже смогла добраться до головы нашего состава и может себе позволить отдохнуть. Скоро подоспели остальные ребята. Было решено устроить перекус. Игорь решил во второй раз за день включить свой навигатор, чтобы понять, много ли нам еще идти до хребта. После поимки спутникового сигнала прибором выяснилось, что мы прошли от силы только половину пути по отрогу, и расслабляться пока рано. Конечно, мы не слишком оказались довольны этим фактом, но это дало нашей группе повод не затягивать с перекусом, скорее мобилизоваться и продолжать путь. Лес становился все более дикий и густой. Скоро на пути я уже не замечал красной маркировки, видимо, кому-то было лень красить дальше, зато все чаще стала попадаться маркировка очень старого типа в виде вырезанного на коре круга с линией внутри («око Саурона»). Иногда на деревьях попадались старые надписи. А один раз даже попалась на глаза вырезанная каким-то занятным умельцем рожица, причем, были очень детально «процарапаны» все черты лица, включая самые мелкие! Склоны отрога становились менее крутыми. Иногда тропинка стала слегка отходить от макушки влево, чтобы обойти совсем уж жесткие заросли. Снова всех обогнав, я решил в очередной раз остановиться, взобравшись на крупное лежащее дерево. Из рюкзака достал некоторые еще недоеденные со вчерашнего дня пасхальные яйца и решил сделать еще один дополнительный легкий перекус. Во время трапезы из кармана у меня выпал телефон, хорошо, что вовремя эта пропажа была замечена, а то неминуемо возникли бы проблемы из-за волнения моих родственников, оставшихся дома! В это время по всему лесу раздавались крики моих спутников – хвост группы отстал. Таким образом, остановка продлилась еще минут на десять, за это время мне удалось полностью расслабиться и в очередной раз набраться сил. Дальше в пути, поглядывая на соседний отрог, вдруг мы с ребятами обратили внимание на то, что за резким повышением ближе к хребту макушка отрога снова теряет высоту. Таким образом, я предположил, что, возможно, перед выходом на хребет и на нашем отроге может не оказаться каких-то серьезных наборов высоты. Самой главной причиной, по которой мы ожидали выход на хребет, являлась близость к точке соединения дорог истоков сразу четырех ручьев (это было заметно на карте), а вода, как известно, в этих местах самый ценный ресурс. Однако мне хотелось верить, что вода, возможно, еще встретится нам на пути до выхода на гребень. Например, несколько обнадеживающе выглядели отверстия в громадных буках, где скапливалась дождевая вода. Вдруг, опять слегка обогнав Володю и Нику, я вышел к небольшому понижению макушки отрога, склон слева казался подозрительно пологим. Мне пришла в голову идея быстро спуститься туда без рюкзака. И хотя наклон оказался слишком простым для перемещения, даже через пять минут никакой балки, спускаясь по которой можно теоретически добыть воду, мною обнаружено не было. Пришлось быстро бежать обратно. Наконец, в очередной раз, почувствовав потливость, я опять сел отдыхать вместе с ребятами. Уселись мы немного дальше понижения возле тропы под громадным деревом, с большущим «оком Саурона» и кучей каких-то непонятных записей на коре. Солнце тем временем потихоньку начало садиться, при этом до заката оставалось еще несколько часов. Нужно было поспешить. На следующем участке пути по лесу рядом со мной шел Володя. Он казался полон сил, фактически бежал рядом со мной вверх – было заметно, что несколько походов в прошлые годы пошли ему на пользу. Крутизна склонов отрога тем временем стала опять увеличиваться. Тропа вдруг стала сужаться. Мигом пришлось отправиться на разведку. К своему удивлению, скоро оказался я на ровном участке гребня, в некоторых местах пришлось проламываться через заросли. Впереди все отчетливее просматривался предстоящий крутой подъем. Чтобы не устать, решил преодолеть его медленно, но без остановок. Подъем оказался местами, действительно, непростой, приходилось держаться руками за ветки, стараясь устоять на склоне. Первое относительно ровное место было решено использовать для очередной сушки своего свитера и ожидания остальных. Мне не терпелось дождаться Игоря, чтобы узнать, много ли еще идти до четырех истоков, согласно навигатору. Можно было предположить, что оставалось идти не больше километра. Когда вся группа собралась вместе, было решено включить навигатор. Долго же устанавливалась связь со спутником! Была настоящая интрига! Сколько же было радости, когда выяснилось, что мы четко находились у самого выхода на хребет. Это было первой небольшой победой за поход. Итак, участок около 8 километров от пасеки с набором высоты почти 600 метров был успешно пройден. Поднявшись еще немного по бездорожью через жесткие «кучери», вдруг мы увидели специфический маркированный знак (метка вокруг пня). Тотчас же наш путь пересекла тропа просто идеального качества. Было такое ощущение, что по ней ходят чаще, чем по той тропе, где мы только что поднимались. Прямо по курсу была видна далеко внизу зеленая долина реки Агва, казавшаяся в просветах между деревьями почти бескрайней. Пришло время сворачивать на тропу. Именно в этом месте под склонами хребта должны были находиться, судя по карте, истоки рек. Дело шло к вечеру, нужно было искать место для лагеря. Однако на самом хребте у соединения с отрогом встать на ночевку было бы не слишком удобно – не было ровных участков, тропа шла на подъем. Мы решили подняться по тропе в нужную нам сторону до первого удобного места для стоянки. После 150-200 метров ходьбы легким прогулочным шагом, нам удалось выйти к участку небольшого расширения гребня, где оказалось неплохое ровное место, где можно поставить несколько палаток. Там и решено было встать. Начали разбираться рюкзаки, устанавливаться палатки. Разумеется, после пройдённого пути ребятам хотелось вкусно поесть, а затем лечь спать. Однако нерешенной оставалась главная проблема – на подъеме было выпито почти все содержимое всех бутылок. Пришла пора отправиться на поиски воды. С этой задачей решили справиться я, Игорь (навигатор в помощь) и Гриша. Восемь пустых бутылок легко уместились на дне моего разобранного рюкзака. Из источников спонтанно было принято решение выбрать один из родников реки Бзыч (Родник 5-й)между северным склоном отрога и крутыми склонами лесистого хребта, на гребне которого мы решили организовать лагерь. Итак, попрощавшись с ребятами, оставшимися разжигать костер, мы втроем отправились за водой вниз по бестропному не обхоженному склону. Уже с самого начала нас поразила значительная крутизна спуска, но так как исток реки, судя по карте, был очень близок, мы все втроем не особо волновались по поводу возвращения обратно. Когда мы дружно оказались в густых невысоких зарослях папоротника, Игорь настроил навигатор чтобы свериться с направлением. Согласно прибору, нужно было взять чуть-чуть правее. Двигаться через папоротниковые заросли оказалось как всегда приятно – колючек у растений нет, разве что стебли у папоротников хрупкие для того чтобы выдержать взбирающегося по склону человека, хватающегося обычно за все подряд. Чуть ниже папоротники закончились, и начался самый обыкновенный бурелом. Приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не упасть, осторожно перелезать через ветки. Впереди всех бежал Гриша, видать, ему очень хотелось скорее глотнуть живительной влаги. Между тем, склон становился все круче. Скоро, к моей радости, мы заметили широкую, но хорошо выраженную балку. Держась самого дна этой балки, мы начали спуск к воде. Было ясно, что вода где-то ниже, но точное расположение выхода источника на поверхность было нам пока неизвестно. Чем ниже мы спускались, тем выше становились заросли, порой приходилось пролезать между обильно растущими небольшими деревцами с ветками, стелящимися по земле. В пути я постоянно старался прислушиваться, пытаясь на слух отыскать среди прочих лесных звуков журчание ручья. Понемногу стало казаться, что мы спустились уже намного ниже обозначенного на карте родника. Это казалось несколько странным, ведь не так давно в горах прошли дожди. Неужели до воды придется еще сбрасывать много высоты? Делать было нечего – мы продолжали спускаться, стараясь не отрываться друг от друга. Постоянно прислушиваясь, я снова ничего кроме звуков ветра и шума листвы не мог разобрать. Тем временем балка стала сужаться. Скоро мы перевалили через гигантское упавшее дерево и оказались у начала каменистого спуска. Было очевидно, что каменные ступеньки на дне балки – работа ручья. Спускаться мы старались осторожно – некоторые камни были скользкими. Вдруг я увидел впереди между небольшими глыбами крохотную лужу. Уже вовсю ожидался выход ручья из-под земли, однако дальше на пути луж не оказалось, зато еще немного спустившись, я услышал какие-то странные звуки справа. Это был шум воды. Скоро мы оказались на соединении нашего высохшего ручья с другим истоком, где вода просто низвергалась в глубины балки настоящим водопадом! Посмотреть бы на этот водопад в период высокой воды! В общем, мы пришли к выводу, что изначально нужно было взять еще правее и выйти к истоку правого ручья, до которого не пришлось бы так долго и непросто спускаться вниз (но следующим утро почему-то я забыл про этот вывод). Мы с Гришей взяли бутылки, перебрались через водяной поток и принялись набирать воду. В итоге все бутылки были помещены в мой рюкзак на самое дно. После небольшого отдыха, наконец, наша небольшая компания стала возвращаться домой. Но только стоило мне встать, так сразу же я поймал себя на мысли, что двигаться вверх с бутылками, скопившимися на дне рюкзака, из-за неравномерного распределения веса, крайне трудно. Пришлось дать три бутылки Игорю и одну Грише, кроме того две из четырех оставшихся бутылок я переложил в верхний отдел рюкзака. С этой минуты подъем казался уже не таким сложным. Солнце было еще высоко, и мы не боялись, что можем не успеть до наступления темноты в лагерь, времени было еще много. Двигаться по каменным ступенькам было относительно просто, ручей-архитектор, сделавший эти ступеньки, здорово облегчил нам эту задачу. Однако чуть выше появились небольшие проблемы – идти через кусты с грузом не совсем приятно. Сражаясь с нарастающей усталостью, мы не заметили, как пропустили большое дерево, через которое мы перелезали, и стали отклоняться от своего маршрута. Очень скоро мы оказались на невероятно крутом склоне градусов чуть ли не девяносто, где карабкаться вверх можно было, только держась за кусты и торчащие корни деревьев. Более того, стволы были так плотно прижаты к земле, что приходилось под ними проползать, фактически пропахивая носом склон! В такие минуты порой начинаешь вспоминать свою далекую родословную, идущую от древесных обезьян. И все же двигаться таким образом быстро не удавалось, путь мы не узнавали, в итоге нам пришлось, аккуратно держась за стволы, траверсировать крутой склон вправо и возвращаться на нужное направление. Там подъем оказался более пологим, но его растянутость и непрерывность сказывались все равно, и нам приходилось иногда на целых пять минут останавливаться для отдыха. Увы, забравшись еще выше, мы поняли, что все равно еще находимся значительно левее нужного пути. На всякий случай попробовали крикнуть – тот час же сверху раздался хор голосов ребят из лагеря, причем, слышался этот хор откуда-то справа, но нам было уже все равно, и, четко понимая, что главное скорее выползти на верхнюю дорогу, мы взяли курс строго наверх, и продолжили подниматься. В пути мы тратили очень много сил, потели, постоянно боролись с усталостью и желанием выпить всю воду, что у нас была с собой. Как будто нарочно выбрав себе обратный путь посложнее, мы смело карабкались вверх, проверяя себя на прочность. Постоянно казалось, что осталось забраться на последний виднеющийся бугорок, и наконец, появится тропа и закончится склон, но, оказавшись у бугорка, мы сразу же подбирались к следующему такому бугорку, указывающему, что еще не конец подъема. Помню, как, в очередной раз, попробовав немного свернуть вправо, я опять подал голосовой сигнал, и мне тут же отозвались сверху ребята, причем, казалось, что они совсем рядом. От радости я активизировался, и за пару рывков буквально взлетел на макушку хребта, а затем спустился по тропе немного вниз и в итоге остановился прямо у лагеря. Тотчас же из-за кустов показался Гриша. Игорь же появился еще минут через пять, с непривычки он устал на подъеме, и после этого долго отдыхал. Начал готовиться завтрак. Володя подкладывал ветки в костер, девчонки обсуждали рецепты различных блюд и стоимость продуктов в разных магазинах. Наша вода в скором времени оказалась в котелке, а котелок на горелке. Горелки, кстати, было две (вторую взял Володя), обе были газовые. За ужином у меня появилась возможность узнать о ребятах поподробней. Выяснилось, что Игорь и Ника уже много раз ходили по Уральским горам, даже бывали на Таганае, Володя и Саша рассказывали много о своих питерских знакомых. Гриша в основном молчал во время ужина и просто ел суп из своей замечательной тарелки, изготовленной из кефирного пакета (!). В дальнейшем ужин с чаем плавно перешел отдых с пением песен различных русских рок-групп (вспоминали «Король и Шут», «Сектор Газа», «ГРОб» и многое другое), а также распитием крепких напитков. С напитками больше всех постарался Володя – даже глубокой ночью продолжались его забавные похождения! По его же словам, наше знакомство друг с другом и с природой этим вечером прошло просто замечательно. Ночь выдалась ясной, все небо было усыпано звездами. Я спал между палатками, накрывшись своей простыней, на всякий случай, приготовив клеенку на случай дождя. Около пяти утра уже было совсем светло. В это самое время, согласно составленному с вечера плану, я разбудил Владимира. Сразу же мы схватили бутылки, оставшиеся пустыми после вчерашнего ужина, загрузили их в пустые рюкзаки, и принялись спускаться вниз к воде. Так как Игорь и Гриша устали после вчерашней прогулки, их решено было не трогать, нужно было дать им возможность выспаться. Каждый из нас взял с собой по четыре бутылки. «Дойдем ли мы сегодня до снега? Не придется ли и этим вечером круто спускаться вниз к какому-нибудь ручью?» - крутились у меня в голове мысли. Найти вчерашний путь оказалось простым делом - как только мы вошли в широкую балку, по поводу направления можно было уже не волноваться. «А ведь, действительно, спускаться надо много!» - заявил Вова, вспоминая мой вчерашний рассказ, когда мы уже подбирались к большому лежащему дереву, за которым начинается спуск по гладким камням. Было заметно, что Володе не слишком удобно после вчерашних подвигов брать на себя тяжелые нагрузки, поэтому я решил не торопить его слишком. Когда мы очутились у ручья, снова началась операция наполнения бутылок. Затем Володя решил почистить зубы, а мне разрешил начинать подъем без него, так как путь назад он хорошо запомнил, да и следы наши хорошо сохранились. Надо сказать, что после сна мне оказалось намного проще подниматься, чем в первый раз, даже несмотря на выпавшую с утра росу. В пути я применял свою излюбленную тактику – двигаться не особо быстро, но и не останавливаться в пути. Таким образом, мне удалось легко и без напряга преодолеть около ¾ подъема. И все бы хорошо, да вдруг снова пейзаж стал казаться незнакомым. Через минуту, увидев вверху бугор с очень крутыми склонами, понял, что опять отклонился вправо. Так как подъем действительно был непростым, было решено остановиться на пару минут. Увы, все же довелось мне поддаться искушению и немного отпить из одной бутылки несколько глотков. В итоге последние несколько десятков метров высоты мне дались тяжело, были неприятные ощущения в ногах и плечах. Чтобы немного стало легче, иногда мне приходилось сворачивать на траверсы, в пути держась за стебли. Когда прямо по курсу траверса показались обильные заросли папоротника, я ускорил шаг, снова принявшись подниматься. В лагере уже все проснулись. Сразу же после моего возвращения девчонки стали готовить завтрак. А дальше закипели сборы в дорогу – ребята разбирали палатки, собрали рюкзаки. Когда к лагерю поднялся Володя, то сразу же лег на свой каремат, так как чувствовал себя нехорошо. По его словам, подъем наверх с бутылками «просто крайняя жесть»! И с ним можно было согласиться. «Вот такой ценой нужно расплачиваться туристам, следующим весной по узким лесистым хребтам с крутыми склонами в Сочинском районе» - подытожили мы вместе. Завтрак растянулся почти на час. Погода была очень хорошая, совершенно ясная, очень удобная для передвижения. Между деревьями на востоке просматривался на противоположном берегу реки Агва хребет Прохладный, по которому мне доводилось ходить в 2015 году, с противоположной стороны было впервые с нашего маршрута видно гору Атуль, ее южные склоны были уже полностью свободными от снега. После чаепития, скорость сбора увеличилась. Перед самым выходом я затушил костер стандартным туристическим способом. Начался второй ходовой день. Тропа уходила вверх по макушке хребта. С ориентированием никаких проблем не возникало – логика была ясна. Уже в самом начале пути с рюкзаком я себя чувствовал немного разбитым, все-таки, сказывалась утренняя «прогулка» к водопаду. Тропа казалась немного грязной, в некоторых местах были скользкие участки. Мы были уже в предвкушении восхождения на гору Бородавка (1401 м), до которой, если честно, мы планировали добраться еще вчера. Навигатор показал, что до вершины Бородавки оставалось не больше трех километров, однако трудно было понять, как скоро мы пройдем это расстояние. Немного обогнав группу, я и Гриша вдруг заметили резкий поворот тропы вправо вверх. Немного поднявшись по лесистому склону, мы подождали там ребят, а затем, указав им путь, тронулись дальше по тропе. Сама же тропа вдруг стала отходить от макушки гребня, прекратила набирать высоту и начала траверсировать восточный склон. Через некоторое время показалось удобное место для стоянки, рельеф кругом отличался подозрительной пологостью. Лес впереди казался очень густым – настоящие дебри. Очень скоро я понял, в чем было дело - мы вышли к понижению (седловинка) между одной частью хребта и горой Бородавка. Действительно, дальше тропа уходила куда-то вниз в лес, состоящий из громадных буков. Неожиданно запахло сыростью. Вдруг справа показались какие-то слегка заболоченные лужи. Пить оттуда я бы не стал, но очень часто подобные мелкие стоячие водоемы указывают на близость истоков рек (точно такое же место есть и под горой Сахарной). Обойдя лужи, мы с Гришей кинулись дальше вниз. Не прошло и минуты, как тропа достигла дна понижения и вывела нас прямо к ручью. Чистая вода указывала на близость родника. «Значит, река у нас прямо на пути? Неужели!» - не верили мы своим глазам - «И этот источник на пути не описан нигде и не отмечен на наших картах! И как это нам в голову не пришло вчера пройти еще немного дальше?» (Хотя если честно, наши пробежки за водой и обратно уж явно не пошли нам во вред – их очень забавно будет вспоминать!) Как я уже говорил, вода в ручье была просто чистейшая. Так как макушка хребта всего на несколько десятков метров возвышалась над нами, было очевидно, что родник где-то совсем недалеко. С Гришей мы прошли вверх по руслу метров десять, и, действительно, уперлись в родник, вытекавший из-под земли. Побродив еще немного по окрестностям, я нашел еще один исток реки. Вода в понижении была в избытке. Спустя несколько минут к месту нашей остановки подобрались остальные члены туристического отряда. Плохо чувствовавший себя Володя, решил сделать остановку и запить водой лекарство. Несмотря на то, что с утра мы не прошли и километра, привал у воды мы просто обязаны были сделать, ведь судя по просматривающейся с макушке хребта снеговой линии массивов, лежащих к северо-западу от нас, было ясно, что до снега мы могли и в этот день не добраться. Так как я уже чувствовал себя отдохнувшим, решил двинуться на разведку по тропе дальше, и, сообщив ребятам о своих намерениях осмотреть склон встающей дальше на нашем пути прямо по курсу горы Бородавка, надел рюкзак и вышел на тропу. Морально мне уже удалось приготовиться к длительному и нудно-монотонному подъему через лес, однако, уже с самого начала, к моему удивлению, дорога вместо того чтобы снова выйти на макушку хребта, продолжала идти на спуск в густые джунгли. «Может это ненадолго?» - казалось мне тогда. Но тропа спускалась все ниже и ниже, при этом она была истоптанной, и казалась единственной во всей округе. Скоро снова на пути появился какой-то ручей, потом еще один ручей, в итоге все больше мне начинало казаться, что я направляюсь не туда, куда нужно. Очень захотелось вернуться на гребень, макушка которого была слева от меня где-то очень высоко, причем настолько, что я не мог оценить точное расстояние. И хорошо, что вовремя мне удалось одуматься. В общей сложности отойдя от первого ручья на полкилометра, осознав собственное заблуждение, я поспешил бегом назад. На середине пути вдруг услышал крики – Игорь и Гриша звали меня и даже вышли мне навстречу. Игорь сообщил мне в итоге, что, согласно показаниям навигатора, наша группа умудрилась проскочить поворот на Бородавку прямо перед ручьем. Взглянув на карту, я понял, что нужная нам тропа идет по самой макушке гребня. Сразу же я вспомнил, как вчера объяснял девчонкам то, что не надо спускаться никуда вниз от макушки отрога, но теперь я сам нарушил это правило. Основная часть нашей группы уже собиралась покинуть свою стоянку. Володя после небольшого отдыха у реки начал чувствовать себя намного лучше. Возвращаясь от первого ручья мимо заболоченных луж по тропе в сторону места ночевки, после всего двух минут ходьбы, увидел я справа вверху прямо на макушке гребня какие-то густые заросли и решил подняться к ним. Оказалось, что именно перед этим жестким кустарником и находится фактически незаметная развилка, где одна тропа уходит вниз к ручьям и дальше на спуск в долину реки Агва, а вторая сначала теряется в зарослях, а затем продолжает, как и прежде, подниматься по макушке гребня в нужную нам сторону. Итак, указав ребятам путь, я принялся подниматься дальше по гребню. Путь казался не слишком простым – буквально сразу же гребень сузился, справа и даже слева появились обрывы, а сама тропа часто терялась в криволесье. Порой тропинка огибала деревья, фактически прижимаясь к левому обрыву, который был более зловещим на вид, чем правый. Быстро идти не получалось. К тому же крутизна подъема по ходу передвижения возрастала. В целом этот подъем чем-то напомнил мне путь по хребту Отважных (он же хребет Дураков), разве что, гребень Бородавки казался немного толще, потому не представлял какую-то значительную опасность для нас. Надо сказать, что я так и не до конца оправился после утренней пробежки за водой, поэтому после набора 60-70 метров высоты, добравшись до относительно удобного места. где можно сесть, снял с себя рюкзак и присел, облокотившись об лежачее деревце. Через минуту ко мне подошел Гриша и тоже решил отдохнуть. Он заявил, что ему стало неловко на подъеме из-за близости двух обрывов. Оставалось надеяться, что в дальнейшем гребень вновь расширится. Вдруг мы обратили внимание на какую-то крупную белую скалу, расположенную примерно рядом с началом подъема на Бородавку. Ее скальные стены казались очень крутыми и гладкими. Под скалой тянулся осыпной шлейф. Кстати, этот скальный массив был обозначен на нашей карте под очевидным названием Белая Скала. С высоты нашей остановки можно было рассмотреть эту лысоватую кручу во всех подробностях. Минут через пятнадцать на узком участке гребня, где мы развалились, оказалось довольно тесно – большой группе сложно было уместиться на таком пятачке. Подъем продолжался. Чтобы не слишком уставать в пути, приходилось держаться за ветки и корни некоторых деревьев. Гребень снова постепенно начал расширяться, правый склон уже не казался отвесным. Маркировку на деревьях я не замечал, но и без нее было ясно, куда идет дорога. Как обычно, монотонный подъем я старался преодолевать без остановок. При этом все равно энергия тратилась в больших количествах, выделялось много пота. В тот момент, когда я уже пытался выискивать глазами впереди вершину Бородавки, Игорь, заглянув в навигатор, вернул меня с небес на землю, доказав, что мы не прошли и половину этого отрезка. Но куда же деваться? До вершины можно добраться, только продолжая подъем, поэтому без разговоров, стараясь все же экономить силы, наша группа продолжала подниматься. «Хорошо, что сухая и теплая погода» - думал наверняка каждый из нас – «в дождь, наверное, на таком подъеме скользко и неприятно!». Тропа продолжалась держаться у левого обрыва. Снова оказавшись впереди всех, я выбрался на самый крутой участок подъема, он был пройден на одном дыхании. Еще немного выше тропа потерялась на некоторое время. Вдруг обрыв слева исчез. Почти сразу же я увидел Гришу, который тоже только что закончил подниматься. Так мы вышли на крупное расширение хребта, можно сказать, что в том месте была небольшая ровная поляна, где может расположиться несколько туристических групп. Над поляной высилась небольшая горочка. Забежав на нее, мы с Гришей решили снова немного отдохнуть и дождаться остальных. Надо сказать, что к этому времени солнце уже достаточно высоко поднялось над горизонтом, дело шло к полудню, началась жуткая жара. Пришлось снимать свитер. Также решено было немного перекусить. Почему-то мне захотелось лечь, расслабиться и заснуть. Нельзя сказать, что это было плохое состояние, скорее, состояние приятной усталости. Наверное, и все мои спутники также поддались влиянию полуденной жары и тоже решили устроить перекус, только чуть ниже, на ровном месте под горочкой. Интуитивно догадавшись, что ребята будут делать чай, мы с Гришей взяли с собой кружки и пошли вниз к общему столу. Чай получился просто отличный, ведь в него добавили мяту, которую прямо на поляне собрали девчонки. Тем временем Игорь в очередной раз включил навигатор. Это оказалось очень даже кстати, так как именно в на этой поляне находилась еще одна скрытая развилка (левая тропа сворачивала на другой гребень, соединяющийся с горой Бородавка у места нашего привала.).Нам чтобы не заблудиться, необходимо продолжать подъем, отклоняясь, согласно направлению гребня, вправо. Следующий участок пути не отличался сильной крутизной подъема и узостью, однако, подъем все равно был выраженным и тянулся почти непрерывно. Лес вокруг уже не казался густым, деревья отстояли друг от друга достаточно далеко. Тропа практически нигде не терялась, вновь можно было наблюдать «глазную» маркировку практически везде на пути. По-прежнему попадались прямо по курсу папоротниковые заросли, однако тут их стебли еще были свернуты, было заметно, что на склоны Бородавки только недавно пришла весна, в то время, как на триста метров ниже у нашей ночевки на хребте было уже лето. Дабы не сильно уставать в дороге, я снова вырвался вперед, твердо решив добраться до макушки горы, и там подождать остальных. Именно в процессе этого подъема можно сказать, что у меня «открылось второе дыхание», и вся дневная слабости ушла. Кроме того, важным фактором, придававшим мне бодрости, был интерес. Мне было очень интересно, когда откроется первая крупная панорама на пути. Было ясно, что с каждым набранным метром высоты вероятность оказаться на хорошей обзорной точке увеличивается. Когда хребет вместе с тропой, действительно, как бы повернул немного вправо, между деревьями порой стали показываться не такие уж и далекие вершины Фишт, Пшехашха и Кут. Заснеженные склоны и отвесные скалы Фишта казались очень суровыми и неприступными. Поднявшись еще немного вверх, я уже не замечал вокруг густых зарослей, из земли подлесок только недавно, видать, пробился и не мешал ходьбе. Идти становилось все легче и легче. Неожиданно послышался какой-то шум – прямо над головой пролетел большой орел. Жаль, у меня не было фотоаппарата сфотографировать эту большую птицу с крупным размахом крыльев. Подъем становился все более пологим. Вдруг слева от макушки гребня на склоне, который все меньше походил на обрыв, я увидел первый на пути снег. Это было небольшое беленькое пятнышко, однако, наверняка его хватило бы на растопку воды для чая. «Значит выше снега будет еще намного больше» - приходил на ум в общем-то правильный вывод. Чуть дальше снег все так же встречался только у левого склона. Грязные белые спрессованные пятна резко выделялись на фоне оживающей черной земли с пробивающимися зелеными растениями, уже готовыми к лету превратиться в самый настоящий непроходимый бурелом. На коротком участке спуска вдруг я почти вплотную подошел к еще большому, но уже изрядно подтаявшему снежнику. Неудивительно, что когда к нему подоспели ребята, так сразу же начали класть снежную крупу в свои бутылки, предварительно снимая верхний грязный слой. За спуском опять начался подъем. Тропа терялась на широком пространстве макушки гребня. Время уже перевалило за полдень. Неужели за половину ходового дня я продвинулся всего на три километра? Внимательно следя за тропой, стараясь ее не потерять, довольно быстро я вышел к максимальной точке подъема, за которой начинался опять пологий спуск. Рядом под деревьями валялись обломки какой-то старой железной конструкции. «Триангулятор! Наконец-то!» - радости не было предела. Я был на вершине горы Бородавка (1401 метр). И хотя с этой вершинной точки никаких панорам не было видно, да и сама верш

Эта история для меня началась вечером 1 мая 2016 года в сочинском Дагомысе на автобусной остановке. Я стоял под крышей и дожидался своих шестерых спутников, уже добравшихся до теплого черноморского побережья из Санкт-Петербурга и Челябинска, они должны были подойти к остановке с минуты на минуту. Стояла замечательная солнечная погода, было очень жарко. Это радовало меня, так как я уже был готов к дождю, который в этот день обещали синоптики. Уже немного заскучав от длительного ожидания, наконец, уже буквально перед самым уходом автобуса, ко мне подошли четыре человека с рюкзаками. Именно с этими людьми мне было суждено провести следующие несколько дней в интересном и очень малопосещаемом месте, название которого я умышленно не назову в начале повествования. Действительно, должна же быть некая интрига для читателей! Единственное замечание, которое я укажу в первой главе – в процессе планирования маршрута, его нитку приходилось часто менять, придумывать запасные варианты на все случаи жизни. В итоге получившийся маршрут оказался абсолютно отличный от изначально запланированного. Моими спутниками были прежде незнакомые мне люди. Уже в далеком 2013 году тоже на майские праздники мне доводилось провожать на Лагонакский хребет из поселка Гуамка некоего Владимира (Володя) из северной столицы. Это был его первый в жизни поход. Надо сказать, что вместе мы прошли только около 20 километров (полдня), а затем наши пути разошлись. Однако Володя периодически продолжал со мной после этого похода списываться. Наконец, он решил организовать вполне серьезный поход по горам Сочинского района в первые майские дни 2016 года и собрал группу для мероприятия. И вот все четверо туристов, вошедших со мной в автобус, были его друзьями. Кстати, сам Володя обещал приехать следующим утром к месту старта нашего маршрута. Мы же, чтобы не задерживаться на побережье, решили на автобусе рвануть в поселок Солохаул, скоротать там ночь, а утром, дождавшись Володю, выйти на нитку маршрута. Автобус оказался наполовину пустым, развалившись в конце салона, наша небольшая туристическая группа начала разговор о предстоящем пути. В процессе разговора выяснилось, что двое ребят (Игорь и Ника из Челябинска) уже имеют неплохой походный опыт, а остальные - Гриша (Питер) и Наташа (Челябинск) оказались новичками. Пока мы разговаривали, автобус быстро мчался по ущельям с крутыми обрывами. Случайно увидев такие опасные участки дороги, Наташа из Челябинска, бывшая впервые в этих краях, немного испугалась, заявив, что не рискнула бы ездить по такой дороге с такой скоростью. Мы все дальше удалялись от моря в сторону поселков, лежащих на берегах реки Шахе. Видимо прибыв в один из этих поселков (Верхний Солохаул) чуть раньше чем нужно из-за высокой скорости, водитель решил сделать перерыв минут на двадцать и на время вывел нас из автобуса. Этот водитель казался человеком, разбирающимся в местных поселках и горах, и так как мы отправлялись на неизвестный нам ранее маршрут, я решил задать ему несколько интересующих вопросов. В итоге ко мне подключились и остальные ребята, и диалог быстро перерос в интервью, в процессе которого удалось выяснить, что в эти дни егеря национального парка активно дежурят на кордоне Бзыч, охраняя реки с нерестящейся в этот сезон рыбой от браконьеров. С трудом мне удалось объяснить водителю, что посещение кордона не входит в наш маршрут. Моих спутников больше всего интересовало, чем же люди занимаются в таких поселках, лежащих в стороне от моря, и какой интерес оставаться в них жить местному населению. Ответ водителя, заключающийся в том, что в поселке год от года прибывает поток столичных жителей, только и стремящихся быть ближе к дикой природе, несомненно, их удивил. В конце разговора уже фактически перед нашей повторной посадкой в салон, Наташа не выдержала и спросила водителя, а не боится ли он ездить по такой опасной дороге. В ответ на это водитель улыбнулся и загадочно ответил: «Боюсь, конечно. И чтобы не было так страшно, я всегда в опасных местах закрываю глаза!». Шутка вызвала у нас, и особенно у Наташи, бешеный восторг! Минут через пять наш путь на автобусе закончился. Вещи из автобуса были выгружены в короткий срок. Прямо возле нас одиноко возвышалась перед замусоренными зарослями моя старая знакомая остановка Нижнего Солохаула. В прежние времена остановка была всегда финишем моего пути, теперь же впервые она представляла собой стартовую точку маршрута. Надо сказать, что за несколько лет сам поселок немного изменился – стало больше инфраструктуры, например, красивых дачных построек, а вместо убогого миниатюрного магазина возле остановки за один год выросло кафе, в которое стыдно было бы зайти в шортах и шлепанцах. У самого кафе сидела группа отдыхающих и смотрела на нашу группу. Да, все-таки, нужно признать, что медленно, но верно цивилизация протягивает свои щупальца от черноморского побережья в сторону труднодоступных заповедных вершин Кавказа. Дело приближалось к вечеру, пришла пора искать себе место для ночевки. На мой взгляд, проще всего было найти такое место, выйдя из поселка. Надев рюкзаки, мы перешли через дорогу и принялись подниматься по извилистой грязной тропинке к верхним улицам поселка. Очень быстро мы оказались на широкой улице, и принялись подниматься по ней вверх в сторону виднеющегося монастыря. Буквально с первых минут пути наш маленький отряд начал растягиваться, я и Гриша резко вырвались вперед, Игорь оказался посередине, девчонки стали замыкать шествие. Я тогда еще не знал, что этот порядок будет сохраняться фактически до самого конца похода. Пользуясь медлительностью Наташи и Ники, я впервые решил не спеша осмотреть Солохаул, ведь в прежние времена со своими спутниками мне всегда доводилось поселок очень быстро пробегать, чтобы успеть к ближайшему автобусу и поскорее уехать в Дагомыс купаться в море. Надо сказать, что само селение мне понравилось. Впервые я обратил внимание на родник возле монастыря, на святой источник на небольшом чистом ручье, а также на мостик через еще одну небольшую речку почти у выхода из поселка. А еще чуть выше, уже думая, что поселение полностью пройдено, вдруг я увидел дом-музей Кошмана – отца-основателя русского чая (единственного в нашей стране). Через пару минут к этому музею подошли мои спутники. Но местность рядом не слишком подходила нам для ночевки. Вспомнив о том, что чуть выше на пути есть родник, я решил провести группу еще немного дальше к ручью Скалистому, известному своим небольшим, но красивым каньоном. В это время уже начало темнеть со страшной силой. Около километра мы топали до моста чуть выше устья ручья. Перед самым мостом нами была обнаружена тропинка, уходящая куда-то вверх. Поднявшись туда, мы обнаружили хорошее место для стоянки, и даже импровизированный деревянный столик. Было решено остановиться именно там. Пока девчонки устанавливали палатку, Игорь, Гриша и я ходили вниз за дровами, а затем, используя цепную пилу, укорачивали длинные толстые ветки. Ужин получился неплохой, мы выпили чай и скушали по тарелке вкусного супа с необычайно твердым сушеным мясом (я даже не смог его прожевать). Также в этот вечер, пытаясь поддуть пламя костра, мне не удалось заметить газовую горелку, которая после приготовления еды только начала остывать, и, как следствие, моему участку кожи под нижней губой пришлось провести около пятнадцати минут в холодной воде Скалистого ручья. Дальнейшие события того вечера оказались вполне стандартными: перекус, рассказывание забавных историй, обсуждения маршрута и т.д. Со стороны эти посиделки наверняка выглядели смешно, так как деревянный столик для бревен-сидушек оказался слишком высоким, и все мы были в положении маленьких детей или каких-нибудь хоббитов. Ну а после пришла пора ложиться спать. Четверо ребят быстро забились в одну палатку, а я развалился на улице под шерстяной простыней, снизу постелив каремат. Кругом было тихо, лишь крайне редко где-то снизу проезжали машины, к полуночи ездить они перестали совсем. Все небо было усыпано звездами. К сожалению, полный обзор звездного неба был невозможен – огромное пространство мне закрывала листва, и я надеялся, что следующей ночью моему ночному обзору уже не будет мешать ничего. Наконец, убедившись, что население палатки уже прекратило все разговоры, я завел будильник на пять утра, и начал погружаться в сон, словно пытаясь раствориться в подлеске этого загадочного влажного субтропического леса, недавно пробудившегося после зимней спячки. Ранним утром, согласно еще вечернему решению группы, я должен был спуститься снова на остановку автобуса и, поймав там, приехавшего из Дагомыса Володю, привести его к ребятам, но так как проснулся я уж слишком рано, мне пришла в голову робкая идея сбегать посмотреть достопримечательности каньона ручья Скалистого. Ранее мне не доводилось бывать в этом ущелье, поэтому я не смог устоять перед искушением, и уже скоро отправился налегке в каньон. Тропы в ущелье не оказалось, пришлось идти вдоль воды по каменистому берегу, часто перепрыгивая через речку. Местами идти было даже неудобно, например, там, где река занимала собой все дно теснины полностью, и приходилось траверсировать скальные стены, которые в своей нижней части отличались обилием грязи. Скоро я наткнулся на следы не так давно прошедшего схода селевого потока. И вот, наконец, передо мной небольшой водопад. Через некоторое время стены каньона стали шире, но больше стало завалов из веток. Пришлось переходить на орфографически правый берег и аккуратно заползать по длинноватым скалам, а затем спрыгивать. Снова выбравшись на противоположный берег, начал искать траверсный проход через упавшие на склон скалы деревья. После этого участка ущелье закончилось. Дальше поток уже представлял собой обыкновенную небольшую речку, протекающую среди типичного для этих мест леса границы субтропического и умеренного поясов. Течение становилось все шире, даже иногда стали попадаться небольшие островки леса посреди реки. Переходя через них, я постоянно вытаскивал ноги из веток, пытаясь устоять на гладких камнях. Но неожиданно я поймал себя на мысли, что слишком загулялся в каньоне, и уже, мол, пора бежать со всех ног встречать Володю на остановку. Мигом развернулся и принялся спускаться, однако, чтобы не покалечиться, все равно двигаться слишком быстро я не мог. В конце концов, уже подобравшись почти к месту стоянки, увидел проснувшихся ребят из моей группы, спускающихся набрать воды из ручья и понял, что уже успел с утра опростоволоситься. Поднимаясь к лагерю, вдруг я заметил прямо на берегу реки деревянный крест. Неужели тут кто-то погиб? Ребята из моей группы разумеется удивились, увидев, с какой я пришел стороны, ведь они наивно полагали, что я уже побежал вниз. Пришлось мне отправиться бегом в поселок. Путь мне удалось преодолеть довольно быстро. Погода была солнечная, просто великолепная, день обещал быть очень благоприятным для передвижения. Поселок Солохаул еще спал, не было людского шума, и я чувствовал себя комфортно. Лишь возле монастыря вдруг я обратил внимание на большую старую собаку, совершенно не привязанную без намордника. Увы, я так до сих пор не победил свою фобию больших собак и постарался обойти собачку стороной. Добравшись до главного здания монастыря, вдруг заметил какую-то девчонку с рюкзаком. Это была Саша, подруга Володи из Санкт-Петербурга, которую он решил взять собой. Сам же Володя подошел через минуту и поздоровался со мной. И опять замелькали уже хорошо запомнившиеся мне мелкие детали этого пути – поворот на святой источник, музей Кошмана, дорога вдоль реки Шахе. В пути мы разговаривали, вспоминали первый совместный поход. За три года, что мы не виделись, Володя побывал еще в нескольких походах, неплохо его закаливших. В частности, он в пути много вспоминал свой прошлогодних выход в горную Адыгею, где его группе удалось попасть в снежную бурю и абсолютное «молоко» в районе турприюта Фишт. Также он мне поведал о некой малопосещаемой, но очень интересной пещере относительно недалеко от Фиштинского приюта. Довольно скоро мы пришли к Скалистому ручью. Кстати, в пути за нами увязалась та самая большая старая собака, что встретилась мне на пути вниз. Оказалось, что она совершенно безобидная, мы довольно быстро с ней, условно говоря, сдружились. Ребята в лагере к этому моменту уже успели приготовить завтрак и чай. Сборы в дорогу тянулись довольно долго – обычное дело для большой группы. Согласно нашей карте, уже буквально чуть дальше Скаклистого ручья, нам необходимо было повернуть резко на крутой склон отрога водораздельного хребта, разделяющего реки Агва и Шахе. Но перед выходом на маршрут, я все же решил показать ребятам еще одну красивую достопримечательность, лежащую чуть в стороне от отрога. Перекусив, мы все кроме Володи и Саши отправились в небольшую радиалку налегке. За мостом через ручей мы сразу же заметили благоустроенный родник, прекрасно знакомый мне по предыдущим походам. Дальше на пути мы стали наблюдать за скалами справа. Присматриваясь, я пытался найти какую-нибудь едва заметную тропинку, уходящую вверх, но ничего не обнаружил. Часто бывает так, что далеко не всегда обозначенные на карте тропы являются непрерывными и заметными, а некоторых таких обозначенных троп в настоящее время не существует вообще. Становилось все светлее, солнце все выше поднималось над горизонтом, видимость была прекрасная. Порой между деревьями слева от дороги мне доводилось четко наблюдать вершину Николай-Гора, относящуюся к хребту, уходящему в сторону вершины Аутль и Главного Кавказского хребта. Вдруг за очередным плавным поворотом я увидел вдалеке фрагмент стены Фишта! Как же это было красиво! Под западной стеной можно было увидеть сохранившийся снег, но, судя по всему, он уже был неглубок. Для некоторых моих спутников это была первая увиденная в живую крупная гора. Таким образом, мы плавно подобрались по ровной накатанной дороге к цели этой легкой радиальной прогулки – Солохаульскому водопаду, полный размер которого можно оценить, только подобравшись к нему вплотную, туда, где находится край дальнего моста. Водопад, как и всегда, казался великолепным. Теоретически в нем можно смело купаться ,однако у нас не было на это в то утро времени и желания. Также рядом с водопадом Гриша обнаружил еще один примечательный родник. Прогулкой все остались довольны. Возвращаясь в лагерь, Игорь решил впервые включить свой навигатор и связаться со спутником, чтобы понять, в каком именно месте нам необходимо поворачивать на отрог. Так мы выяснили, что в начале подъема вправо нет выраженной тропы, и нужно подниматься строго вверх уже фактически возле Скалистого ручья. Снова оказавшись в лагере, надев рюкзаки, уже полностью всей группой в полном обмундировании, мы поспешили к месту поворота. Нужно было каким-то образом подступиться к отрогу. Найдя нечто очень отдаленно похожее на тропу со следами размытости, я, Игорь, Гриша и Володя принялись искать удобный подъем. Но едва мы поднялись на первую ступень и стали поднимать наверх чужие рюкзаки, как тотчас же послышался снизу чей-то голос, спрашивающий, куда же мы собрались. Когда мы объяснили местному водителю план своего похода, он рассмеялся и сказал, что мы выбрали себе далеко не лучший путь, а есть гораздо более удобные варианты прохода к нашей цели. Тотчас мы все опять спустились на дорогу. Водитель оказался жителем соседнего поселка Бзогу, звали его Ашот. Взглянув на карту нашего пути в навигаторе, он разъяснил нам, что с поселка Бзогу нам будет гораздо проще выйти в нужное нам место. Таким образом, стало ясно, что поворачивать на отрог лучше всего после еще нескольких километров по накатанной дороге вдоль реки Шахе. Место нужного нам поворота Ашот обозначил как развилку возле кладбища за мостом через ручей Бзогу. Так как маршрут для нас был новый, мы решили довериться словам местного жителя. И, кстати говоря, не ошиблись. Итак, мы остались на широкой дороге и снова принялись идти в сторону водопада, который наблюдали за полчаса до этого. По ровной дороге с рюкзаками было идти совершенно не напряжено. Вдруг мы догнали каких-то трех человек, скорее всего, очень религиозных. В тот день отмечалась Пасхха, и было неудивительно паломничество разных людей в район Солохаульского монастыря. После короткого разговора в доброжелательной манере, три человека подарили нашей группе две паски, а затем, мы с ними расстались. Да, надо сказать, что то утро у меня состояло из сплошных дежа вю! То мелькает перед глазами два раза подряд ручей Скалистый, то путь в Солохаул и обратно, то второй раз перед глазами появляется водопад. Немного обогнав группу, я решил пополнить запасы питьевой воды в небольшом роднике, обнаруженном Гришей. Как просто было набирать воду! Достаточно было просто сесть, взять бутылку, приставить ее горлышко к бурному потоку и ждать пока бутылка не наполнится до краев. К сожалению, понять о том, какое наслаждение набирать воду таким простым способом, я смог понять только вечером того же дня. Вдруг сзади меня остановилась машина. В ней уже сидели все участники нашей группы, за рулем был Ашот. Через минуту мы вместе уже мчались в село Бзогу, являющееся последним населенным пунктом у реки Шахе, находящимся на не заповедной не охраняемой территории. Сразу же после водопада на пути показался поворот на Оштинский кордон. Еще через несколько минут замелькали слева внизу между деревьями домики села Бзогу. В пути мы много разговаривали с Ашотом. Мужиком он оказался честным, порядочным, вполне разговорчивым. Живет он то на побережье в поселке Лоо, то в Бзогу, где содержит 12 лошадей и пасеку. Лошади никогда не уходят от Ашота, всегда держатся рядом с ним, преодолевая порой значительные расстояния вплоть до Черкесского перевала. Когда мы проехали по новому бетонному мосту через ручей Бзогу, то осталось уже совсем немного до нашей развилки в сторону нужного нам отрога. Наконец, машина повернула вправо и у небольшого (едва-едва заметного) кладбища остановилась, мы все вылезли и стали прощаться с Ашотом, который на прощание нам оставил свой номер телефона. Согласно инструкции Ашота, нам было необходимо подниматься по дорожному ответвлению строго вверх к пасеке, а затем выйти на тропу и отправляться по ней в дремучий лес. Подъем по нужной нам дороге оказался легким и простым, но немножко грязным. Далее чтобы сократить путь мы решили выбраться на верхнюю дорогу, ломанув прямо через кустарники по грязи. Оказавшись на верхней дороге, тянувшейся параллельно реке Шахе, я принял решение вести группу в сторону плавного набора высоты, то есть влево. Через пару минут пути эта дорога, чуть поднявшись, резко повернула в противоположном направлении у расчищенного безлесного участка и уперлась в закрытые ворота. Подойдя к решетке, мы поняли, что за забором та самая пасека, о которой говорил Ашот. Нужно было искать обход этой загороженной территории. Однако везде были сплошные колючие кусты. На дорожной петле чуть ниже было также заметно начало какой-то убогой тропинки. Попробовав поискать обходной путь там, мы очень быстро оказались по щиколотку в грязи, однако дорога казалась все равно натоптанной, но, скорее, не людьми, а лошадьми (их следы там были везде). Вместе с Володей мы решили обследовать эту дорогу как можно дальше. В итоге разведка показала, что этот путь является просто обходной дорогой, следующей параллельно накатанной дороге вдоль реки Шахе. Кстати, на пути нам встретились следы кабанов, значит, по ночам тут безбоязненно бродят дикие животные. Тем временем возле пасеки стали разворачиваться новые веселые события. Один из участников похода, (Гриша) вдруг заявил, что потерял кошелек со своими деньгами, паспортом и обратным билетом на самолет, и, по-видимому, оставил все эти вещи у Ашота в машине. Быстро пришлось звонить нашему уже теперь знакомому водителю, чтобы он забрал Гришу опять, и они вместе обыскали весь салон. Гриша моментально помчался вниз на дорогу. В это время мне пришла в голову новая идея – попробовать обойти пасеку через две дырки в заборе и попробовать поискать тропу. Недолгие поиски к особому успеху меня не привели, однако, некий «натоптыш» чуть выше пасеки мне найти все же удалось. Вообще, по логике вещей, нам было необходимо просто зайти за пасеку и начать резко подниматься вверх, пытаясь выйти на макушку отрога. В итоге мы так и решили сделать. Чтобы немного отдохнуть перед предстоящим подъемом (мне думалось, что по бездорожью), я решил немного полежать на своем рюкзаке и расслабиться. Тем временем новый телефонный разговор дал свежую информацию – документы и паспорт Гриши все еще не были найдены, несмотря на усиленные поиски. Вдруг весьма интересная идея пришла в голову Нике – попробовать поискать документы в самом Гришином рюкзаке. Конечно, нехорошо копаться в чужих вещах, но иногда это бывает все же полезно. И вот, покопавшись всего немного, из рюкзака легким движением руки был извлечен кошелек со всеми якобы утерянными из него вещами. Не скажу, что уход Гриши затормозил нашу группу, скорее дал возможность некоторым участникам похода отдохнуть перед предстоящим набором высоты. После триумфального возвращения Григория, поход продолжился, а если сказать вернее, то только начался. Оказавшись за пасекой, я очень быстро нашел подобие тропы и начал подниматься вверх по крутому склону. Остальные пошли следом. Тропа казалась вполне даже натоптанной, она держалась самой высокой точки отрога. Таким образом, сомнения в правильности выбранного пути почти развеялись сами собой. Ну а когда прямо возле тропы мне удалось увидеть первую красную типичную для этих мест маркировку, то сомнения пропали окончательно.

Путь к близко расположенной, едва видимой из тумана, скале, представлял собой чрезвычайно узкий проход по гребню, с которого, начинается соединительный хребет. Гребень казался не больше метра в ширину, при этом с каждой стороны были практически отвесные стены. Да и растительность на этом участке предательски исчезает со склонов, вследствие чего, даже в тумане величина и крутизна обрывов предстают во всей своей полноте, несколько запугивая. Поскольку больше дорог в сторону Амуко от горы Сахарной я не нашел, пришлось следовать по этому узкому участку. Аккуратно, держась за ветки, стараясь не смотреть особо вниз, дабы не закружилась голова, я спустился вниз, а затем принялся подниматься. Оказавшись на скале, до этого наивно полагая, что такой опасный участок на пути является лишь единичным случаем, внезапно убедился, что такой порядок вещей продолжается и дальше, тем не менее, при этом было видно, что участки склонов после подъема снова покрывал лес, да и у правого края узкого гребня частенько попадаются деревья, за ветки которых теоретически можно хвататься для удобства передвижения. Всего за пару минут я привык к близости сразу двух обрывов, однако, это ни в коем случае не давало мне повода расслабляться – моя бдительность увеличилась, я стал продумывать почти каждый шаг. И это, кстати, не случайно. Узкая поверхность гребня сплошь была покрыта буйной растительностью, однако, эта растительность представляла собой не вертикально стоящую траву, через которую можно легко проходить, а жуткое криволесье. Стебли деревьев и кустарников стелились прямо по земле, образуя просто сплетение веточных лабиринтов, особенно часто встречались лабиринты из рододендрона и веток лавровишни. Вертикально же стоящая трава тоже порой попадалась, но при этом по большей части она была довольно колючая. Скоро я понял, что выбранный мной путь – настоящее испытание, причем, главная трудность заключается не в опасной близости обрывов, а в трудности прохождения через жесткий растительный бурелом. Именно об этом участке пути меня предупреждали туристы, встреченные на Сахарной, над словами которых я в душе посмеялся, однако, они почему-то мне не сообщили причину сложности прохождения этих зарослей, которая на самом деле заключается именно в узости гребня, в отсутствии альтернатив прохождения к лугам Амуко. И ведь, действительно, обойти заросли было невозможно никак. Так как мне деваться было некуда, пришлось, стараясь не падать духом, продолжать пробираться к горе Амуко. Неожиданно я поймал себя на мысли, что и без того пасмурная погода вновь начинает портиться. Новость эта была не очень хорошая. Когда внезапно полил дождь, причем вовсе не мелкий, то это вызвало у меня неприязнь. Под деревцами у правого обрыва трудно было укрыться, клеенка на хребте бы не особо помогла, скорее быстро бы порвалась в криволесных дебрях. И все же, надеясь, что дождь как и в первый раз, быстро закончится, я продолжал пробираться по хребту, который, несмотря на мои надежды, шире не становился. Ноги постоянно запутывались в зарослях рододендрона. Вообще, перемещение через заросли представляло собой очень энергозатратную ходьбу с многочисленными препятствиями. Иногда ноги настолько застревали в ветках, что вытащить их удавалось лишь после минуты стараний. Вместе с ветками порой застревал и рюкзак. Скоро мне вообще стало казаться, что я не касаюсь в пути ногами земли, а иду просто по слою растительности, который меня шатает из стороны в сторону при малейшем моем движении. Особенно неловко становилось, когда мое тело отклонялось ближе к левому краю, где обрыв представлял собой опасную скальную стену, более зловещую на вид, чем чуть более пологий (но лишь чуть-чуть) правый склон, на котором при падении можно было хотя бы зацепиться за ветки какого-нибудь из многочисленных деревьев. Также стоит отметить, что порой зеленая шапка криволесья полностью скрывала под собой гребень, и не было понятно, где именно начинается обрыв. В такие минуты вспоминались сразу снежные козырьки зимой и весной, которые еще более обманчивы. Таким образом, можно было утверждать, что мой путь с большим рюкзаком и без всяких страховок, делали относительно безопасным только ветки небольших деревьев у правого обрыва, они играли великолепную роль надежной устойчивой опоры. При этом не каждая ветка оказывалась надежной – порой мне приходилось анализировать надежность веток перед тем, как пройти какое-нибудь сомнительное место. Бывали в пути и случаи, когда, схватившись даже за надежную ветку, я, благодаря путанице в рододендроне, все равно отклонялся корпусом в сторону левого обрыва, левая нога быстро впивалась в левый край зарослей, и вдруг не чувствовала опоры снизу, словно находилась над скрывающимся обрывом, в таком случае, ветка дерева начинала выполнять функцию веревки. Поэтому выбор веток небольших деревьев являлся для меня определяющим фактором спокойствия. Перемещение под дождем создавало дополнительные трудности, например, из-за мокроты некоторые ветки становились особенно скользкими. Да и непрекращающийся туман мешал ориентироваться, хотя ради справедливости надо отметить, что с момента моего выхода на узкий гребень, туман стал понемногу уходить. Гребень постоянно шел то на подъем, то на спуск. Какого-то набора высоты я не обнаружил. Складывалось ощущение, что я двигался по настоящей скальной «пиле», все это напоминало какой-то веселый, но немного опасный аттракцион. Дождь продолжал усиливаться. Я продолжал удаляться от горы Сахарной. Вдруг за очередным небольшим подъемом впереди я увидел небольшое расширение гребня, где росли какие-то крупные деревья. Аккуратно заползая наверх вдоль скального обрыва, скоро я вышел к месту, где кроны деревьев немного защищали землю от дождя, да гребень достигал в ширину около полутора метров. Грех было не сделать привал в этом месте. Тут я впервые примерил в этом походе на себя клеенку, расположил ее над собой и рюкзаком, на который я для удобства лег. Хотелось есть, но так как вдруг я почувствовал какую-то усталость, было лень доставать запасы пищи из верхнего отделения. Под звуки дождя, я закрыл глаза и стал медленно расслабляться. Спать не рискнул, так как, зная свою особенность ворочаться во сне, я понимал, что могу во сне запросто куда-нибудь улететь вниз. Наверное, возможность отключиться на хребте, внезапно уснуть на нем, может послужить причиной несчастных случаев. От нечего делать мне пришла в голову мысль снять на видео небольшое интервью с самим собой. Видео было снято, на нем видно, кстати, только мою рожицу под пленкой и какие-то ветки вокруг. Кстати, на этой видеозаписи видна моя некомпетентность в горах Сочинского района, например, название «Амуко» по незнанию я там произношу еще с ударением на второй слог. Пролежав на собственном рюкзаке около сорока минут, я уже стал злиться на затянувшийся дождь. После приема пищи, который, все-таки, я себе устроил, несмотря на лень, я решил, наконец, сбросить пленку и встать в полный рост, посмотреть, прояснилось ли небо где-нибудь вдалеке. К моему удивлению, небо вокруг уже было синего цвета, дождь кончился. Я в очередной раз стал жертвой ошибки под названием «дождь давно закончился, а капли с веток капают до сих пор и создают иллюзию дождя»! Быстро собравшись, я отправился дальше по хребту, надеясь скоро просохнуть, выбравшись на открытый участок. Путь по гребню продолжался. После небольшого подъема начался очередной спуск вниз. Был он несколько более крутой, чем предыдущие спуски. Порой мне приходилось даже садиться на землю, чтобы съехать удобнее. Сбросив несколько десятков метров, подныривая под ветки, стараясь не подходить как обычно к краю обрыва, я увидел впереди странную картину – казалось, что гребень поворачивает вправо, вместе с тем было непонятно, можно ли идти влево на спуск. Принявшись подниматься вверх вправо, я не мог быть все равно уверенным, правильно ли я иду. Через некоторое время у меня появилась мысль вернуться назад, чтобы посмотреть внимательно виды с обрыва. Увы, возвращение мне никак не помогло – погода снова испортилась и все виды опять исчезли. Неужели я зря спускался вниз после сорокаминутного отдыха? Мной было принято решение вернуться к месту лежанки. Несмотря на то, что у меня было с собой видео, по которому можно теоретически это место опознать, я все равно не смог найти нужную точку, а искать по сходности комбинаций веток деревьев было бессмысленным занятием. Отсюда напрашивался следующий вывод – так, как гребень очень узкий, то заблудиться на нем не представляется возможным, нужно двигаться по самой макушке гребня, чтобы не сбиться. Я снова принялся спускаться вниз, уходя по направлению к Амуко. Сразу же меня стали посещать мысли странного характера. Что-то внутри меня просило вернуться назад к горе Сахарной, а потом и вовсе вернуться домой в безопасность. Но если еще в начале пути по гребню мне такая идея могла бы показаться вполне неплохой, то находясь примерно на середине пути между Сахарной и Амуко, я посчитал идею глупой. Какая разница, пойду ли назад или же вперед – расстояние примерно одинаковое, да и не факт, что препятствия второй половины пути по гребню будут труднее, возможно, они будут намного проще, при этом дальнейшее перемещение однозначно выведет меня к заветной цели. Скоро снова появились на пути открытые участки, вполне стандартные для гребня. Теперь уже путь сомнений не вызывал. Но снова начался дождь. Пробираясь через мокрый рододендрон, я уже понимал, что до выхода на Амуко, вряд ли высохну. В такие моменты, кстати, появляется у многих людей резкое безразличие к условиям передвижения – раз нельзя по-другому, остается только привыкнуть ко всему, принять как данность, и уже, не обращая внимания на мокроту, просто продолжать путь до самого вечера, и только у места ночевки задуматься о костре и сушке. Таким образом, с полным безразличием, я продолжал продвигаться дальше по гребню, цепляясь за ветки как за спасательную палочку, чтоб не застрять в коварном «болоте» криволесья, используя уже усвоенный и закрепленный алгоритм движения. Но погода снова как будто специально решила мне помешать. Дождь вдруг превратился почти в ливень, и через десять минут мне снова пришлось доставать пленку и накрываться ей, присев под небольшим деревцем на гребне, застыв между зеленым ковром на макушке скальной пилы и белыми сгустками непогоды. Где-то далеко грянул гром, снова все покрыл зловещий туман. С каждой минутой мне становилось все холоднее. Около получаса продолжался природный атмосферный спектакль, затем дождь снова закончился, облака стали расходиться, и где-то впереди снова появилась приятная сердцу небесная синева. Скоро небо почти совсем прояснилось, и вдалеке справа от гребня, наконец, показалась над огромным сплошным лесным массивом Фишт-Оштеновская горная группа. Ну а прямо по курсу стало просматриваться в листве что-то более близкое, какая-то гора, торчащая из леса. Это была гора Амуко. Она, действительно, была уже рядом. Это не могло меня не радовать. Путь по гребню, тем временем, стал снова усложняться. Вместе с рододендроном стала часто встречаться на пути довольно высокая трава, прикасаться к которой лучше всего в перчатках. Когда я вышел из очередных каких-то зарослей на полностью открытый участок пути, лишенный даже деревьев с правой стороны, эта колючая трава была единственной опорой, хотя и очень ненадежной. К тому же она была очень высокой, и загораживала мне путь. Гребень на этом участке, кстати, сузился дальше некуда. Очень медленно и осторожно мной было пройдено это место. Немного дальше этого участка начался спуск. Тотчас между деревьями замелькала гора Амуко, теперь было видно весь оставшийся путь до выхода на луга. Было заметно, что перед выходом на так называемый Малый Амуко идет крутой подъем. И, хотя гора из-за своих больших размеров казалась мне близкой, было все равно понятно, что до нее еще идти и идти. Понемногу я начал уставать. Питье до самого Амуко я решил не использовать, так как экономия жидкости для меня была важным принципом. Так как путь через заросли являлся сильно энергозатратным, старался не делать в пути резких движений, передвигаться небыстро, монотонно, без остановок. Вместе с приближением нижней точки спуска пред финальным подъемом к альпийской зоне все меньше стало появляться открытых участков гребня. Да и обилие зарослей рододендрона потихоньку уменьшалось. Вдруг появились даже признаки цивилизации в пути – на одном из деревьев я увидел надписи. Значит, мой путь был правильным. Крутизна спуска все увеличивалась, приходилось буквально съезжать по склону. Кругом становилось все больше высоких деревьев, часто приходилось обходить большие толстые стволы. В очередной раз, съехав вниз по склону, разгребая руками ветки, я неожиданно выбрался на метровый участок небольшого расширения гребня (почти до двух метров!). Там под деревом были следы костра и две пустые банки тушенки! Это пример того, как даже в самых, казалось бы, неподходящих условиях, некоторые смелые туристы могут вести себя как дома и даже неплохо «шиковать». Спуск вниз продолжался, иногда прерываясь небольшими подъемами. Гребень снова начал сужаться. Добравшись до самой нижней точки сброса, я остановился на десять секунд, собрался с силами, а затем устремился вверх, напевая про трудный последний бой. Однако, уже в самом начале подъема, я испытал большие трудности. На пути оказалось довольно крупное старое дерево, основной массой встающее прямо на середине гребня, нижние ветки его были столь многочисленны и тяжелы, что протиснуться между ними оказалось делом очень непростым. Масла в огонь подливали и всевозможные мелкие ветки, громадными вениками торчащие со всех сторон. Как ни пытался я пройти, то с левой стороны, то с правой, положительного результата не было. Снова и снова пробуя пролезть, я опять терпел неудачи, хотя один раз мне все же удалось почти пролезть под ветками фактически на уровне с землей, но при этом мой рюкзак напрочь отказался туда пролезать. Пришлось в итоге применять следующий маневр – на страх и риск подойти к самому левому обрыву, а затем, резко вцепившись в крупные ветки, попытаться на весу быстро проехаться полукругом по воздуху, оказаться по другую сторону веток, а потом уже пролезать под более дальними ветками. Надо сказать, что маневр удался с одной попытки, а дальше, несмотря на сопротивление толстых веток, я все равно выполз за огромное дерево. Таким образом, я больше десяти минут фактически топтался на одном месте под этим деревом. Веселое препятствие слегка утомило меня, но все равно я решил продолжить путь. Подъем не был крутым, но, учитывая, что подниматься по узкому гребню нужно осторожно, энергии в пути я тратил все равно много. Вдруг между деревьями снова мелькнули луга Малого Амуко. Как они были близки! До них оставалось, по моим расчетам, не более восьми - десяти минут ходьбы. Погода оставалась ясной, солнце было еще высоко. Я продолжал лавировать между деревьями, мастерки пробираясь в густой растительности, проявляя гибкость и пластичность своего тела, при этом ноги все так же запутывались в зарослях. Крутизна подъема снова стала возрастать. Это обстоятельство снова заставило меня нервничать – трудно было понять, будут ли еще опасные участки на пути, или нет. Да и криволесье уже изрядно надоело мне. Снова в пути стали появляться деревья, которые непросто обойти. Нет, конечно же, обойти их было проще, чем дерево внизу, но их было довольно большое количество, и именно это надоедало. Нелегко совершать плавающие движения в жутких кустарниках, ныряя под недвижимые ветки, окончательно вспотев, при этом еще, ползя по узкому опасному обрывистому гребню круто вверх в полную неизвестность. И хотя, в конце концов, плюнув, на монотонное движение, на подъеме я разогнался пуще некуда и шел на максимально возможной своей скорости, даже через двадцать пять минут после последнего вида на Амуко к альпийским лугам я так и не пришел. На первом относительно ровном участке пути, я сел на лежащее небольшое дерево и решил все же пять минут отдохнуть. Выпил немного воды. Как ни странно, пять минут пролетели довольно быстро. Когда мне доводилось быть проводником, порой приходилось на коротеньких привалах ставить туристам пятиминутный регламент, по истечению которого трудно было поднять некоторых лежебок, просивших меня продлить отдых. Мне же всегда казалось, что для коротенького отдыха достаточно и одной минуты, чтоб набраться сил, но все равно при этом я шел туристам на уступки. Но в этот раз после пяти минут отдыха я и сам не мог найти в себе силы, чтобы подняться. Наконец, через еще семь минут лежания, мне удалось проявить силу воли, встать и продолжить путь. Деваться с «подводной лодки» было некуда. И снова начался путь по жутким буреломам, обильно покрывающим этот странный и совершенно безупречно идиотский гребень, пригодный для каких-то туристов с мазохистическими наклонностями. Конечно же, весь путь мне вспоминались фразы из разговора с туристами на вершине горы Сахарной. К тому же я удивлялся, каким образом, всегда тщательно готовясь к походу в плане составления маршрутов, в этот раз я даже не удосужился прочитать в интернете о сложностях на участке перед Амуко? Не удосужился. Мне было достаточно факта, что на Амуко ходят толпами, и благополучно возвращаются с горы даже зимой. Теперь мне было ясно, что зимой и весной растительность на гребне не представляет собой такой ад, как летом. Путь наверх измотал меня достаточно сильно. Продолжая подниматься через сплошные заросли, скоро я, наконец, обратил внимание на то, что деревья вокруг становятся ниже, склоны хребта потихоньку становятся более пологими, и хотя, ноги продолжали запутываться в ветках, было понятно, что «ад» скоро закончится. Ровно через шесть часов после прощания с туристами на горе Сахарной, победно оттолкнув последнюю на пути ветку ногой, я в трезвом уме и здравой памяти вышел из леса и тронулся по травянистому немного крутоватому склону горы Малый Амуко вверх. Это казалось настоящим освобождением. Трава на склоне была совсем невысокая – можно было бежать. Внезапно я поймал себя на мысли, что двигаюсь невероятно быстро! Поднимаясь по склону, держась левого обрыва, я вдруг увидел где-то наверху серну. Попробовал сделать фотоснимок. Силуэт серны на нем оказался слишком неразборчивым, но я все равно остался доволен. Всего через шесть минут после выхода из леса под моими ногами оказалась вершина горы Малый Амуко, которая составляет 1846 метров над уровнем моря! С этой вершины я увидел потрясающую круговую панораму, учитывая ее грандиозность, я нисколько не пожалел, что прошел такой трудный путь от Сахарной до альпийской зоны. Было видно Фишт-Оштеновский массив, гору Хуко, Большую Чуру, Чугуш и прочие трехтысячники Кавказского заповедника, массив Ачишхо, хребет Иегош и почти все невысокие лесистые хребты Сочинского района вплоть до самого моря. Больше всего меня поразила гора Большая Чура, она казалась не такой уж и далекой, но при этом было очевидно, что для ее покорения нужно проделать от горы Амуко долгий трудный путь, представляющий собой большой сброс высоты, а затем проход по гребню разделительного хребта до самой скалистой вершины. За Чурой поднимался громадный Чугуш – самая высокая гора Адыгеи (3237 м), никогда до этого дня я не видел его так близко. Ну и конечно, ближе всего с вершины Малого Амуко казалась вершина Большого Амуко. Ранее рассчитывая спрятать рюкзак понадежнее, и быстро забраться наверх, я понял, что сделал ошибку. Дело в том, что на Большой Амуко с Малого можно пробраться, только пройдя через седловину между этими вершинами, визуально спуск выглядел довольно крутым и большим. Тропы не было, нужно просто спускаться круто вниз. До заката оставалось мало времени. Хотелось есть, и особенно пить. К сожалению, моей фирменной проблемой в горах является то, что мне не составляет труда не пить длительное время, но при этом если уж я начал пить, то остановиться трудно. Таким образом, после перекуса, я опустошил бутылку на три четверти. К сожалению, летняя жара брала свое – снега на Амуко не было. Где-то далеко внизу у подножия горы, метров на 150 ниже меня, просматривались какие-то остатки снежников, с которых текли небольшие ручьи, но спускаться до них не рискнул – слишком уж большой уклон. Таким образом, стало ясно, что оставшуюся воду нужно расходовать очень бережно. И все же, я себя обругал за слишком быстрое и одноразовое опустошение бутылки. В два часа ночи я резко и неожиданно проснулся от жажды. Неохотно выполз из-под клеенки, в которой я еще вечером завернулся на вершине Малого Амуко – рядом с моей стоянкой лежала бутылка с водой. Ночью было довольно прохладно, вода в бутылке не замерзла, но все равно была холодной, чем и катастрофически привлекала мое внимание. Но, несмотря на то, что мне хотелось сделать несколько глотков, я выдержал подобное испытание, и, справив малую нужду, пожал плечами и снова забрался под клеенку. Рано утром я чувствовал себя несколько разбитым. Кругом был жуткий туман, из которого пробивалась только одна вершина, которая находится на заросшем гребне между Сахарной и Амуко. Как и ночью хотелось пить так же сильно. Не в силах терпеть жажду, я опустошил оставшееся содержимое в бутылке еще наполовину. Вершина Большого Амуко не просматривалась с места ночевки из-за тумана. Нужно было продолжать восхождение. Но что-то заставило меня задуматься. На покорение должно было уйти чуть более часа, на возвращение назад примерно столько же, плюс ко всему после этого еще предстояло возвращение назад к Сахарной по ужасному криволесью, а затем еще и спуск к роднику. Было понятно, что моих запасов воды не хватит для осуществления такого плана. Зная, сколько нужно энергии для прохождения заросшего гребня, я решил с горечью отказаться от восхождения на Большой Амуко, и, несмотря на кажущуюся простоту спуска и подъема, собравшись, отправился вниз к границе леса, сделав себе наказ не пить до самой Сахарной. Уже через десять минут после моего выхода с Малого Амуко туман рассеялся, выглянуло солнце, и стала набирать силу жара. Это было плохой новостью. Через полчаса передвижения по гребню у меня снова появилась жажда. Приходилось часто останавливаться перед совсем жуткими участками криволесья. В том месте, где не так давно какие-то веселые туристы разводили костер и трапезничали, я решил отдохнуть десять минут перед непростым подъемом. После десяти минут лежания, я все-таки, нарушил свой запрет и еще немного отпил из бутылки, так как жажда замучила совсем. Подъем на вершину в самом центре гребня мне показался не очень трудным, видимо, пару глотков воды все же были израсходованы не напрасно, но бесконечное вытаскивание ног из сплетенных зарослей все равно напрягало. Была, скорее, другая проблема – я почти засыпал на ходу, поэтому периодически приходилось себя щипать за разные места, понятно, к каким тяжелым последствиям может привести сон на узеньком хребте. Выбравшись на самый верх горочки в центральной части гребня, я только ускорил шаг. Обрывы меня нисколько уже не пугали, на заросли мне тоже уже было все равно, я боялся только внезапного отключения на хребте. Спускаясь дальше вниз по пилообразному гребню, поймал себя на мысли, что скоро реально смогу уснуть, так как жара только усиливается, а держусь я только на последних силовых резервах, поэтому принял решение до конца опустошить бутылку, и продолжать продвигаться дальше, стараясь уже любыми способами бороться со сном. Путь был полон трудностей. Но, в конечном счете, мне удалось выиграть у потребности во сне, когда последний наиболее узкий и опасный участок гребня закончился, начался подъем, гребень резко расширился, и появилось подобие тропы. Первоначально я не поверил своим глазам, ведь прошло меньше трех часов с момента выхода, мне казалось, что я мог случайно в пути свернуть на некое ранее незамеченное ответвление хребта и оказаться в другом месте. Надписи на деревьях мне показались незнакомыми, успокаивало только наличие маркировки. И только спустя небольшое время, выбравшись к рододендроновым зарослям у вершины Сахарной, наконец, я узнал специфические маркировочные рисунки на камнях и убедился, что, действительно, вышел на Сахарную. Это было огромной победой. Теперь я был уверен, что доберусь до родника довольно быстро. С вершины горы я увидел неплохой обзор близлежащих окрестностей, но, разумеется, он не шел ни в какое сравнение с обзором с Малого Амуко. При этом, конечно, мне все равно было приятно снова увидеть Чугуш и другие крупные горы. Стоит также отметить, что с вершины Сахарной просматривался и Аулть, но не слишком хорошо, потому что в очень ясную погоду видимость далеко не так идеальна, как может показаться. Едва я начал спускаться с Сахарной по тропе, так погода опять стала портиться. На середине спуска к последней развилке под горой я уже начал понемногу мокнуть. Сколько же грязи было теперь на тропе! Несколько раз мне не удалось устоять из-за скользкой поверхности, приходилось съезжать сидя. Добравшись до развилки, я, как и следовало ожидать, свернул к роднику. Через несколько десятков минут моя бутылка снова наполнилась водой. Дальнейший спуск проходил под сильным дождем, который иногда прекращался на минут десять-пятнадцать. На пути мне часто стали попадаться туристы, идущие налегке, они все поднимались на Сахарную. Сложилось ощущение, что гора Сахарная хорошо подходит для походов выходного дня или даже для однодневного похода у сочинцев. Среди встреченных мне туристов были люди абсолютно разного возраста, в том числе и совсем старые. Одна из встреченных туристических групп мне запомнилась особенно хорошо. Там были опытные ребята, которые мне поведали некоторые интересные вещи. Например, я узнал, что хребет между Сахарной и Амуко называется «хребет Отважных», да и некоторые туристы с него все же упали в свое время. Так же мне разъяснили, что я зря ушел с Амуко, так как воду можно было найти на седловине между вершинами. И, действительно, как это я не додумался проверить этот вариант? Добравшись до Буковой поляны, я встретил двух охотников. С ними тоже развязался долгий разговор. Они мне разъяснили, что есть и альтернативные способы пробраться к Амуко, например, из Солохаула через гору Бородавку, или же какой-то мудреной тропой с Ажека. Затем они меня накормили, предлагали выпить, ну а потом они ушли в Ажек, а я направился к автобусной остановке. Уже дома мне удалось максимально подробно изучить все текстовые материалы, карты и фото, относящиеся к горе Амуко и к заинтересовавшей меня вершине Большая Чура. Посчитав, в целом, мою прогулку на Малый Амуко за репетицию более серьезного похода, я стал прорабатывать в голове новый план посещения труднодоступных гор Сочинского района.

Поздно ночью по широкой и пустой трассе тихо, но быстро мчал в сторону черноморского побережья большой красный автобус. Было начало лета, многие пассажиры ехали отдохнуть на море. Несмотря на позднее время, несколько человек веселились, шутили, радовались общению друг с другом, некоторые другие пассажиры не веселились, но тоже не спали, а спокойно общались друг с другом. Лишь один пассажир одиноко сидел в самом конце автобуса, ему не с кем было разделить свои мысли и чувства, он вовсю представлял себе горную тропу, на которую он запланировал ступить рано утром. Полностью поменяв свой образ жизни, порвав со многими своими знакомыми, пассажир чувствовал себя освобожденным от былых проблем, но совершенно чужим среди когорты веселящихся людей, уже готовых примкнуть к блеску курортного рая. Конечно же, этим пассажиром был я. Было около шести часов утра, когда меня разбудил водитель автобуса и сказал, что, мол, все, приехали. Было уже совсем светло, я, славно отдохнувший и выспавшийся, взгромоздился на подмостки автобусной остановки в самом центре Большого Сочи и принялся глазами выискивать на доске расписания время прибытия нужного мне автобуса. Через двадцать минут я уже ехал в село Пластунка, все дальше удаляясь от моря. За окном мелькали какие-то дачи сочинцев, гостиницы, магазины. В конце концов, после сорокаминутной поездки, автобус остановился в конце села Пластунка. Дальше автобусу было бы проехать очень сложно (брод через речку), поэтому я догадался, что эта остановка была последней, и поспешил на выход. Перейдя через речку по висячему мостику, я тронулся в путь по гравийке, крутым подъемом выходящей из села. Сразу же мне встретился указатель на Ореховский водопад. Это первая достопримечательность, которую я запланировал увидеть. Идти по дороге было приятно – места казались не часто посещаемыми, не было открытых участков, где мешал бы летний зной, постепенно набирающий силу. Местных жителей на дороге не было видно. Незадолго до поселка Нижнее Орехово я набрал воду из родника, который был прямо на пути слева от дороги. Войдя в Орехово, я первым делом перешел по мостику речку, и начал искать поворот на водопад, очень скоро, благодаря табличке, он был найден. К водопаду вела крутоватая высокая лестница, по которой нужно было спускаться. Я хоть и покоритель гор, но высоты, тем не менее, побаиваюсь, поэтому перед спуском снял рюкзак для удобства, и на спуске аккуратно держался за перила. В самом низу, наконец, показался водопад. Он выглядел просто потрясающе – 27 метров красоты и великолепия! Да и само место вокруг водопада мне понравилось – вокруг было очень спокойно, все настраивало на умиротворение. Вдоволь насладившись видом на водопад, я направился наверх, наверху схватил свой рюкзак и отправился дальше. В самом поселке я больше всего опасался нарваться на собак, которые часто в подобных населенных пунктах гуляют без привязи, но, к счастью, в Нижнем Орехове таких собак не оказалось. Сам поселок оказался очень маленького размера – его можно пролететь за несколько минут. На выходе из Ореховки мне встретилась табличка, которую я и не ожидал увидеть. Эта была стела природной территории «Ажек», по которой проходит туристическая тропа к одноименному населенному пункту. Эта тропа начинается прямо от стелы и идет первоначально вдоль реки, после стелы начинается типичная туристическая маркировка. Проход оказался открытым, но я раньше и не знал о существовании здесь природного парка, ведь я был здесь впервые. Надо сказать, что отправляясь на маршрут, я знал о нем не очень много – у меня была подробная карта местности и знание о том, что сочинские туристы постоянно посещают эти края даже зимой, я просматривал до выезда некоторые туристические отчеты, но в подробности этих отчетов не вдавался, ну, разве что видел новогодние фотографии туристов на безлесной альпийской вершине Амуко. Идти по маркированной тропе было легко. Синие полосы на деревьях указывали путь, который и без того был понятен. На пути порой попадались удобные места для отдыха городских жителей, приезжающих сюда на шашлыки, там стояли деревянные беседки. Крутизна берегов реки понемногу увеличивалась. Скоро впереди появился деревянный висячий мостик – следуя по нему, линия маршрута уходит на другой берег. В этом месте находится устье реки Агва, она впадает в реку Сочи, которую я наблюдал с самого начала своего пути. Воды в реке было мало, можно было обойтись и без мостика. На другом берегу крутоватым серпантином тропа стала забираться наверх. В конце концов, я вышел к очередной типовой деревянной беседке с навесом. Это место называется Буковой поляной или поляной Дружбы. Там находится развилка, возле которой стоят таблички маршрута. Дальнейшие участки маркированной тропы были не особо мне нужны. Пришла пора искать выход на хребет Прохладный. Но на картах у развилки такого пути я не обнаружил, вероятно, этот маршрут не относится к парку Ажека. Тем не менее, на одной из карт я увидел маленькую вершинку прямо над Буковой поляной, ее высота (276 м) совпала с одной небольшой вершиной в начале пути на моей «схеме» маршрута. Тропа, уходящая влево, судя по картам, уходила к небольшому водопаду на ручье Сванидзе. До него было около пятнадцати минут ходьбы без особого набора высоты. Спрятав рюкзак возле тропы через несколько сотен метров за поворотом, я пошел к ручью. Нужно было пройти немного вверх по руслу. Это оказалось довольно просто, можно было прыгать по камням, я даже не замочил ноги. В итоге, мне удалось выбраться к выраженному порогу, с которого вниз словно со ступени стекала вода. Не скажу, что меня это сильно впечатлило, но место мне все равно понравилось. Кстати, я вполне допускаю, что до указанного на картах водопада я просто и не дошел. Было еще раннее утро, вокруг было тихо, стояла отличная погода. Хотелось лечь в воду и расслабиться в тиши, но так как я твердо решил уже в этот день до конца выполнить свою цель, пришлось мне от этой идеи отказаться. Вернувшись к развилке на Буковой поляне, я убедился, что никто меня не видит (мало ли, может, в парке уже проснулись какие-то проверяющие?), а потом подошел к подножью вершины 276 метров и принялся круто, хватаясь за ветки, подниматься через буковый лес по бездорожью. Закончилась легкая прогулка без набора высоты. Начался крутой продолжительный подъем! Часто в горах мне доводилось испытывать такое чувство – после крутого подъема и резкого набора высоты происходит понимание, что число метров над уровнем моря достигло довольно большой величины. Но в случае с моим первым резким набором высоты после села Ореховки такого сказать я не мог. Крутоватый подъем с утра дался мне несколько тяжело, приходилось порой цепляться за ветки руками, чтоб не упасть, от начинающейся жары я быстро начал потеть. Ну а когда подъем стал более пологим, и впереди замаячил вершинный камень, стало ясно, что я достиг высоты всего 276 метров! Практически все мои предыдущие походы начинались на значительно большей высоте, а тут, несмотря на трудноватый подъем от высоты чуть превосходящей уровень моря, высота первой покоренной горы мне показалась очень скромной. Именно с этой небольшой горки начинается хребет Прохладный, который протянулся с севера на юг на десять примерно километров от устья рек Сочи и Агвы, по-видимому, до вершины горы Сахарной, к которой я, кстати, и направлялся. Солнце поднималось все выше, пришло время жары. Несмотря на холодную весну с аномальной задержкой сплошного снежного покрова в предгорьях (до конца мая), в самом начале лета произошло резкое потепление, результатом которого стали ужаснейшие наводнения в низовьях рек, поэтому в этот день, 12 июня, в приморской полосе было уже все по-летнему, а в низовьях альпийской зоны снег уже растаял на Кавказе повсеместно. Я шел через лес, стараясь держаться макушки хребта. Скоро обратил внимание, что вышел на хорошо натоптанную тропу, это обрадовало меня. Кругом простирался потрясающий широколиственно-субтропический лес. Тропа вела меня прямо вверх, следуя за направлением хребта. Потихоньку стали появляться на пути подсказки на деревьях, причем, их было невероятно много, иногда встречалась красная туристическая маркировка. Было уже понятно, что я вышел на правильную дорогу, которая, по сути, тут может быть только одна. Подъем поначалу был довольно крутоват, во всяком случае, я так запомнил, затем же иногда стали попадаться довольно ровные места, которые периодически сменялись участками подъемов, а иногда и небольшими спусками. На одном довольно ровном участке тропы вдруг я обратил внимание на какую-то тропку, уходящую вправо вниз – без колебаний проигнорировал ее и продолжил путь по гребню дальше. Возможно, та тропинка вела в Ажек, т.е. единственное селение, которое находится в той стороне. Немного далее на пути появилось несколько сомнительное место, без красной стрелки на дереве было бы непонятно, куда нужно поворачивать, на карте у меня соответствующее место никак не было помечено, хорошо, что кто-то нарисовал эту стрелку, спасибо ему огромное. Широколиственные деревья уже нарядились в зеленые шубы листвы, поэтому трудно было, поднимаясь по хребту, рассмотреть окрестности, но иногда между деревьями просматривались какие-то другие лесные массивы, впрочем, они были небольшого размера и ни о чем мне не говорили. Каких-то мест, обозначенных на моей бумажной схеме-карте, я в пути не узнавал, поэтому в мне приходилось определять высоту при отсутствии навигатора только умозрительным способом. В пути я зачитывался надписями на деревьях, некоторые надписи были очень старыми. Некоторые надписи представляли собой целые небольшие истории. Когда на одном дереве мне встретилась вырезанная надпись-указатель со стрелкой «Амуко», то стало ясно, что я по-прежнему иду правильно. Но меня удивила одна странная вещь – практически все надписи были сделаны, судя по вырезанным датам, или зимой, или весной. Складывалось такое ощущение, что люди ходят на Амуко в основном зимой. Мне трудно было понять почему, и я не смог предположить иной гипотезы, кроме как, что гора Амуко проста для восхождений и невысока, в отличие от многих других гор, и взойти на нее можно даже зимой, а летом на гору не заходят потому что, в это время года открывается возможность покорять более сложные и высокие вершины. Тропа продолжала идти на подъем, согласно направлению хребта, периодически огибая крупные деревья. Несмотря на то, что на тропе кроме себя я никого из людей не видел, складывалось ощущение, что тропа исхожена чрезмерно. На очередном небольшом спуске между крупными подъемами, вдруг я подошел к какому-то деревянному столбику с красными маркировками по его окружности в верхней части. Хотя справа и слева от столбика я не увидел четких легко видимых троп, было понятно, что в каждую сторону вниз спуск представляется возможным. Рассчитав время, затраченное в пути от начала подъема на хребет, я понял, что, судя по моей схеме, столбик, скорее всего, является обозначением перевала, замыкающего маршрутное кольцо на высоте 1000 метров над уровнем моря. Это, конечно, радовало меня, но при этом я четко понимал, что набрал лишь только примерно половину от общей высоты массива Амуко. Надо сказать, что я поднимался очень быстро и без остановок. Лишь один раз мне пришлось остановиться на пару минут, так как совсем замучила жажда. Продолжая подъем, я стал наблюдать, что окружающий лес потихоньку стал напоминать типичный предгорный лес умеренного пояса, субтропические растения за высотой 1000 метров практически полностью исчезли. Но вот только жара нисколько не исчезла, поднимаясь все выше, я хотел как можно скорее с ней расстаться. Между ветками где-то впереди прямо на пути просматривалась высокая лесистая гора. Высота горы Сахарная всего около полутора тысяч метров, но было ясно, что до ее вершины еще набирать высоту и набирать. Чем выше я поднимался, тем гуще начал становиться лес. Неожиданно поймал я себя на мысли, что натоптанная тропинка больше не поднимается по макушке хребта, а уходит вправо, как бы траверсируя хребет Прохладный, при этом немного забирая вверх. Скоро показалось еще одно достаточно сомнительное место, там тропинка смутно просматривается между выступающими корнями крупных деревьев, впрочем, хотя для умных людей ошибки тут быть не должно, позже, как выяснилось, некоторые сворачивают в этом месте по какой-то непонятной причине вниз. Итак, подъем продолжался, но справа и немного ниже макушки хребта. Все так же мелькали метки на деревьях, но они мне уже успели порядком надоесть, поэтому я перестал обращать на них внимание. Вдруг на пути дорога стала уходить немного вниз полукругом к неприятному скользкому месту в тени леса. Справа была балка, где произрастало множество борщевиков. Но и слева от тропы тоже было множество борщевиков, растущих вперемешку со всякой колючей растительностью. Мне уже доводилось страдать от ультрафиолетовых ожогов, вызванных уничтожением защитного слоя кожи при прикосновениях к борщевику, поэтому на этом участке тропы я ни за что не держался, аккуратно перемещался по слегка наклонному участку тропы, стараясь при этом не свалиться вниз в сплошные заросли в балке. Далее у тропы постепенно исчез этот идиотский наклон, круто извиваясь, она пошла опять вверх в сторону макушки гребня. Лес все больше превращался в какую-то глушь. И вот уже через какое-то время мне пришлось иногда нагибаться под нагромождениями веток, пролезать между группами деревьев. Но каждый раз, пройдя через какое-то маленькое препятствие, тропа снова возобновлялась и как ни в чем, ни бывало, продолжала меня вести дальше вверх по склону. В пути стали попадаться чьи-то старые кострища и стоянки. Подъем казался монотонным, казалось, что даже стало скучно в пути. Более того, в пути я нигде от самой Буковой поляны не встретил источника воды. Неужели тут нет ручьев? Самое интересное, что еще дома я где-то, рассматривая фотографии туристов с похода на Амуко, на одном снимке видел надпись на дереве «вода», обведенную красным кругом. От монотонного подъема через лес я стал медленно уставать, хотелось от жары пить, но мне было не ясно, стоит ли обильно тратить воду на подъеме, и будет ли в пути тот самый ручей. Наверное, мне повезло – скоро я услышал где-то вверху людские голоса. Скоро на пути появились двое ребят с рюкзаками, они спускались с хребта, следуя в мою сторону. Я этому обрадовался и поспешил навстречу. Поздоровавшись, я спросил, далеко ли еще идти до Сахарной и будет ли на пути вода. Они ответили, что подниматься до вершины осталось очень мало, а дерево с надписью «вода», будет передо мной буквально за следующим поворотом, от дерева нужно будет спуститься немного вниз вправо к некоему озеру. Так же удалось выяснить мне, что ребята идут с Амуко, где снег уже полностью растаял, забраться на вершину очень просто, а на вершине Амуко лежит непонятно кем принесенная гиря. Также они предупредили меня о возможности встречи с медведем в альпийской зоне, объясняя это тем, что некий косолапый ночью прогуливался возле их палатки под вершиной, но из-за костра так и не решился подойти. «Что же» - подумал я: «меня такими историями уже напугаешь, так как мне самому доводилось встречаться с косолапыми». До дерева с надписью, согревающей душу, я поднимался несколько больше, чем мне предрекали, вероятно, спускаясь на полном ходу, люди склонны недооценивать расстояние и разницу высот. Поэтому, только после набора еще около пятидесяти метров высоты через почти десять минут после прощания с ребятами я вышел к характерному месту, где были видны следы чьих-то стоянок. Действительно, рядом находилось дерево с вырезанной надписью «вода», обведенной красным маркером. Немного не доходя до дерева, я заметил тропку, спускающуюся вниз вправо, точнее, несколько тропок. Через пару минут передо мной оказался какой-то странный водоем, который можно было назвать несколько заболоченным озером. Пить оттуда без кипячения воды я бы не рискнул. Но зато рядом с водоемом что-то привлекло мое внимание. Под деревьями из земли вытекала хорошая тоненькая струйка воды. Это был родник. Рядом с ним валялась верхняя часть бутылки для удобного набора. Но исходя из толщины струйки было понятно, что набирать воду мне придется очень долго, поэтому мне пришла в голову идея раскопать этот родник получше. Минут через пять это удалось. Воткнув старый кусок бутылки, дождавшись, пока грязь осядет вокруг горлышка, я подставил свою бутылку и принялся набирать. Мало-помалу, вода набралась до половины моей полуторалитровки. Этого мне хватило, чтобы напиться перед предстоящим подъемом. Однако нужно было снова набрать бутылку для запасов, так как, насколько я понял, источников воды на пути больше не будет нигде, и скоро я снова принялся набирать. В это время неожиданно меня поразил тот факт, что погода резко испортилась, надо мной появились тучи. Со мной была пленка, защищающая от дождя, но все равно мне не очень хотелось мокнуть при дальнейшем подъеме. Потихоньку стало ясно, что дождя не миновать – небольшие холодные капли приземлились мне на темя. Воспользовавшись небольшим дождем, я решил немного отдохнуть и набраться сил. Минут через пятнадцать дождь кончился, и, несмотря на то, что в целом погода осталась пасмурной, меня это удовлетворяло, и скоро, я опять оказался у дерева с надписью, а затем опять вышел на основную тропу и продолжил подниматься к вершине горы Сахарной. Тропа продолжала петлять между деревьями, плавно поднимаясь вверх. После продолжительной остановки мне было поначалу довольно тяжело двигаться вверх, но постепенно, шаг за шагом, я снова начал привыкать к постоянной физической нагрузке. Мой путь снова стал порядочно отклоняться от гребня хребта вправо, я шел, траверсируя склон, при этом немного поднимаясь. Погода оставалась пасмурной, тучи словно зависли над Сочинским районом. Было примерно пол одиннадцатого, и, судя по времени, я уже предвкушал выход на вершину, выискивал подъем на гребень за каждым небольшим поворотом. И, действительно, скоро на моем пути показалась хорошо видимая развилка – от основной дороги, продолжающей идти по траверсу вперед, отделилась узенькая тропка, уходящая влево вверх. На деревьях рядом я увидел указатели со стрелками. Основная тропа вела в Ажек, а узенькая тропка, уходящая на гребень хребта, вела на гору Сахарную, во всяком случае, надпись «сах» вряд ли могла указывать на что-то иное, кроме как на эту гору. Тропка уходила по крутому склону вверх. Собравшись с силами, я принялся подниматься. Подъем оказался довольно трудным и затяжным. Видимо, для удобства, люди, прокладывающие тропу, сделали ее серпантинчатой. Грязи на подъеме я не увидел, но можно было представить, как непросто подниматься на Сахарную после дождя, наверняка скатывание со скольжением испытывали многие восходители. И все же, идти было легко, близость вершины только придавала мне бодрости, ведь я знал, что с высшей точки горы откроется первая примечательная панорама на моем пути, с которой, судя по фото, будет просматриваться и горная группа Фишта, и главная цель моего похода гора Амуко, и много чего еще. Тропа нигде не терялась, она уверенно поднималась по склону через лес. Зная, что в пути лучше не останавливаться, чтобы не устать, я поднимался не очень быстро, старался рассчитывать силы. Вдруг с левой стороны от тропы на пути стали появляться какие-то крупные камни, или же небольшие выходы скал (к сожалению, с момента похода прошло уже много времени, и мои воспоминания могли притупиться). Таких образований, торчащих среди деревьев, было несколько, каждая следующая каменная группа природного зодчества располагалась четко выше над другой (это уж я хорошо запомнил). Тропа обходила эти штуки справа. Отвлекшись от камней, вдруг рядом с тропинкой в зарослях я обнаружил два рюкзака. Было такое ощущение, что рюкзаки были оставлены совсем недавно, и хозяева были где-то поблизости, хотя никаких голосов я не слышал. На стоянку место, где лежали рюкзаки, не было похоже, ведь ночевать на таком склоне нецелесообразно. Поэтому я предположил, что кто-то просто решил сбегать на вершину, немного облегчив себе задачу. Подъем все продолжался. Я и не ожидал, что он окажется таким длинным. Первоначально мне казалось, что последняя развилка находится на высоте около 1400 метров, но теперь было ясно, что наверняка там и 1300 метрами не попахивает! И все же, скоро передо мной замаячили сверху какие-то просветы, возможно, выход на гребень уже был от меня на волоске. Еще немного рывков по дикому однообразному лесу, и вот, наконец, я реально вышел на гребень, при этом вершина все еще не была взята – тропа уходила дальше наверх. С левой стороны появился крутой обрыв. Появилось предчувствие, что дальше могут появиться участки, способные вызвать в организме адреналиновые игры. Погода все продолжала ухудшаться. Быстро передвигаясь, я все больше уходил в сторону надвигающегося тумана. Вдруг, проходя между деревьями, я услышал, наконец, людские громкие голоса. Через минуту передо мной показались заросли рододендрона. Впереди на тропе сидели и отдыхали сильно уставшие туристы, один был зрелого возраста, а другой совсем молодой, наверное, это были отец и сын. Конечно, именно они и являлись хозяевами тех самых рюкзаков, что я встретил ниже на подъеме. Я поздоровался с ними, а затем спросил в шутливой форме, не это ли вершина горы Сахарной. Они ответили, что да, это и есть вершина. Я решил присесть и отдохнуть, заодно и поговорить с ними. И тут мне показалось, что гребень в этом месте достаточно узок, и даже садиться на землю надо осторожно, чтобы случайно не плюхнуться в обрыв. Оказалось, что я достаточно устал на подъеме, я прямо-таки, развалился на тропке. Интересный же разговор получился! Конечно, я не записывал его на диктофон, стенограмму не делал, помню лишь примерно, но постараюсь воспроизвести некоторые моменты. Я: Так откуда же вы идете и куда? Папа: Мы на Сахарную думали сегодня забежать. Вот, забежали, но только ничего вокруг не видно, везде сплошной туман. А вообще, тут хорошие виды открываются, видно Фишт, Чугуш и т.д. Вон, кажется, торчит Амуко! А, нет, показалось. Впрочем, взойдем на самый верх. (мы поднялись еще на несколько метров выше, там оказалась крохотная адаптированная под одну палатку площадка в зарослях рододендрона, кругом был сплошной туман) Папа: Вот, здорово было бы полетать на дельтаплане здесь, чтоб вот так взять и быстро оказаться внизу. Там же есть балаган под Сахарной. Я: Ах, да. На моей карте балаган обозначен где-то внизу. Хотя к нему нет тропы. Папа: Дождь будет. Скоро нам пора уже будет спускаться вниз. Ты, кстати, сам куда идешь? Я: Дальше, на Амуко. Оттуда двое спускались сегодня, я их встретил у родника. Сын: Мы видели их сегодня. Молодцы они! Быстро бегают! А ты не боишься идти на Амуко? Я: Ну так туда осталось всего три километра, судя по карте, да и дорога, скорее всего, по хребту идет туда дальше, найти гору сложность не представляет. Хотя, конечно, раньше я вообще в этом краю никогда не был. Сын: О, там сплошные заросли везде, полно рододендрона, идти там очень тяжело. Я помню, что тоже как ты думал, что быстро на Амуко выберусь. Оказалось, что путь по этим зарослям очень трудный, да и воды на пути дальше нет, поэтому до вершины Амуко я так и не дошел, ограничился только выходом на альпийские луга. Я: Ну я много раз ходил по бездорожью. Не думаю, что какие-то заросли будут для меня большой проблемой. Ну, допустим, буду я идти эти три километра два часа, это не сильно меня пугает, да и времени до заката еще много. Сын: Ну, если у тебя большой опыт, то тогда, конечно, ступай, но помни, что ты там будешь идти долго. Трудностей там полно. Намучаешься! Папа: Туда, кстати, обычно именно зимой ходят, когда весь этот рододендрон под снегом или же прижат когда он весь в весенние месяцы. А летом бурелом встает в полный рост, поэтому крайне редко кто сейчас отважится пройти на Амуко. Я: Теперь я понял, почему надписи на пути все зимние или весенние! А тропа дальше, кстати, просматривается? Нет ли там спусков под хребет? На карте дорога идеальная, к тому же ровная. Сын и отец: Дорога быстро кончается. Дальше можно идти только по направлению. Маркировка тоже быстро кончается, очевидно, кому-то было лень прочеркать ее до самого выхода из леса. Кстати, туман сгущается. Все равно пойдешь? Я: Ну да, куда же деваться. Плохая погода - это ведь не навсегда. Сын: Береги себя, я очень прошу. И ступай, коль смелый человек. Было около двенадцати часов дня. Я схватил свой рюкзак, попрощался с туристами, и, принялся идти дальше, протискиваясь сквозь ветки рододендрона, следуя по еще сохраняющейся пока маркировке на камнях. В голове у меня крутилась следующая мысль: «Почему им так не по душе эти заросли? Может быть, они просто имеют небольшой походный опыт?» Так как я неоднократно бывал на горе Спящий Черкес, и с легкостью находил путь к вершине без навигатора, мне казалось, что я имею неплохой опыт прохождения через заросли, вне зависимости от их спутанности. «Более того, не везде же в пути сплошные заросли, обойти некоторые сложные кусты вполне можно при необходимости» - думал я. Тропинка, тем временем, вывела меня к расширению гребня, склон медленно понижался, я довольно быстро спускался с вершины Сахарной, практически бежал и не чувствовал нигде никаких трудностей. Скоро на пути справа встретилась отличная стоянка с кострищем – прекрасное место для отдыха и для ночевки, например, зимой, когда можно растапливать снег. Дальнейший путь мне тоже казался довольно простым. Маркировка на деревьях все еще сохранялась. Тропа продолжала идти по гребню. И тут я заметил, что прямо на тропинке стали попадаться ветки лавровишни, стелющиеся по земле, при этом мне не составляло труда их переступать. «Какие же там заросли мешают проходу, эти что ли?» - посмеивался я над предостережением туристов. Еще около ста метров участок дороги оставался таким же, можно было перемещаться довольно быстро. Но вдруг тропа как будто закончилась. Дальнейшее передвижение вперед должно было однозначно представлять собой спуск вниз, так как склоны хребта в этом месте с трех сторон уходили вниз, причем, в тумане трудно было понять, какая крутизна у этих склонов. Логично было бы продолжать идти строго прямо. По бездорожью я принялся спускаться вниз, стараясь держаться середины гребня для удобства. Но поняв, что мой путь никем не натоптан, я снова выбрался назад к тропе, и стал искать след, оставленный вчерашними восходителями на Амуко. Когда стало ясно, что этого следа тут нет нигде, то мне снова пришлось спускаться обратно вниз. Плавный спуск быстро закончился, и скоро я увидел впереди обрыв, однако, подобравшись к пропасти еще ближе, увидел в тумане впереди совсем близко какую-то скалу. Неожиданно что-то меня явно насторожило. «Неужели туда?» - находясь в непонятном удивлении, мысленно я спрашивал себя. «Ну а куда еще?» - с веселым сарказмом, словно как бы отвечал мне здравый смысл.

В домике в целом было довольно прохладно, несмотря на огонь, ведь дверь на улицу для большего доступа кислорода была открыта. При этом возле самого костра уже скоро можно было согреться. Марк снял свои носки, за которыми, как, оказалось, скрывалось сложное кожисто-рельефное образование, вызванное сыростью и потливостью. Мы и Игорем увидели к какому результату может привести долгое блуждание по лесам в темноте. Марк подсел ближе к огню и стал безжалостно уничтожать этот рисунок, чтобы привести стопы в нормальное состояние. Из еды мы решили отведать овсяную кашу. Она оказалась достаточно безвкусной, поэтому пришлось ее дополнять целыми порциями соли. Ну и, конечно, в этот пасмурное утро мы пили горячий чай. После завтрака пришла пора выспаться. Изначально мы планировали в этот день спуститься уже в долину реки Пшеха, но учитывая, что желание спать было огромным, так как бессонная ночь прилично вымотала, решено было и предстоящую ночь провести под скалами Семашхо, но уже не на улице с голодными мишками, а в домике. Было около десяти часов утра, Марк с Игорем принялись медленно засыпать. Я похрумкал еще немного пряников и начал отползать на второй этаж по лестнице. Меня охватил, видать, такой приступ лени, что я даже не стал с собой брать наверх спальный мешок, хотя вверху в стене зияла дыра, через которую порой в дом врывались порывы ветра. Оказавшись наверху, мое тело медленно стало расслабляться и погружаться в приятную дрему. За окном, тем временем, погода становилась все пасмурнее, туман при этом под Семашхо не вернулся. Прошло меньше часа с момента засыпания. Я начал чувствовать, что стало холоднее, и проснулся. Решил полезть за спальным мешком вниз. Через дырку в балагане пестрел осенний лес, в воздухе кружили листья. И хотя до возвращения вниз к цивилизации были еще почти целые сутки, у меня появилась какая-то непонятная тоска на душе, например, напрягал факт, что северная вершина Шесси была так и не взята, мы так и полазили по скалам над домиком. Неужели придется ждать следующего похода в эти края? Я так могу не выдержать! И, вместо того, чтобы, спустившись вниз, взять спальный мешок и забиться в его теплые объятия, я, оказавшись внизу, натянул на себя вместо мешка кроссовки, взял фотоаппарат и направился к двери. Игорь спросонок, сказал, что если встречу на прогулке шиповник, то могу собрать немного ягод для компота, который можно сделать вечером. Выйдя из балагана, по привычке закрыв дом на засов, я надумал пойти следующим путем – так как тропы на северную вершину в листве вряд ли можно сейчас отыскать, нужно двигаться на северо-восток к скалам, а затем идти под стенами их до тех пор, пока не упрусь в поляну на северной вершине. Тропы, действительно, я нигде не видел. На пути были сплошные заросли лавровишни, через которые неудобно пробираться, чуть дальше и выше бурелом был менее выражен. Ноги переступали через крупные ветки деревьев, руки держались за стволы и ветки кустарников, голова постоянно уклонялась от острых концов веток. Внизу, параллельно моему пути, следовала дорога, по которой мы пришли к домику позавчера, ее было видно практически везде. Все ближе ко мне были большие валуны и торчащие из леса за этими валунами скальные выходы. В камнях меня привлекали странной формы дырки, напоминающие входы в подземелье, когда удалось подобраться поближе к этим дырам, то удалось понять, что это просто следы выветривания. Крутизна подъема все увеличивалась, склоны стали напоминать бугрообразные выпячивания, которые на сленге альпинистов называются «бараньи лбы», через некоторое время стало ясно, что лучше эти «лбы» обойти, продолжая двигаться влево. Когда мне удалось достигнуть места, откуда забираться наверх было уже не так опасно, то сразу начал резко взбираться вверх, подтягиваясь, держась за кустарники. При подобных подъемах лучше стараться не смотреть вниз, да и лучше всего действовать без остановки до первой удобной для сидения точки. Когда подъем подошел к концу, я поймал себя на мысли, что вижу обрыв в сторону Пшехи, это значит, что подо мной гребень хребта. Так как до вершины было еще идти довольно много, без особых раздумий, повернул влево и двинулся по этому гребню. Прямо по его макушке пролегала какая-то убогая тропка. Хребет в этом месте представлял собой куэсту – его восточный склон был скалистым и обрывистым, порой туда было даже неловко заглянуть, учитывая, что в пасмурную погоду нельзя оценить истинную величину скального сброса. Тропа уходила на подъем, позади меня тоже поднималось какое-то возвышение, значит, я вылез строго на перевальную точку. В пути приходилось аккуратно подниматься на небольшие скалы, а потом спускаться с них. Иногда это сделать было непросто – видимость ухудшалась, не всегда можно было оценить точную величину скал, одно неверное движение могло сильно навредить процессу. Эти скалы впереди становились все выше, в конце концов, я стал замечать, что подобие тропы не взбирается вверх. А обходить скалы слева, однако, чтоб не свалиться в сторону более пологого склона, все равно нужно держаться за все, до чего только можно дотянуться. Убогая тропка обходила завалы, ныряла под ветки, один раз мне пришлось пролезть в узкую низкую щель между небольшими хвойными деревцами. Рядом со мной вставала крупная скала. Казалось, что пришла пора через нее перебираться, так как тропа дальше не шла, да и продвинуться дальше по траверсу было трудно. Но, попробовав, взобраться наверх, я понял, что лучше это сделать еще немного ближе к восточному обрыву. В этот момент всю местность вокруг стало накрывать туманом. Сверху понемногу начало капать. Я пролез немного к обрыву под скалу и был просто ошарашен крутизной обрыва, который оказался ближе, чем я думал, причем обрыв был практически с двух сторон от меня. Где-то впереди просматривались очертания еще одной скалы. Или, может быть, это и была северная вершина? В тумане разобрать очертания было невозможно. Было уже ясно, что таким способом к северной вершине не выйти. Усилился резко ветер, мне пришлось крепко вцепиться в ветки и прилечь, чтоб не сорваться вниз, а уехать можно было в целых три стороны. Сняв одно и видео и сделав несколько фото, я попробовал взобраться все же на скалу, наивно полагая, что за ней может быть выход на третью поляну, ведь в лежачем положении мне удалось увидеть какую-то траву на уступах. Но попытки забраться не увенчались успехом. Оставалось спускаться вниз, и искать другой подход к вершине. Туман становился все гуще, хотя капать сверху прекратило. Путь назад к перевалу превратился в целое событие. Несмотря на верный путь, дорогу я не узнавал. Порой взбирался на скалы, не найдя тропу справа, хотя она лавировала между скалами, иногда, напротив, спустившись вниз ловил себя на мысли, что не надо было так низко опускаться. Один раз, уже относительно близко к перевалу, мне довелось взобраться на небольшую скалу. В это время туман сгустился дальше некуда. Стало непонятно, куда ведет спуск со скалы, на продолжение хребта, или же вниз к Пшехе? На свой страх и риск я решил начать спуск, очень аккуратно держась на ветки, страхуясь снизу большими прочно стоящими деревьями. К счастью, оказалось, что спуск идет на гребень, хотя спрыгнуть вниз мне пришлось почти на полтора метра. И я почти минуту готовился к прыжку, потому что спуск продолжается вниз, и, прыгая, мне нужно было схватиться за деревья, чтобы остаться на гребне. В конце концов, я снова вышел на тропку хребта, и, не дожидаясь перевала, решил уже свернуть к знакомой нижней гравийке. Спуск оказался очень простым, туман понемногу рассеивался, и видимость становилась все лучше. Скоро я оказался на гравийке. Возник вопрос, много ли еще надо вернуться по дороге в северном направлении, и откуда именно начинать подъем. Судя по карте, оставалось пройти немного. Гравийка уходила наверх. Когда подъем закончился и начался монотонный спуск вниз, мне показалось, что именно с этой верхней точки дороги необходимо начинать подъем вправо. Троп никаких не было видно, но меня привлекла какая-то надпить на дереве, может быть, она указывала путь? Я не мог этого знать наверняка, но все же, принялся подниматься строго вверх. Путь сначала был легким – ветки пихт отлично помогали мне при подъеме, да и скал никаких на пути не было. Но со временем градус подъема стал резко увеличиваться, когда мне удалось добраться до края какой-то узенькой, но растянутой по склону поляны, где летом наверняка жуткий бурьян, и можно утонуть в зарослях борщевика и чемерицы Лобеля, мне уже приходилось буквально ползти по склону вверх. К счастью, на поляне росли в изобилии какие-то кустики, за них можно было держаться при подъеме. Неожиданно я поймал себя на мысли, что какая-то тропка вьется в этих зарослях. Действительно, наверняка тут не зря тропу проложили, это был точно путь к северной вершине. К тому же удобно было по этой тропе подниматься! Там, где склон достигал более пятидесяти градусов крутизны, тропка превращалась в серпантин. На всякий случай, помнив вчерашнюю ошибку, я сфотографировал эту полянку, обернувшись назад, чтоб проще ее разыскать на обратном пути. Ближе к верху однообразных кустов стало больше, основная тропка стала разветвляться. В итоге мне пришлось проламываться через жесткий кустарник. А за кустарником крутизна подъема стала уменьшаться, впереди была крупная поляна. Обойдя справа еще одну группу кустарников, я вышел на самый верх, и сразу же почувствовал сильные порывы ветра, дующего с востока. Ветер почти сбивал с ног. Многие восходители на Шесси описывают вид с северной вершины как потрясающий. Хотя, быть может, это просто первая панорама на их маршруте. Итак, виды с трех вершин горы Шесси меня поразили своим «разнообразием»! Виды с Семашхо отличались ясностью и чрезмерной красотой, виды с главной Шесси, поразили своей темнотой и мрачностью, виды же с северной вершины очаровали своим полным отсутствием в тот день! Но, как говорится, моя мечта все же осуществилась. Холодный ветер, пронизывающий альпийскую поляну мне не сильно нравился, и я решил даже не делать привал, сразу пойти вниз, тем более, что пить уже хотелось довольно сильно, а бутылку с собой я не брал. На часах было 16:30. Пора было спускаться вниз. Первым делом на спуске я принялся высматривать небольшую узкую полянку, но, немного присмотревшись, вдруг внезапно понял, что спускаться можно совершенно любым путем, подошел к краю леса, и решил устроить беговой марафон. Быстро перебирал ногами, сбрасывая все больше высоты. Всего через девять минут после ухода с вершины я уже стоял снова на нижней дороге примерно на двести метров ниже. Теперь оставалось набрать шиповника. На северной вершине он мне практически не попадался. Погода ближе к вечеру стала улучшаться. После водопоя у балагана, пришла пора отправиться за ягодой. Казалось, что лучше скал, поднимающихся прямо над домиком лучше места не найти. Не ошибся! Серый комплекс скал, цветом напоминающий тефтелю, поражал воображение. Осыпной шлейф под этим комплексом лежал неподвижно и представлял собой удобный путь к деревьям и кустарникам, растущим по другую сторону у самих скальных выходов. На осыпи попадались камни зеленого цвета, как на знакомой мне уже Семиглавой. Двигаясь по камням, я заметил в скалах входы в подземелье. Никогда не доводилось читать о пещерах и гротах на горе Шесси. Неужели на эти скалы никто не лазает? У нижних уступов шиповник я не встретил, зато было много рябины. Так как, в куртке у меня карманы давно были порваны, внутрь можно было напихать большое количество гроздей, чем я и воспользовался. Компот обещал быть вкусным. А вот до самых примечательных входов в подземелье, как выяснилось, без снаряжения не пролезть, мне удалось добраться только до одного входа, и то, там, через пару метров удобное для прохода место закончилось, а пролезть в узкую щель уже не удалось. Но что же там, в этой узкой щели? Было неясно. Было почти шесть часов. Все быстрее и быстрее темнота прогоняла последние клочки света. Очертания скал над головой все больше казались чем-то жутким, мои спутники, оказывается, их даже назвали «драконовыми»! Пришло время спускаться вниз. Вот уж, действительно, насколько короткий световой день в конце осени – мне хватило на три небольших захода без рюкзаков! Когда я вернулся, ребята только проснулись и внезапно для себя обнаружили, что они закрыты на засов. Надо же было мне так поступить! Марк ушел сразу же рубить дрова, Игорь начал перебирать ягоду. Через некоторое время костер в старом балагане снова запылал – навыки разведения костра в балагане все приближались к совершенству. Ужин этого разгрузочного в общем-то дня, который часто туристы называют «дневкой», сопровождался поеданием макарон с кетчупом, распитием «напитка богов» со специфическим вкусом, распеванием песен Высоцкого, Тимура Шаова, воспоминаниями об оставленных в городе друзьях и знакомых, сожалением по поводу отсутствия в походе прекрасного пола. Ну, и стоит упомянуть эпичную игру в «слова». Особенно прикалывала игра Игоря, который загадал в первый раз слово «канделябр», причем загадал его через букву «и», а не «е», впрочем, мы с Марком, даже при правильно загадывании, все равно бы его не угадали, уж слишком сложное это слово. Ну а второе его загаданное слово я вообще никогда и не слышал, и сейчас не вспомню, поскольку оно представляло собой какой-то термин, обозначающий направление в искусстве! Перед сном мы попробовали заткнуть остатками пленки дырки в стенах домика, но вскоре порывы ветра вновь исправили ситуацию, сделав опять все как было. Далее, согреваясь в спальниках, понемногу теряя реальность восприятия, мы начали медленно погружаться в сны. Наступила очередная ночь. Не могу сказать, что сон у меня был глубок, но, тем не менее, выспался я достаточно для преодоления новых километров с рюкзаками. Утром мы решили не завтракать горячими блюдами, так как каши и макарон нас оставалось не слишком много, а нам предстояла еще одна ночевка. Так что, решили ограничиться рябиновым компотом. Пока Марк, разжигал костер, я отправился в очередной раз на скалы. В этот раз мне попалось достаточно много рябины на правой стороне осыпи, чем выше я поднимался к окончанию шлейфа, тем больше было деревьев. Крутизна склонов отлично позволяла мне, немного поднявшись вверх, дотягиваться до высоких веток. Погода с утра стояла достаточно хорошая. Внизу отлично было видно практически всю верхнюю долину Пшиша, прекрасно смотрелись скалы, расположенные ниже гравийки, ведущей к домику. Собрав практически всю ягоду с правой стороны осыпи, я начал переход по камням к левой стороне. Дул сильный ветер, это не слишком мне нравилось, хорошо, что я был без рюкзака, который создавал бы эффект парусности на каждом шагу. Под самой осыпью мне тоже встретились деревца рябины, однако, на этом участке сбор был затруднен из-за нагромождения веток, в которых постоянно запутывались ноги. В итоге, я собрал почти полный пакет рябины – это было не только для завтрака с утра, но и для дальнейшего использования в городе. В это время костер уже отлично разгорелся, скоро на плиту был поставлен почти заполненный водой местный котелок. Вода достаточно быстро закипела, надев перчатки, Игорь осторожно снял горячий котел с плиты. Вкус компота получился отличным. Стараясь не увязнуть в прокрастинации, мы попутно складывали вещи в рюкзаки, но процесс получался все равно небыстрый. Особенно трудно было Марку – его спальник с большим трудом пролезал в компрессионный мешок. Наконец, мы были в сборе. Костер был потушен. Когда мы вышли из домика, Марк закрыл дверь на засов. Несмотря на ветер и не совсем ясную погоду, день казался благоприятным для перемещения. Я рассуждал так: «так как тропа с северной вершины Шесси наверняка в ноябре постоянно теряется в листве, то лучше всего будет спуститься к месту нашей первой ночевки в походе, и уже оттуда подняться на водораздельный хребет, а после – спуститься к узкоколейной железной дороге Чернигвоское-Шпалорез. Поскольку первая часть пути нам была ясна и понятна, к тому же дорога идет практически все время вниз, было ясно, что до места первой ночевки мы добежим очень быстро. Но, как выяснилось, обратная дорога даже по хорошо известному пути может приносить неприятные сюрпризы. Тронувшись в путь, мы снова стали замечать знакомые ориентиры, например, скалу, напоминающую орла, слева от дороги. Мы с Марком практически бежали вперед, иногда останавливаясь, чтобы подождать Игоря. Спуск вниз по каменистой дороге – не самое приятное занятие – очень скоро камни стали нам надоедать, лично у меня появились неприятные ощущения в стопах. Спускаясь, оглянувшись назад, я снова обратил внимание на уже знакомый волок, уходящий в сторону северной вершины. Может быть, по нему можно выйти к самой поляне? Было бы здорово. Но все же, я не жалел, что мы на пути к Шесси пошли именно по нижней дороге – в противном случае мы нашли бы балаган еще очень нескоро, и вряд ли бы успели на Шесси до наступления полной темноты. Мы продолжали спуск. Так как, дорога была усыпана опавшей листвой, не всегда можно было заметить на ней ямы или липкую грязь. Порой мы обходили сомнительные участки по обочинам. Следуя быстрым темпом, скоро мы заметили совсем маленькую полянку, откуда мы два дня назад впервые увидели северную вершину вблизи. Вниз от расчищенной площадки в нужном направлении отходили две дороги, наиболее убедительной казалась та, что уходила вправо, левая же выглядела заброшенным волоком и не представляла собой ничего примечательного. Надо сказать, что когда идешь покорять гору, то, выбравшись на такие полянки, не задумываясь начинаешь уходить по единственному прямому пути, который не вызывает сомнений, в сторону вершины. Но взгляд туриста игнорирует другие соединяющиеся с полянкой дороги, особенно, если они выходят с той же стороны, откуда пришел турист. Именно это может вызвать ошибку на спуске. Выбрав правую дорогу, я не до конца был в ней уверен, но именно туда мы стали спускаться после небольшого отдыха. Спуск казался уж слишком крутым, не очень бы хотелось подниматься в этом месте, если дорога окажется неверной. Сбросив сто метров высоты, я стал ловить себя на мысли, что дорога мне незнакома, ведь справа сквозь листву просматривался далеко на востоке Лагонакский хребет, а чуть ближе Большой Оконту, а пару дней назад на подъеме мы видели с другой стороны Главный Кавказский хребет – теперь же с левой стороны мы видели только все возрастающий лесистый склон. Скоро показалась на спуске странная развилка, уж точно незнакомая нам. Направо и налево вниз уходили отличные гравийки, еще какая-то убогая дорога отходила влево, траверсируя склон. Бросив рюкзак, я отправился по ней на разведку, надеясь, что она выведет меня на левую дорогу. Надежда оказалась напрасной, дорога привела в какой-то тупик. Вернувшись к приятелям, я сообщил им о двух вариантах дальнейших действий. Можно было спускаться дальше по какой-то из гравиек, скорее всего, все они соединяются чуть ниже с нашей искомой дорогой, а можно подняться назад и выбрать левую дорогу, которая казалась мне непримечательной. Мы посовещались и пришли к в общем-то, верному выводу, подняться назад. Не факт, что продолжая спуск, мы найдем быстро место своей первой ночевки. Таким образом, я устроил для ребят своеобразную импровизированную тренировку подъема. Перед началом обратного пути к полянке я посоветовал идти не слишком быстро, но зато без остановки. В самом конце Игорь сказал, что этот совет ему помог, он на своем примере убедился, что если на подъеме не останавливаться, то будет намного проще подниматься. Оказавшись снова на полянке, Марк высказал предположение, что ошибиться мы могли еще раньше где-то на дороге, но я его успокоил, показав фото двухдневной давности, изображение совпало с тем пейзажем, что мы видели в тот момент, смотря назад. Оставалось уходить по левому пути – других вариантов не было. Снова стало тяжело стопам. На крутом спуске часто пальцы ног упирались в острые камни. Быстро идти вниз не получалось. Лишь, когда перед высотой 1270 метров началось выхолаживание, можно было снова бежать. Примерно там мы и сделали очередную остановку. Сидя под пихтами, решили сделать обзвон далеких родственников и друзей, ведь все-таки, мы уже давно появлялись на связи. Продолжая спуск, мы повернули направо, чуть ниже немного поплутали на грязном участке вблизи небольшого ручья – оказалось, там тоже есть несколько дорог, отходящих в сторону от основной, которые мы не заметили на подъеме. И вот уже на пути показался турчик на камне, и чуть ниже, допитая Марком бутылка пепси! До места первой ночевки оставалось уже не так много идти. Наконец, у начала резкого спуска вниз, я увидел совсем рядом незнакомый безымянный хребет, который нам предстояло пересечь. Ниже, легко узнав, где стояла наша палатка, мы обратили внимание, что так и незагоревшиеся ночью дрова никто никуда не так и не зажег! Да и кому надо здесь ходить? Небольшой отдых, затем еще один плавный поворот, небольшой спуск, и вот она – та самая развилка, которую я ждал с самого начала пути, то-есть, практически с самого утра. В голове у меня тут проскочила мысль, а не пойти ли назад в Алтубинал (путь-то известен!), но жажда приключений и стремление на страх и риск рваться в неизвестность, взяла верх над ленью, и я повернулся лицом к водораздельному хребту. Дальнейший путь к реке Пшеха был мне незнаком, но так как у меня была с собой карта-помощник, я чувствовал себя вооруженным, поэтому, нисколько не колеблясь, в высокой траве перепрыгнув через ручей, я повел группу по неизвестной очень старой дороге, крутовато поднимающейся куда-то вверх влево. Судя по карте, дорога должна была через километр вывести на перевал, откуда должен был начаться спуск в долину Пшехи, причем, в самом начале спуска должен быть переход через ручей, за которым становится слева виден хороший ориентир – комплекс дырявых скал, называемый на картах Короной. Дорога уверенно шла на подъем, на пути постоянно приходилось перешагивать через поваленные деревья, множество веток. Было заметно, что давно эту дорога никем не используется. Чем выше мы поднимались, тем грандиознее панорама была сзади нас. Честно говоря, я не думал, что придется набирать столько высоты, после двадцати минут подъема казалось, что мы почти сравнялись со скалой Орлан по абсолютной высоте (хотя было неправдой, высоты мы все-таки набрали порядочно). Заметив на пути развилку, мы поняли, что осталось лишь повернуть вправо и начать спуск, мы вышли на своеобразный перевал. Было решено устроить небольшой привал. Я пристально рассматривал карту. Вдруг мое внимание было обращено на следующую вещь – было такое ощущение, что дорога, уходящая вниз, является дорогой, уходящей к верховьям Куши, таким образом, если пойдем по ней вниз, то дадим огромный крюк, поэтому мне оставалось отправиться на разведку. Без рюкзака, я решил еще подняться вверх по основной дороге, высматривая альтернативные повороты направо. На пятьдесят метров выше мне удалось найти хороший наезженный волок, спускающийся с хребта. Основная дорога же в том месте превращалась в убогую тропку. Возможно, мои спутники не слишком обрадовались моему решению продолжить подъем, но деваться было некуда. Спуск вниз с самого верха хребта казался очень убедительным - волок был прекрасно наезженным, даже человеческие следы были видны на грязи. Это значит, что со стороны Пшехи сюда заезжали лесорубы, и, следуя этому пути, можно легко выйти к пшехской узкоколейке. В общем, мой вывод был правильным, однако чуть ниже выяснилось, что с дорогами я откровенно намудрил. Наш спуск вниз был довольно крутоват, это и было понятно – после набора высоты сброс обещал быть порядочным. Но нам идти было легко. В пути у каждого из нас постоянно прокручивалась какая-нибудь дурацкая мелодия. Интересное явление – никогда не знаешь, какая мелодия пристанет в походе, порой воскресает в памяти какая-нибудь дурацкая попсовая песенка, и начинает прокручиваться без конца. И, что интересное, действительно, помогает не терять дух в пути! Осенний лес нас поражал своей красотой – между ветками было видно громадное непрерывное пятнистое море внизу, раскинувшееся от северной вершины Шесси, которая, кстати, периодически мелькала в просветах между деревьями, до Пшехи. Лишь скалы Большого Оконту выпирали из монотонного пестрого лесного рисунка. Судя по карте, уже пора было переходить вброд Кушу, но долина этого притока Пшехи была еще далеко внизу. Скоро в пути показалась очередная развилка, дороги отходили влево и вправо. Я решил немного пройтись налегке в левую сторону. Уже в самом начале пути, прямо открылась панорама южных склонов каких-то полностью неизвестных мне небольших вершин. Пытался глазами высмотреть громадную Корону, но никаких скальных признаков не было видно абсолютно нигде. Скоро я пришел к следам чьего-то недавнего костра, настолько недавнего, что еще струился дымок. Но людей вокруг не было. Вернувшись к Марку и Игорю, я решил выбрать для спуска правую дорогу, посчитав, что левая уходит уже совсем в сторону от нужного нам пути. Стало ясно, что мы отошли в северном направлении от нужного пути. По-видимому, Корона была где-то совсем внизу справа, поэтому мы ее не видели. Наш волок уходил все ниже. Вдруг крутизна спуска, и без того немаленькая, стал еще увеличиваться, и уже, надо было аккуратно смотреть под ноги, чтобы случайно не свалиться вниз. Интересно было бы посмотреть, как сюда заезжает техника! Снизу послышались звуки «камазов» и звук работающей пилы. За очередным крутоватым поворотом, справа внизу мы увидели какой-то домик. У людей, работающих внизу, я задумал просить дорогу. Немного не добравшись до домика, мы выбрались к стоянке лесорубов, решили остановиться отдохнуть. Скоро нас заметили местные работяги, в непринужденной манере разговора, нам удалось узнать, что мы спустились в километре от другой стоянки лесорубов у Короны, сделав громадный крюк через хребет. Лесорубы оказались добрыми людьми – напоили нас горячим чаем, накормили вафлями, пообещали довезти до моей дачи в Самурской прямо от стоянки. И, действительно, дальнейший путь к узкоколейке вниз уже не слишком интересный, дорога слишком грязная, да и смысл нам ночевать возле УЗК, а утром вставать в пол четвертого, чтобы успеть на редко курсирующий по железке тепловоз, когда можно на «камазе» добраться до домика, в котором можно отсыпаться хоть до десяти часов утра? Перед отъездом самый взрослый и опытный лесоруб нам указал на довольно примечательный водопад в ста метрах от стоянки выше по ручью. Мы удивились – этот водопад свыше десяти метров высоты не был обозначен ни на одной карте, он не упоминается нив каких отчетах и монографиях исследователей. Весной, в период высокой воды, по всей видимости, он выглядит очень красиво, но и осенью мы смогли налюбоваться его красотами. Кстати, несмотря на явную близость к водопаду лесозаготовок, место рядом с ним кажется тихим и вполне уютным. Покидали горные края мы на двух «камазах», позже, когда один из водителей принял решение не ехать за Черниговское, мы все уехали в Самурскую на одном. По дороге вниз можно мы часто замечали впереди силуэты плато Черногорья, справа поражали своей неприступностью, скалы Большого Оконту (1430 метров), а когда мы переезжали через Пшеху вброд, то вперед показалась необычной формы скала Собор (1205 метров), забраться на которую можно только с профессиональным снаряжением, так как ее стены очень отвесные и в некоторых местах вертикальный скальный сброс составляет 400 метров! Когда через стекло мы, наконец, заметили железную дорогу, стало быстро темнеть. Сначала мы проезжали по урочищу Нижние Тубы, когда-то там был село. Поселки вдоль линии УЗК постепенно вымирают - это факт. Старики умирают, а молодежь не хочет жить в селах и работать за копейки. Дальше, уже в полной темноте мы видели огни Средних Верхних Туб – пока еще живых поселений. За поворотом на Шпалорез – самое удаленное поселение Апшеронского района, «камазы» принялись объезжать массив Черногорье по старой дороге. В пути произошел небольшой инцидент – у одного из «камазов» спустилось колесо – процесс замены был довольно долгим. При этом, когда мы приехали в Самурскую, магазин еще работал! Оказалось, правда, что ключи от моей дачи у хозяина другого дома, приятеля моего дедушки, который уже спал. Пришлось в домик забираться через окно! Тем не менее, мы выспались в ту ночь достаточно хорошо. Готовка пищи осуществлялась во дворе. Костер получилось распалить не сразу – заготовленные в сарае дрова и ветки яблони не слишком хорошо горели. Также возникла и другая проблема – у нас не было с собой большого котелка, который мы честно оставили в балагане, где он был и до нас. Когда, после поисков в сарае, мне удалось найти два крупных котелка, то выяснилось, что они дырявые и пропускают воду – пришлось пользоваться маленьким котлом. Воду, кстати, я бесстыже брал из соседской колонки. Как бы там ни было, все же ужин удался на славу – мы наелись до отвала, слопав всю пачку макарон! На следующий день мы проснулись довольно рано, сделали себе чай, а в десять часов отправились на остановку ловить автобус до Апшеронска, заглянув перед этим в магазин. Дальнейшее возвращение домой можно, пожалуй, тут опустить. Стоит отметить, что поход на Шесси в целом оказался удачным. Несмотря на мелкие недочеты, которые, кстати, быстро исправлялись, нам удалось выполнить главную задачу – пройти из долины Пшиша в долину Пшехи, взяв на пути самую высокую гору Туапсинского района, на вершину которой, я думаю, что еще когда-нибудь обязательно вернусь!

Мы спустились немного вниз, прошли по альпийской поляне между восточным возвышением и вершиной 1744 метра и внезапно оказались у края некрутого обрыва. Прямо по курсу вставали причудливые скалистые останцы, напоминающие каменные башни. Возник вопрос, как их обходить, слева или справа. Это было непонятно, никаких троп, уходящих вниз, мы не увидели, тем не менее, я предположил, что, скорее всего, удобней обойти будет справа. Не ошибся. Мы принялись спускаться в лесной массив, стараясь не отходить от подножия скалистых останцев, на отдельном участке аккуратно, цепляясь за что попало, обошли по траверсу самую нижнюю часть скальной стены, затем принялись подниматься на гребень горы Шесси. Игорь на обходе немного отстал, стало ясно, что к вершине мы выйдем в предзакатные минуты. Каждый из нас хотел успеть к вершинному триангулятору до наступления темноты. Дожидаясь Игоря, я решил посмотреть, что находится за огромным камнем, возле которого мы с Марком остановились отдохнуть. Оказалось, что за этим валуном оказался еще один валун, а между ними хорошая обзорная точка, ну а сверху над ней можно увидеть зажатый в каменных тисках булыжник, который если свалится на голову, то мало не покажется! От валунов мы продолжали путь по хребту, мне удалось найти даже нечто наподобие тропинки, однако, она часто терялась, уходила куда-то вниз, оказывалась под листвой, поэтому нашей тактикой стало движение по самой макушке гребня. Не сказать, что это было удобно абсолютно везде. Иногда мы ловили себя на мысли, что просто забираемся на так называемые гребневые горбы, хотя их можно было обойти чуть ниже. Мы двигались достаточно быстро, при этом казалось, что вершина к нам приближалась довольно медленно. Проход сильно затрудняли ветки, через которые часто приходилось буквально проламываться, в них запутывались ноги, от таких веток мы старались всеми силами беречь свои глаза. Складывалось такое ощущение, что туристы не часто здесь ходят. При этом на деревьях на самой макушке гребня порой встречалась древняя маркировка в виде круга с полоской посередине (глаз Саурона), такие метки часто можно встретить на старых маршрутах Туапсинского и Сочинского района. И, надо сказать, хорошо, что я перед покорением Шесси сходил на Аутль, где познакомился с таким вариантом «марки», а то бы мне эти знаки на деревьях ни о чем бы не рассказали. В 17:20 мы снова остановились на небольшой привал. Между деревьями просматривались скалы Семашхо, они уже были слишком далеко от нас. Солнце стремительно опускалось к горизонту. «Неужели мы не успеем до заката?» - думал каждый из нас. Дальнейший путь представлял собой в самом начале очередную смесь труднопроходимых кустарников, в которых просто было запутаться, когда, наконец, вся эта ерунда закончилась, мы спустились на небольшую полянку. Главная вершина Шесси была уже совсем близко, но стало очевидно, что нам предстоял довольно крутой подъем вверх через лес. Я посоветовал своим спутникам подниматься не очень быстро, но без остановок, чтобы не тратить много сил. Неожиданно приятно удивила натоптанная тропа, которую мы встретили уже в самом начале подъема через лес. Цепляясь за ветки, подтягиваясь вверх, можно было без особого напряга двигаться в сторону вершины. Кустарники и деревья становились в пути все ниже, когда дорога небольшим серпантином стала обходить вершину с левой стороны, мы окончательно вышли из леса. В этот момент мы с Марком поймали себя на мысли, что солнце уже окончательно опустилось за горизонт, и до наступления ночной темноты остались буквально уже считанные минуты. Продолжая траверсировать альпийскую вершинку, через пару минут мы увидели вершинную точку. Несколько торчащих палок сломанного триангуляционного знака все приближались. Наконец, в 17:45 моя нога коснулась одной из таких палок – вершина массива 1839 метров была подо мной. Через три минуты Марк привел на вершину Игоря. Виды с вершины оказались великолепными, хотя было уже достаточно темно, и очертания далеких гор были видны не слишком хорошо. Где-то на севере далеко внизу светились огни села Черниговское, более крупный «горящий комплекс» еще дальше принадлежал Апшеронску. Вершина – хороший повод расслабиться, посидеть отдохнуть. Громко покричать, устроить небольшую фотосессию. Да и в целом, это очень радостное событие – наша главная цель была выполнена, к тому же, для Игоря, например, это была первая горная вершина в жизни. Ну, разве не здорово? Пришла пора возвращаться назад. С осознанием тягот предстоящего пути веселье быстро прошло. Было чуть более шести часов вечера, кругом была уже сплошная темнота. На небе практически не было звезд, погода стала немного портиться. Игорь включил фонарь. До границы леса мы шли достаточно легко, проблем с ориентированием не возникало. У невысоких кустарников возник вопрос, где выход на тропинку, которая должна привести на поляну внизу. Наобум мы принялись спускаться, иногда встречая признаки каких-то троп, но эти фрагменты были периодическими, склон казался круче, чем на подъеме, приходилось ломиться через бесконечные ветки, лишь наличие фонарика помогало уберечь глаза от острых концов. Фонарик был достаточно слабый, и, надо сказать, хорошо, что он вообще был, без него наше ночное шествие было бы еще веселей. Нам повезло, когда, продолжая спуск вниз, мы все же вышли на искомую поляну. Теперь оставалось перейти на гребень хребта и двигаться к скалам Семашхо. Самое главное было – пересечь пояс труднопроходимых кустарников и выйти под скалистые останцы. После первых десяти минут ходьбы мы потеряли многие ориентиры, из знакомых очертаний из виду не были утеряны скалы Семашхо, куда и нужно было идти, однако, контуры хребта, выходящего к скалам, мы не увидели. Лишь далеко справа был виден какой-то хребет, уходящий от Семашхо куда-то вниз вправо, Марк предположил, что именно туда нам и надлежало отправиться. Мы ненадолго решили остановиться и поразмышлять над планом действий. Можно было остаться в лесу, заночевать в нем, благо ветра не было и не было достаточно холодно, а утром при полной видимости пойти дальше. А можно было отправиться дальше к скалам. Единственное, что я не хотел, так это спускаться вниз, не исключено, что спуск окажется неправильным, и снова придется подниматься. Двигаясь дальше, мы набрели на труднопроходимые кустарники, пробираясь через которые, необходимо держаться всем рядом, иначе друг друга можно потерять в случае, если фонарь сломается или погаснет. По-прежнему впереди никакой гребень, спускающийся в сторону останцев, не просматривался. Марку все больше казалось, что мы отклоняемся сильно вправо, и необходимо взять немного левее, чтоб выйти на хребет, уходящий на восток от скал. Поменяв направление, мы начали пробираться через другие кустарники, как вдруг неожиданно пришли к началу резкого спуска. Включив телефон, используя слабую подсветку, я решил немного проползти вниз, уже через несколько метров резко попятился назад – на пути был практически отвесный обрыв. С этой точки впервые стало понятно, куда именно отходит видимый хребет от Семашхо. Он спускался очень круто вниз в долину Пшехи под очень большим уклоном, было понятно, что мы там не шли. Более того, долина Пшиша теперь была от нас загорожена хребтом. Откуда мы начали спуск, так что единственным нормальным вариантом возвращения домой было идти по самой макушке гребня, выше которого не будет никакой холм или бугорок, стоящий по соседству. Я еще с Аутля был знаком с ошибкой, когда человек немного спускается с макушки хребта. Надеясь обойти неудобный участок, через пятьдесят метров возвращается наверх, не замечая, что выползает уже на «язык», а хребет тем временем резко меняет свое направление и уходит в другую сторону, так что, под контролем нужно держать направление хребта, а это возможно, только находясь на самом верху. Вернувшись наверх, мы принялись пробираться через множество веток, понемногу силы начали покидать нас, воды в бутылке фактически не осталось. Скорость наша не была высокой, мы все чаще останавливались в пути, скалы Семашхо медленной приближались к нам. Я периодически пытался нащупать в опавшей листве какие-нибудь признаки тропы, выискивал глазами маркировку на деревьях. От постоянных поисков и усталости «маркировкой» мне уже начинали казаться любые дырки в древесной коре, даже по форме и не напоминающие следы человеческой руки. Мы несколько взбодрились, когда вышли к большому камню, несколько напомнившему нам место, где после обхода останцев мы с Марком ждали Игоря. Но, внимательно присмотревшись, я понял, что это еще не то место, так как не было убогой тропки, обходящей камень справа от него. Но некоторые силуэты впереди уже казались нам знакомыми. Через пару минут мы вышли к другому камню, который уже, действительно, был тем камнем, у которого мы делали привал. Пришла пора спускаться, обходить скалы. Это оказалось не очень веселым занятием – в темноте трудно понять даже с фонариком, где именно поворачивать под скалами, чтобы без особого риска траверсировать склон, но в тот момент нам, в порыве рвения на альпийскую поляну Семашхо, было уже все равно. Отдохнув напоследок под останцами, мы резко принялись подниматься, и уже через пару минут вышли на луга. Это сильно обрадовало. Нам казалось, что добравшись до альпики, нам остается лишь быстро спуститься вниз по найденному днем кулуару. Насколько же наивными мы оказались! Ну во-первых, уже в начале пути по лугу, мы чуть было не ушли на одиночную скалу к западу от обрывов в сторону Пшиша, спасла ситуацию только фотография сделанная нами по пути к Шесси. Пришлось заново подниматься на хребет. В пути мы сделали коротенькую остановку, за время которой ритуально опустошили бутылку воды, каждый выпил по оставшемуся глотку. До чего же ночью сильна действенность иллюзий! Некоторые ближние холмы, на которые можно взлететь за одну минуту, порой в темноте кажутся большими горами, до которых еще топать и топать. Возможно, именно это послужило почвой для очень поучительной ошибки. Добравшись якобы до места, где мы поднимались на скалы днем, мы решили начать спуск, но, учитывая факт, что мы точно не могли вспомнить, то ли это место, решили спускаться осторожно, ведь спускаясь, мы можем прийти к скальному обрыву и случайно туда упасть. Вооружившись фонариком и подсветкой телефона, мы попробовали спуститься, крепко держась за траву и стебли кустарников, однако, уперлись в очень крутую стенку. Пришлось выбираться снова наверх. Мне оставалось достать карту. Тропинка, указанная на карте, выходила со стороны домика на поляну Семашхо близко к северному ее краю. Но поскольку трудно было в темноте понять, где именно заканчивается поляна, а спускаться к северным обрывам казалось опасной идеей, мы так и не получили достоверной информации о своем местонахождении. Но одно было точно ясно – мы где-то рядом с нужным нам кулуаром. Удивительно, но я нисколько не жалел об отсутствии у нас навигатора, конечно же, заблудиться – не очень приятная вещь, но, как говорится, будет что вспомнить. Другими словами, о ночных возвращениях домой через бурелом со слабым фонариком и без навигатора всегда интересно читать, никогда не знаешь, чем закончится. Немного посидев в одиночестве, обдумывая план действий, я позвал ребят, продолжающих ходить вдоль скального обрыва, чтобы сообщить им новую идею. Ребята поддержали мое предложение начать спуск, и если он окажется удобным, то продолжать идти вниз, пока не выберемся на ту самую дорогу, которая идет внизу параллельно скалам Семашхо. Нам повезло, первый же, выбранный нами вариант спуска, оказался довольно простым, без поворотов в сторону скал, мы мигом же оказались в лесу. Поначалу я еще опасался встретить прямо в лесу крутой обрыв, но, судя по постоянному некрутому наклону, и отсутствию поблизости каких-то сложных форм рельефа, стало понятно, что никаких серьезных препятствий нам не встретится до самой дороги. В какой-то степени мы радовались, что больше не придется никуда подниматься (более того – мы съезжали вниз на пятой точке вообще безо всякого напряга), да и скоро настанет время перекусить и лечь спать. Но неожиданно справа показалась какая-то небольшая скала, мы ее тут же стали обходить слева. Этот сюрприз был не из приятных. На карте, конечно, над домиком тоже обозначались некие скалы, расположенные чуть южнее скал, прекрасно видимых с нижней дороги, но так как, спустившись, в темноте мы снова потеряли все ориентиры, твердой уверенности у меня уже не было. В пути мы часто перелезали через поваленные деревья, съезжали, цепляясь за толстые стволы пихт. Дорога на нашем пути так и не появлялась, хотя мы уже спускались довольно долго. Тут мне пришла в голову мысль, что, возможно, мы отклоняемся куда-то влево, Марку тоже так показалось, ведь даже главная вершина горы Шесси казалась нам непривычно близкой. Спускаясь дальше, мы стали немного забирать левее прямо под скалы, а потом и вовсе начали уходить траверсом по склону. Никто из нас не знал, где заканчивается нижняя дорога, а вот, если двигаться вправо, то шансы ее встретить возрастают, при условии, если, конечно, мы не спустились уж слишком далеко вниз. Было уже почти одиннадцать часов. Домик все никак перед нами не появлялся. Где-то внизу не особо далеко от нас мы все отчетливей слышали шум реки, это явно был не тот ручеек возле домика. Продолжая перебираться через поваленные деревья и почти опустившийся бурелом, мы неожиданно добрались до резкого выхолаживания склона, в опавшей листве мне даже показалось, что я нашел нечто вроде тропинки. И даже попробовал пройти по ней немного, но она быстро закончилась. Что бы это могло все значить? Еще немного мы прошли вправо – там не было никаких признаков дорог, троп и домиков. Кругом была сплошная темнота. Избавить нас от бесполезных блужданий по лесу мог только рассвет, до которого оставалось семь часов. В общем, стало все уже понятно – перед нами вырисовывалась не слишком радостная перспектива. В первом же попавшемся месте, под большим деревом, мы с Игорем наложили два слоя лапника, наглым образом украденного с пихты, а после вместе с Марком уже легли на этот превосходный лежак. Было решено, что каждый из нас будет дежурить по два часа, а затем будить следующего дежурного. Первым рискнуть решил я, однако, видимо, окончательно вымотавшись, заснул через несколько минут. Но скоро опять проснулся, было очень тяжело бороться со сном. Марк этого и ожидал, так как по моему виду и голосу было заметно, что я медленно ухожу в какие-то «астральные миры»! Чем дольше мы лежали на ветках без движения, тем сильнее мы замерзали. Даже «техника пингвинов» в виде прижимания друг другу вплотную в процессе медленного ползания, не помогала. Перевалило за полночь. Погода все никак не хотела улучшаться. В лесу было очень сыро. Мы настолько замерзли, что пора уже было встать и начать эдакую утреннюю гимнастику, но почему-то мы продолжали лениво лежать на пихтовом ложе и, зевая, потягиваться, вслушиваясь в звуки ночного леса. Где-то вдали кричала сова. Порой слышался писк шакалов. Я немного боялся прихода самого опасного животного в ноябрьском лесу – кабана. У диких свиней в это время период гона, и предсказуемая инстинктивная реакция при предъявлении любого живого существа у самцов работает безотказно. Деревья, стоящие недалеко от нас вряд ли удобны для того чтобы забраться – они были высокими, толстыми и с очень небольшим количеством веток внизу. Я продолжал пытаться заснуть. Когда мои попытки погрузиться в сон стали достигать некоторых успехов, внезапно меня разбудил громкий рык метрах в двухстах от нас откуда-то снизу. Где-то неподалеку рыскал лесной хозяин. Но что он хотел сказать этим криком своим сородичам? «Убирайтесь отсюда, там люди!», или же «кушать подано!»? Мои спутники переглянулись, было видно, что рев медведя, наполнивший воздух ночного леса особой экзотикой тайги, пришелся им не по нраву. Марк, вспомнив мои слова о том, что медведи боятся громких мелодий на телефоне, с легкой, но заметной дрожью в голосе, спросил меня, если у меня на телефоне особо громкие мелодии. Таковых, увы, не оказалось. И хотя мне было ясно, что косолапый, скорее всего, к нам не придет, Игорь с Марком все равно еще какое-то время испытывали иррациональные опасения. А оно и понятно - не каждый день городской житель попадает в подобные ситуации. Наверное, главным фактором опасения послужило именно то, что в ночном лесу без всякого оружия человек находится в особой уязвимости, поэтому ночной рев медведя более взволновал моих спутников, чем, например, появление бы косолапого на поляне Семашхо при свете дня так, чтоб его можно было увидеть. До рассвета оставалось шесть часов. Не в силах больше лежать, мы сновались без дела поблизости, выполняли различные упражнения, чтоб не мерзнуть. Марк с Игорем всячески пытались как-нибудь согреть друг друга, прислоняясь спинами, например. Иногда мы втроем садились сверху на ветки и тоже спинами прижимались друг друга. Главным для нас было – продержаться до самого утра. Надо признать, что это занятие довольно скучное, во второй половине ночи я уже просто ходил вокруг дерева у расстеленных веток и считал минуты до рассвета, не забывая, что утром нам предстоит еще веселый поиск дороги домой. Единственное, что нас радовало – отсутствие такого ветра, как прошлой ночью. Ненадолго выглянули звезды, но скоро они снова оказались за тучами. Ближе к концу ночи к нам спустился туман, стала пропадать наша и без того мизерная видимость. Сил оставалось совсем мало, но стоило нам только расслабиться, как тут же становилось холодно. Наконец, мы решили достать несколько бумажек из карманов и зажечь их, чтоб немного погреть руки. О костре, конечно, в такую ночь мечтать мы не могли. Мы продолжали бороться с холодом. В тут ночь нам позавидовал бы любой физкультурник. И все же, ближе к пяти утрам, Марк с Игорем сели, облокотившись к дереву, съежившись калачиками, отвернувшись от направления ветра. Наступили самые критические часы. Нужно было дотерпеть до конца, другого выхода не было. В таких ситуациях нельзя «сохраниться» и на время выйти из них, как из компьютерной игры, из них, как и с подводной лодки, никуда не денешься - замечательный опыт для моих спутников. Я какое-то время еще ходил взад-вперед, мельтеша перед Марком и Игорем, в моей голове прокручивалась история нашей страны, каждую минуту, согласно придуманным моим правилам, пролетало десять лет. Вот такой занимательный досуг! Однако, с наступлением «2015 года» рассвет еще не наступил почему-то, мне пришлось лечь на, рядом лежащее, поваленное дерево, и немного подремать. Проснувшись несколько минут спустя, я не обнаружил в кармане телефон. Еле отыскал его в листве, куда он нечаянно упал. Когда часовая стрелка окончательно опустилась вниз к шести часам, стало ясно, что ночному веселью приближается конец. Туман понемногу рассеялся, но погода все равно была пасмурной. В полседьмого потихоньку начало светать. Делать было нечего – пришла пора отправляться на поиски домика. Самым лучшим вариантом казалось подняться наверх и обсмотреть все с высоты. Так решили и сделать. Я резко принялся забираться в сторону скал, которые мы видели ночью. Через пару минут после старта вдруг позади услышал крик Марка: «Саня, видишь дорогу? Спускайся!» Слева внизу от меня было видно старую дорогу, по которой раньше без сомнения ездили. Быстро оказавшись на дороге, мы бодро зашагали по ней. Дорога сначала шла без набора высоты в северном направлении, но уже буквально через минуту она пошла резко вниз. Уже на спуске можно было рассмотреть наш балаган, находящийся в непосредственной близости от нашего места ночевки! Итак, мы были недалеки от верного пути, и хорошо, что мы не стали дальше спускаться вниз после места ночевки. Теперь же, в награду за пережитую ночь, мы могли напиваться из родника, сколько вздумается, согреться внутри домика, и в очередной раз сделать костер и наесться до отвала. На месте уже потухшего нашего костра развести новый особого труда не представляло. Немного поупрямившись сначала, костер скоро загорелся. Стихотворение о прошедшей ночи Ночная мгла накрыла город Ложатся спать все люди в нем А мы за сотню километров В глухом лесу сидим втроем Кругом тайга и нет тропинок Нас подвела судьбы изнанка До наступления темноты Мы не нашли свою стоянку И вот теперь, смирившись с этим Под крики громкие совы Вкушая неопределенность В тьме кромешной мерзнем мы И каждый час все холоднее Зима почти стучится в дверь Приди же утро к нам скорее Пусть ночь уходит без потерь! Идут так медленно минуты Устал я от подсчета их Хотелось спать, все звуки смолкли И лес обманчиво затих И в этот миг ужасным ревом И страшным топотом своим Нас жутко нервничать заставил Голодный бурый исполин От страха мы переглянулись И после сердца замирания Нам оставалось продолжать Беспомощное выжидание И тучи опустились вниз Нас.поглотив в большом тумане Сырая пасмурная ночь Глумилась пятый час над нами Лишь только первые лучи Тайги коснулись слабым светом Мы заорали: "Спасены!" И двинулись в путь за ответом А через несколько часов Зевая сладко в балагане С улыбкой вспоминали мы О страшном том ночном тумане Где, словно призраки, деревья Скрипя, заманивают в сеть Туда, где, топая ногами Бродяг голодный ждет медведь

Утром мы не стали просыпаться рано, впрочем, как и в первый день. Погода с утра была хорошая, ветер немного утих. Проснувшись, я окинул взглядом окрестности – кругом был сплошной лес, к северу поднималась небольшая водораздельная гряда, которую мы видели еще вчера. Спустившись к ручью, я решил заполнить бутылки с водой. Лед в бутылках понемногу таял. Набрав воды, попробовал пройти еще немного по ручью вверх. Оказалось, что по ручью можно выйти почти к нашему месту ночевки, и мне не обязательно нужно было спускаться вниз. Солнце еще не поднялось над грядой – мы не поднялись еще на достаточную высоту, чтобы первые лучи, поднимающиеся со стороны водораздела, нас согрели. Пришла пора собираться. Марк и Игорь, проснувшись, принялись медленно собирать рюкзаки. Только к девяти часам мы оказались полностью готовыми для выхода. Заночевали мы на высоте около тысячи метров, в этот день мы планировали добраться до вершины горы, а это значит, что предстояло набрать за световое время почти километр. Еще раз, окинув глазами небольшой хребет позади нас, я принялся подниматься вверх по гравийке, Марк с Игорем последовали за мной. Как и ожидалось, дорога через пару сотен метров плавно повернула в южную сторону. С утра у нас было полно сил, поднимаясь, мы себя отлично чувствовали. Скоро мы поднялись на достаточную высоту, чтобы первые лучи солнца согрели нас. От основной дороги как обычно отходили какие-то убогие волока в правую сторону, однако, их не могло быть видно со спутника, и мы вполне логично не обращали на эти волока внимание. Немного дальше подъем начал выхолаживаться, становиться более плавным, с правой стороны между деревьями мы увидели далеко внизу свой вчерашний путь. Здорово, что листья уже изрядно попадали в лесу, летом зеленые шубы деревьев часто мешают обзору. Немного обогнав ребят, я добежал до вполне значимой развилки. Какая-то хорошо наезженная старая дорога уходила вправо. Пришлось открыть снова снимок со спутника. Стало ясно, что это был за поворот, на всякий случай я решил для большей безопасности показать участок карты и Марку, ведь даже самые опытные туристы порой что-то могут не заметить, а мнение группы тоже может быть важным. Единогласно мы решили не сворачивать, а продолжать движение дальше вверх. Подъем снова стал набирать градусы крутизны. Прямо по нашей дороге вниз тек небольшой ручеек, сделавший своеобразные каменные ступеньки, по которым удобно было подниматься. По обе стороны от дороги был сплошной лес, в первый день ноября деревья наполняли воздух повсеместным листопадом, который благодаря ветру представлял собой настоящее шоу. Яна убирал никуда от себя снимок карты – развилок в пути было очень много. Это как раз тот самый случай, когда на маршруте легко заблудиться именно из-за обилия дорог. Но для опытных и внимательных туристов и без всяких карт можно обнаружить порой на этих дорогах настоящие подсказки. Например, очередная развилка показалась нам несколько странной. Вправо уходили две дорожки, которые, по всей видимости, через некоторое время соединялись, однако, качество этих дорог было явно хуже, чем у основной гравийки, продолжающей ползти в сторону горы Шесси вверх. Согласно фотоснимку, нам необходимо было поворачивать вправо, чтобы через километр выйти на хорошую дорогу немного западнее. Но куда же в таком случае ведет основная дорога? Возможно, к Шесси? Меня смутил крохотных турчик из трех камней на этой развилке. Мы с Марком видели такие пирамидки на Оштене и возле Имеретинских озер, вряд ли на этом повороте эти камни сами случайно были поставлены друг на друга, тут явно постарался кто-то из людей. Все указывало на то, что пора поворачивать. Но, как говорится, доверяй, но проверяй, и, кинув рюкзак, я принялся бегом подниматься дальше вверх по основной дороге. Игорь с Марком решили воспользоваться этим и еще немного отдохнуть. Особенно это было важно для Игоря, который раньше никогда не поднимался по горам с рюкзаком, мог позволить таким образом себе часто отдыхать в пути. Марк вдруг неожиданно недалеко от турчика нашел недопитую бутылку «пепси». Несмотря на то, что воды было в рюкзаках предостаточно, он не смог устоять перед искушением, отведать напитка, который в дикой природе уж точно встречается в бутылках не так часто как хотелось бы. А я в это время поднимался налегке по гравийке. Стало ясно, что эта дорога поворачивает влево, и довольно скоро выходит на хорошо заметную сверху со спутника развилку. В этом месте находится начало спуска с отрога массива Шесси в долину истоков реки Куша. Рядом с перекрестком в лесочке я увидел небольшой каменный столб, залез на него, и начал рассматривать сверху окрестности. Был виден огромный непрерывный лесной массив внизу, таким образом, удалось узнать, что каменный столб находится на высоте почти 1300 метров. За лесом поднималась невысокая, и на первый взгляд, двухвершинная гора, она поражала своими крутыми скалами. Не было сомнений, это этой горой был Большой Оконту, который я много раз видел с массива Черногорье. Западные его склоны передо мной были впервые. Да, именно в долине Куши, между этими скалами и хребтом, где я, оседлав поросший мхом столбик, находился в десяти метрах от замечательной дороги, большинство туристов, идущих со стороны Пшехи покорять Шесси, поднимаются вверх по ручью, и, согласно, отчетам, довольно плутают по бездорожью, стараясь отыскать выход на поляну северной вершины 1682 метра. Однако, и мне тоже рановато было радоваться – эту северную вершину предстояло найти и нам, никто из нас не знал, приведет ли выбранная нами дорога на самый верх, или, может быть, нам тоже придется вкусить порцию бездорожья. Как бы ни хотелось отправиться дальше вверх налегке, пришла пора спускаться к ребятам. Внизу, еще раз взглянув на карту, а затем на турчик, мы снова нацепили на себя наши сумки, и отправились по сомнительному волоку вправо. Через сто метров эта дорожка словно бы пропала, я уже понемногу начал подвергать сомнению свою затею, как вдруг дорога снова стала отлично просматриваться. На отрезке небольшого понижения нам снова в пути встретилась грязь, которую пришлось обходить стороной. Скоро мы перешли какой-то очередной небольшой ручей, из которого решили немного хлебнуть - несмотря на обилие здесь ручьев, никогда не скажешь, будет ли вода еще выше. После ручья начался крутой подъем, где-то впереди вверху уже проглядывались какие-то просветы. Нагнувшись, словно под аркой, проползли мы под большим поваленным деревом, уже до конца подъема оставалось совсем немного. Наверху, как выяснилось, нас ждал дорожный просвет, который неплохо был заметен со спутника. Несмотря на сильный ветер, мы решили там немного отдохнуть. Мы достигли высоты 1270 метров. Впереди поднимались уже привычные для нас в этом походе высокие пихты, между ними выглядывали полностью сухие деревья. Сквозь ветки было заметно, что ближайшая гора к западу – это далекий хребет километрах в восьми. Итак, справа от нас был обрыв в долину реки Пшиш. После привала мы свернули на дорогу, уходящую строго в сторону Шесси, она идет параллельно течению Пшиша далеко внизу. Миновав небольшие лужи, мы снова начали подъем. На какой-то момент исчезли все панорамы, кругом снова был лес. Я понимал, что как только эта дорога кончится, придет время подниматься к северной вершине горы. Оставалось надеяться, что дорога не будет кончаться как можно дольше. Градус подъема только увеличивался, впрочем, это только радовало - кроме как на Шесси, теперь больше подниматься нам некуда. Никаких ответвлений в сторону от гравийки не было – это тоже успокаивало. Неплохо разогнавшись на подъеме, мы с Марком у большого поваленного дерева решили остановиться и подождать Игоря. В этот момент с западной стороны мелькнул в просвете между деревьями Главный Кавказский хребет, мы увидели поляны альпийского типа на вершинах гора Семиглавая и Кашина. Приближался полдень, становилось все теплее, даже ветер почти совсем утих. Судя потому, что на Семиглавой не было снега, было ясно, что и на Шесси его не будет, хотя Шесси выше Семиглавой на четыреста метров. После небольшого отдыха мы пошли дальше наверх, пробираясь по все сужающейся дороге через лесное однообразие. Неожиданно вышли на довольно ровный участок пути – там была старая маленькая поляна лесорубов. С этого места совсем недалеко впереди показалась гора, покрытая хвойными лесами, это точно была северная вершина. Правда поляны на самом верху мы не увидели, но это, скорее всего, из-за близости вершины к нам. Мы были на высоте почти 1400 метров, тем не менее, казалось, что до самого верха нам еще подниматься и подниматься. Дорога продолжала идти на подъем, было такое ощущение, что она огибала гору справа. Так как наша скорость не была всегда одинаковой. Было трудно определить, подошли ли мы к горе или еще нет. Но мало-помалу слева от дороги склон горы, по мере нашего движения, стал увеличиваться. Постепенно крутизна подъема пути по гравийке стала резко снижаться. Тут я заметил какую-то дорогу, отделившуюся от основной, которая уходила влево как бы в сторону вершины, но, несмотря на то, что она казалась вполне убедительной, почему-то я ее не выбрал, наверное, не был еще уверен, что мы подошли вплотную к вершине. Таким образом, мы оставались на основной дороге. По всей видимости, по ней порой ходят люди – скоро мы подошли к импровизированному столику из пеньков, там явно была чья-то стоянка, наверное, тут охотились местные жители. Пройдя небольшое раздвоение дороги после стоянки, мы принялись дальше траверсировать склон горы. Слово «траверс» тут, действительно, подходит очень хорошо, набора высоты уже почти не наблюдалось. Слева от нас был уж совсем дремучий лес, у самой обочины было много папоротников. От знакомых я слышал, что много папоротниковых зарослей у самого выхода на поляну северной вершины, но уже всем было понятно, что до вершины подниматься и подниматься – самые высокие пихты слева от нас находились так высоко и далеко, что можно было смело предположить, что до вершины нам набирать около трехсот метров до поляны. Глазами я пытался выискивать какую-нибудь удобную тропку, уходящую в сторону вершины, однако, за весь путь мне такие ответвления не встретились. В общем, мы вместе решили идти по гравийке до тех пор, пока она либо закончится, либо пойдет куда-то резко вниз. И все же, было очень интересно, куда ведет эта дорога, ее не видно ни на одном фотоснимке со спутника. Скоро мы сделали очередной привал. Немного опустошив бутылки с водой, мы решили десять минут полежать и отдохнуть. В конце концов, времени у нас было много. Я внимательно рассматривал склон горы, но вдруг что-то вынудило меня посмотреть вперед в сторону обрыва Пшиша. Что-то мелькало между деревьями. Присмотревшись, я понял, что это огромная скала невероятно странной формы. Она напоминала громадную птицу с острым клювом и сложенными крыльями – зрелище, конечно, неописуемое. В старых отчетах написано о некой скале Орлан под скалами Семашхо. Возможно, это была именно она. Путь до гравийке продолжался. Немного поднявшись вверх, за очередным поворотом, впереди показалась какая-то вершина метров на триста выше нас, сверху на ней мы увидели горные луга. «Неужели Шесси?» - думал я. Тут дорога снова повернула и пошла на спуск. Это не понравилось мне и Марку, ведь терять высоту чтобы потом снова ее набирать – дело не очень хорошее. Но все же, непонятно на что надеясь, мы продолжили спуск. На какой-то момент обогнав спутников, я спустился еще немного ниже, и, наконец, собравшись с мыслями, решил, что с этой точки мы уже пойдем строго наверх, пусть даже по бездорожью. Чуть выше меня слева подъем имел среднюю крутизну, подниматься нужно через суховатый лес, на такой высоте большей части лишившийся уже листвы. И, возможно, именно отсутствие листвы сыграло на руку трем путешественникам. Внимательно оценивая крутизну склоном, дожидаясь своих спутников, внезапно я узрел между деревьями чуть выше меня какой-то старый балаган. «Может быть, это бывшая изба лесорубов? При этом мне было известно о некоем охотничьем балагане между северной вершиной Шесси и луговой вершиной Семашхо. Подобравшись к домику, поймал себя на мысли, что громадные серые скалы, поднимающиеся чуть выше над домиком – это и есть скалы Семашхо, они поднимались столь высоко, что никакими другими скалами они быть просто не могли. Так что, туристы, поднимающиеся на северную вершину, чтобы потом спуститься к домику, делают много лишних усилий. Мы же миновали все эти трудности, просто подобравшись к домику снизу по дороге, не набирая высоту. Неужели туристы, штурмующие северную вершину по долинам истоков Куши, не знали об этой гравийке? Домик, несмотря на отсутствие в нем печки и открытые дыры на втором этаже, в целом выглядел хорошим убежищем. Судя по надписям у двери и внутри, сомнения в том, что этот домик реально находится под скалами Семашхо, полностью развеялись. Моим спутникам балаган очень понравился. Во-первых, это прекрасное место для ночевки, а во-вторых, развести костер внутри просторного помещения казалось хорошей затеей. Сложив вещи внутри, Марк, схватив топор, снова отправился на поиски дров. В качестве растопки вновь решено было использовать туалетную бумагу – уж слишком она хорошо горит. Рядом с домиком было не очень много сушняка, тем не менее, собрать сухие ветки нам удалось. Поначалу, как и ночью, костер вовсе не хотел гореть, несмотря даже на бесконечные наши поддувания снизу и создавание ветра с помощью сидушки. Как только импровизированный ветер пропадал, костер тут же улетучивался. Стремительно погибали не только спички, но и куски бумаги, ветки же упорно не хотели гореть. К тому же дым прямо в глаза мешал процессу. Но затем, все же, благодаря настойчивости Марка, через пятьдесят минут стараний, стабильный огонь появился, и можно было уже ставить котелок на «плиту». Кстати, в балагане кто-то оставил на «всякий пожарный случай» два дополнительных котла большего размера, чем тот, который был у нас. Впервые мы отведали за поход «горячее», на обед была приготовлена каша. С водой, кстати, проблем у балагана не было никакой – рядом был отличный родник, по-видимому, не пересыхающий. Дальнейший план действий был таковым – до заката успеть подняться налегке на вершину горы, а затем спуститься вниз к домику, сделать себя чаю, овсяную кашу, а потом «отрубиться» и уснуть. В многочисленных отчетах часто встречается информация, будто на вершину горы Шесси через скалы Семашхо выйти очень просто, есть якобы хорошо натоптанная тропа, следуя по которой можно подняться на гору быстро и легко. До заката оставалось два часа. Когда мы покинули домик и лишь с одной полуторалитровой бутылкой воды, которую держал Марк, принялись подниматься по легко заметной дороге в сторону Семашхо. Дорога сначала шла на подъем, однако, затем пошла куда-то немного ниже, а через некоторое время и вовсе закончилась. Столкнувшись с диким лесом, пришлось подниматься строго наверх, тем более, что незадолго перед окончанием дороги какая-то тропка, которую я проигнорировал, уже уходила прямо вверх. Поднимаясь, я старался вывести спутников на эту тропку, однако, даже забирая на подъеме немного влево через лес, никакой тропки мы не встретили. Подъем становился все круче. Впереди поднимались серые скалы, пришлось их обходить слева. Наконец, мы пододвинулись к границе леса и увидели осыпной шлейф камней, напоминающий чем-то место подъема на Аутль. Было непонятно, поднимаются ли туристы в этом месте или нет, троп и следов человеческой деятельности не было. И все же, отбросив все сомнения, я полез на разведку, поднимаясь на камням. Немного выше каменистого нагромождения подъем стал еще круче, приходилось уже держаться за траву не просто ради удобства, а уже чтоб не свалиться. Сзади уже вовсю просматривалась вся верхняя долина Пшиша, оказалось, что там внизу множество скал, а не только один «Орлан». Еще не зная, есть ли выход на скалы выше или нет, я все же махнул рукой Марку и Игорю, они полезли в мою сторону. Стараясь держаться возле скал, самое главное – не отходить в сторону совсем на крутые участки и не пытаться забраться прямо на сами скалы, мало ли, что там окажется выше. Я надеялся, что ползу в кулуаре, и не упрусь в отдаленную скальную стенку. К счастью, так и было. Еще несколько моих резких движений, и, наконец, показалась поляна на вершине Семашхо. Виды, открывающиеся с нее, просто поражали воображение! Не ожидал, что на вершине будет так здорово! Скоро, подоспевшие на самый верх, Марк и Игорь тоже смогли узреть эту шикарную панораму. Далеко на юго-востоке вставал Фишт-Оштеновкий массив, высотой почти 3000 метров, к северу от него простирались луговые хребты Лагонакского нагорья, которые слегка закрывал массив Черногорье с примечательной вершиной Спящий Черкес, еще ближе, далеко внизу, пробивалась из лесного моря отвесная и неприступная Собор-скала. С западной стороны прекрасно было видно Главный Кавказский хребет, ближе всего казалась гора Батарейная, с которой порой ходят на Шесси, сделав значительный спуск в долину Пшиша с последующим подъемом. К северу от нас вставала вершина 1682 метра с небольшой поляной наверху, казалось, что от Семашхо ее отделяет большая пропасть, правее северной вершины поднимался Большой Оконту, который теперь уже вовсе и не выглядел для нас большим, а рядом с ним была какая-то огромная треугольная скала внизу. К югу от нас просматривался лесистый хребет, через пару километров заканчивающийся в альпийской зоне главной вершиной массива Шесси. Хребет этот идет своеобразным полукругом, от скал Семашхо к нему надо еще спускаться. Марк высказал мнение, что до вершины нам топать еще часа полтора. Это казалось вполне правдоподобным. Я достал телефон из кармана, включил, чтобы посмотреть время. Было 16:20, это явно меня насторожило. Стало ясно, что до заката мы не успеем вернуться домой. У Игоря был с собой фонарик, однако, мы не было уверены, долго ли он сможет гореть на обратном пути. У нас был вариант вернуться в балаган, а на вершину Шесси пойти утром, однако, что-то нас заставило отбросить эту версию. Ведь на следующий день обещали пасмурную погоду. Да и в конце концов не зря же мы поднимались на Семашхо. Было решено двигаться к вершине.

Ранним утром в самый последний день октября, поднявшееся со стороны Кавказских гор солнце, осветило дикий пляж у окраин Туапсе. Погода была ясная, небо поражало своей чистотой. Город еще спал, был выходной день. Тишину нарушали лишь, иногда проносившиеся вдоль побережья по железной дороге, поезда и электрички. У самого берега на концах волнорезов рыбаки то и дело вытаскивали удочки из воды, снимая с крючков одну рыбину за другой. В семь утра я еще не планировал вставать, сладко зевая и лениво потягиваясь, радовался восходу, смотрел на море, но иногда и поворачивал голову назад, провожая, уезжающие на юг поезда. Наконец, я набрался решимости выбраться из спального мешка и отправился на прогулку. В голове у меня то и дело прокручивался туристический маршрут, который я составил еще дома. К восьми часа проснулись мои спутники. До нашего отъезда в поселок Терзиян оставалось больше трех часов, можно было особо не торопиться со сборами. Погода с утра нам казалась такой замечательной, что не грех было искупаться. Однако долго плавать у нас не получилось, так как вода была не слишком теплая, тем не менее, такое купание неплохо взбодрило нас и настроило на полный приключений поход на самую высокую вершину Туапсинского района. В десять часов мы, собрав вещи, двинулись в сторону автовокзала. По пути мои спутники зашли в магазин, докупив немного еды. После этого мы перешли мостик через речку, и слева от нас оказался промышленный центр города. За очередным поворотом мы увидели железную дорогу, по ней катились товарные вагоны. Около пяти минут мы вместе некоторыми городскими жителями ждали, когда укатится последний вагон, и можно будет переходить улицу. Вообще странный город Туапсе! К городскому пляжу основной путь лежит через непримечательный промышленный район города, никаких красивых зданий, парковой зоны, развлекательной инфраструктуры, как например, в Сочи, там нет и в помине! На вокзале нас ожидал не слишком приятный сюрприз-автобус до Терзияна оказался переполненным до краев. Самое обидное то, что мы пришли на вокзал достаточно рано, и двинулись сразу к автобусу вместо того чтобы отправиться на посадочную площадку, где потихоньку скапливалась очередь. В итоге мы скопились с рюкзаками в понижении у задней двери, которая в процессе переезда часто открывалась на остановках, и приходилось выходить из автобуса, чтобы пропустить пассажиров из глубин салона к выходу. Автобус мчал по дороге, идущей параллельно железнодорожным путям. В пути мы часто останавливались в небольших населенных пунктах. Некоторые из них были мне знакомы. Один из моих спутников по имени Игорь, вообще никогда не бывавший в горах, едва увидев какой-то лесистый крохотный холмик, сразу же мне задавал вопрос, что это за гора. Я ему пояснял, что у подобных маленьких рельефных образований часто и названий нет, настолько они малы. Когда наш автобус проехал поворот на Большое Псеушхо, можно было уже рассмотреть вдалеке то, что можно в принципе назвать словом «горы». На горизонте просматривался Главный Кавказский хребет, его небольшие вершинки вроде горы Кашина. Еще через какое-то время мы подъехали к горе Индюк – большому скалистому образованию высотой чуть ниже километра, которое очень любят скалолазы. Индюк включен в систему хребта Картатянский Семашко. Рядом с Индюком просматривались и другие вершины этого хребта, например, Два Брата и Семашко. За поселком Индюк, автобус проехал под мостом железнодорожных путей, и отправился по автодороге на северо-восток в сторону Шаумянского перевала. Этот путь был мне уже совсем незнаком. Впереди показались какие-то лесистые небольшие горы, периодически мы проезжали мостики через небольшие речки. Автобус ехал все медленнее. Неожиданно он заехал в поселок Октябрьский, лежащий в стороне от нашего пути. Однако, жителям этого поселка больше не на чем добираться туда, поэтому автобус, следующий на Терзиян, подвозит их дотуда. Наконец, мы снова вернулись на основную дорогу. Настроение у нас было замечательным, мы были уже в предвкушении предстоящих событий. Звучащая в салоне музыка из восхитительных композиций вроде «Владимирского централа» и «Ушаночки» поддерживала позитивный настрой. Справа от дороги просматривалась река Пшиш, судя по малому количеству воды, я понял, что по поводу бродов можно не беспокоиться. Скоро мы въехали в поселок Гойтх, находящийся в стороне от одноименной железнодорожной станции. От Туапсе мы отъехали уже почти на шестьдесят километров. За Гойтхом мы переехали по мосту на другой берег Пшиша, и скоро уже справа показалась турбаза поселка Терзиян. Еще несколько минут езды, и вот, впереди после лесных участков впереди показались домики, автобус повернул влево вниз, и меньше чем через минуту остановился. Это и был поселок Терзиян, последняя остановка. Мы вышли из автобуса. Кругом был типичный предгорный сельский пейзаж. Поселок, расположенный на берегу Пшиша в уютном месте был окружен невысокими лесистыми хребтами, где-то впереди, на другом берегу реки, над лесом поднимались серые скалы. Вспоминая схему поселка, я вывел спутников назад на основную дорогу. От памятника воинам Терзияна мы тронулись дальше по дороге параллельно течению Пшиша. Асфальт кончился, началась типичная гравийка. За поселком начался лес. В правую сторону от нашего пути отходили какие-то волока, поднимающиеся на альпийские луга горы Кашина. Через пару километров дороги мы подошли к притоку Пшиша. На другом берегу мирно паслись лошади. Они явно оживились в связи с нашим приходом, и когда мы с Игорем уже перешли через реку и ждали третьего участника похода Марка, лошадки поспешили к нам, и в поисках еды, принялись жевать рюкзак Игоря. Дорога продолжала идти вдоль ленты Пшиша. Вдруг неожиданно к нам подъехала со стороны Терзияна «буханка», водитель предложил нам проехаться до Алтубинала, куда мы и направлялись. Естественно, мы согласились бесплатно проехать еще несколько рутинных километров. Трясясь в салоне, сидя на рюкзаках, мы наблюдали за окном за красотой туапсинских предгорий. Пару раз мы перебирались через Пшиш, за вторым бродом показались домики населенного пункта. Это было самое удаленное от цивилизации поселение Туапсинского района – хутор Алтубинал. В нем отсутствует электричество, магазины, туда не ходят автобусы, там проживает менее тридцати человек. Сам хутор очень маленький, однако, панорамы открываются с него более интересные, чем из Терзияна, в частности, именно оттуда впервые в этом походе мы увидели нашу главную цель похода –массив горы Шесси, посетить который я задумывал еще три года назад, но по непонятным причинам откладывал поход. Высадившись из машины, поблагодарив водителя, мы взгромоздили на свои могучие плечи рюкзаки и тронулись в путь. На выходе из поселка пересекли очередной брод через реку. Я достал из кармана свою карту-схему местных дорог, высот и километража, сделанную вручную. Мы были на высоте 400 метров над уровнем моря. Дорога без набора высоты уходила в восточном направлении. Мы двигались достаточно быстро. До заката оставалось чуть более двух часов, я рассчитывал пройти около десяти километров до наступления темноты, добраться до начала подъема непосредственно на Шесси. Надо сказать, что мне было известно о том, что люди часто путаются в тропах и дорогах на подходе к Шесси, поэтому я решил не двигаться быстро и внимательно проверять каждую развилку. Кроме бумажной схемы у меня был с собой снимок фотографии массива Шесси со спутника, где отлично просматриваются дороги почти до первой луговой вершины массива. Чем дальше мы отдалялись от Алтубинала, тем гуще был лес. Скоро мы прошли мимо таблички местного лесничества. Какая-то тропка уходила с основной дороге вправо, но, согласно карте, я ее проигнорировал, при этом глазами выискивая следующую развилку, на которой следовало бы повернуть налево. Река была от нас справа. После того как мы перешли вброд тоненький ручеек, являющийся правым притоком Малого Пшиша, мне пришла в голову мысль сбегать наверх ручью посмотреть, не начинается ли там чуть выше какая-то дорога. Однако уже через минуту я вернулся вниз к своим спутникам – выяснилось, что развилка двух дорог находится фактически на самом русле Малого Пшиша. Нужная нам дорога – это и есть основной путь, с которого нам не надо было сворачивать. Мы стали идти по дороге дальше, начался крутоватый подъем, полукругом поднимающийся на отрог небольшого хребта, в направлении которого нам предстояло идти. Гравийка была вполне хорошо накатанной, и, конечно же, грязной. Когда дорога снова стала уходить в восточном направлении, мы заметили еще одну дорогу, отделившуюся от основной дороги. Она уходила вправо куда-то вниз. Мы продолжали идти вперед, никуда не сворачивая. Таким образом, все дальше уходя в лес, все больше перед нами закрывались виды на ближайшие горы, мы приближались к ним вплотную. Мы шли практически без остановки. Мои спутники оказались на удивление быстрыми, поэтому мне даже захотелось через некоторое время сбавить шаг, чтобы мы не сильно вспотели в пути. Чем ближе время было к вечеру, тем сильнее становился ветер, наши лица встречали холодные порывы – признак того, что холодная зима не за горами. Поднявшись на высоту выше 600 метров, мы повстречали новую развилку – некая дорога уходила на этот раз влево. Это начало так называемого «квадрата лесорубов», другая сторона которого нас ожидала через полтора километра. Подъем продолжался. Потихоньку начинался вечер, когда лес в пути подступал вплотную к дороге прямо с двух сторон, казалось, что уже совсем темно, но когда лес расступался и впереди показывались небольшие открытые пространства, то мы снова попадали будто бы в светлый полдень. Когда мы добрались до окончания стороны «дорожного квадрата «лесорубов, показалась безлесная небольшая грязная площадка с большим количеством бревен и трактор – стоянка лесорубов. Тут мы впервые сделали коротенький привал. За спиной было около шести километров. Дул сильный ветер. Я решил выпить немного воды, внезапно поймав себя на мысли, что не пил почти целые сутки. Немного отдохнув, мы продолжали движение по основной дороге. Вдруг впереди показался очень грязный сильно разъезженный участок пути, нам пришлось его обходить по обочине, держась за ветки. Таким путем, поднявшись чуть выше, мы пришли к очередным лесозаготовкам. Возле тракторов мы заметили лесорубов, но они не обратили на нас никакого внимания. Покрутившись вокруг тракторов, я пришел к выводу, что выбранный нами путь просто ведет к этим тракторам, и повел своих спутников обратно чуть ниже. Дальнейший участок дороги представлял собой разъезженные «трясины», в некоторых местах я проваливался так, что нога выныривала без сапога, в итоге мы стали подниматься практически постоянно по обочине дороги. Подъем становился все круче. Грязь приставала к нашим ногам, от нее часто приходилось избавляться. В середине подъема мы решили сделать небольшую передышку у небольшого ручья, откуда мои спутники немного отпили. Надо сказать, что Марк и Игорь начали понемногу уставать, да и темнота стала потихоньку вступать в свои права. Мы продолжали подниматься по основной дороге. Впереди поднимался хребет, по всей видимости, разделяющий бассейны рек Пшиш и Пшеха. На пути показалась развилка – хорошо накатанная дорога уходила влево. Судя по карте, мы находились всего в паре сотен метров от главной развилки нашего похода, где мы должны повернуть направо в сторону Шесси. Это радовало. После развилки крутизна подъема стала только увеличиваться. Минут через пять мы подошли к странной развилке. Какой-то убогий волок уходил вправо, однако это явно была не та развилка, которую я ожидал увидеть. Более того, пробежавшись по волоку дальше, я не встретил дорожный загиб, который отчетливо просматривается на фотоснимке со спутника. Вдали, судя по всему, волок заканчивался. Меня стали терзать первые сомнения – неужели мы уже где-то сбились? Единственное, что меня обрадовало – это найденный в лесу ручей. Стараясь не падать духом, решил пробежать вверх по основной дороге – минуты через три был у хорошо видимой сверху развилки, основная дорога уходила куда-то вниз к какой-то речке, а потом круто поднималась наверх, правое же ответвление уходило в нужную нам сторону. Но меня гложело сомнение, что между нижней развилкой и верхней всего двести метров расстояние. Спустившись вниз к своим спутникам, старался не подавать вида, что что-то у нас якобы уже пошло не так. Дав еще немного возможности Марку и Игорю отдохнуть и поговорить им между собой, я им указал, где находится ручей, а сам побежал вниз к предыдущей развилке. Судя по карте, дороги на этой расходились, создавая между собой угол, примерно совпадающий с углом, который я увидел в реальности, стоя на нижней развилке. Удивительная вещь – спуск вниз оказался гораздо более быстрый, чем подъем, возможно, раза в четыре. Тут-то и стало мне понятно – из-за крутого подъема и грязи, затрудняющей перемещение, двести метров между развилками кажутся более длинным расстоянием. Вернувшись к ребятам, сообщил им о своем решении продолжить подъем. Когда мы уже втроем оказались на верхней развилке, то повернули направо. Гравийка уже не была такой грязной, как ниже, идти было удобно. Кругом был дремучий лес. Кроме деревьев типичных для зоны широколиственного леса, стали появляться громадные пихты и другие хвойные деревья - лес становился все более смешанным. Скоро я увидел, что Марк, несколько обогнавший меня, принялся уходить по резко сузившемуся продолжению волока вперед. Мне пришлось его окликнуть, указав на плавный поворот направо. Пройдя так около трех минут, мы поняли, что, скорее всего, мы и не сбились с намеченного пути! Это радовало. И снова на нашем пути оказался какой-то ручей. Здорово же, все-таки, на подходах к Шесси, в отличие от Аутля, здесь много воды и от жажды не умрешь! За ручьем начался опять крутой подъем. Тут мы поймали себя на мысли, что уже почти полностью стемнело, было почти шесть часов. Ветер усиливался, очень резко похолодало. Внезапно найденное ровное место под палатку слева от дороги нас немного обрадовало. Мы бросили рюкзаки, Марк взял топор и ушел с фонариком за дровами, мы с Игорем устанавливали палатку. После возвращения Марка начались попытки разведения костра. Для растопки использовали туалетную бумагу. Она отлично горела, да вот только сырые ветки никак не хотели гореть. Как мы только ни поддували снизу, ни закрывали растопку в закрученной пенке, чтоб процессу не препятствовал ветер, результата не было. Целых сорок минут мы пытались развести костер, но он так и не захотел зажигаться. С грустью и разочарованием, так и не вкусив горячего, мы разлеглись спать. Холодный и сырой лес жестоко нас наказал в тот вечер. Так закончился первый день похода и последний день октября. Среди ночи я внезапно проснулся и увидел в своей бутылке с водой лед, значит, ночь вполне себе морозная. Продолжал дуть сильный ветер, пронизывая насквозь ночной лес. Постепенно наступало холодное, самое жестокое время года.

Оказывается, мы ночевали совсем рядом с нужным подъемом, просто он был не особо заметен. Но думали мы сейчас не об этом – пройдя по основной дороге менее ста метров, мы вышли к знакомому ручью. Какое это было райское ощущение! Мы прошли долгий путь через сухой лес, теперь же мы могли напиваться сколько влезет – награда нашла своих героев! Но оставалось еще забрать вещи, которые мы оставили на развилке чуть выше. К счастью, что впрочем, и ожидалось, никто наши вещи не обнаружил. Как только мы с вещами вернулись к месту нашей предыдущей ночевки, стало совсем темно. Было почти семь часов. Здорово же, что нам не пришлось ночевать в глухом лесу полностью без костра, воды и вещей! Если прошлой ночью мы еще опасались ночных визитов медведей, то в этот раз нам было уже настолько все равно, что мы легли в спальники, и уже через некоторое время отключились. Тем временем облака и серые тучи появились в небе, те тучи, что плыли с севера, двигались в сторону Фишта, те же, что пришли с юга, по-видимому, были задержаны Аутлем, поэтому над нами всю ночь небо было ясным. Аутль отобрал у нас слишком много сил, да и уничтожил весь заряд смартфона, поэтому с восхождением на Шесси нам пришлось пока повременить. Рано утром в семь часов утра мы с Тарасом в последний раз набрали воду в ручье, а затем покинули стоянку имени двух ночей под открытым небом. Погода стояла хорошая, туч не было. «Да, давненько мы не ходили по нормальной дороге» - думали мы. По этой каменистой накатанной гравийке можно было бежать – практически не останавливаясь, мы добрели до развилки с синей табличкой газопровода. Было около восьми часов. Тарас собрался в этот день уже спускаться вниз, домой. В его планах было насобирать черники неподалеку от балаганов выше Грачёвского перевала, а затем спуститься от скалы Хожаш по старой грузинской дороге в аул Тхагапш, я же запланировал спуститься в Шпалорез и уехать на матрице в Черниговское. До отправления матрицы оставалось еще много времени, поэтому я решил проводить Тараса до Грачёвского перевала, к тому же это была еще одна возможность взглянуть на Аутль перед возвращением домой. Крутоватый подъем нам дался совсем просто, даже несмотря на вчерашнее утомление. За сорок минут мы лихо взбежали на перевал к вышкам и памятникам, набрав триста метров высоты. На перевале не было никого. В будние дни, дорога в Марьино обычно не напоминает никакой автобан. Я решил подняться к памятнику и сделать несколько фотоснимков. Потом мы с Тарасом отдыхали на той самой лавочке, где и отсыпались позавчера. В последний раз в этом походе перекусив, мы около десяти часов попрощались, и каждый из нас пошел своей дорогой, Тарас – дальше по хребту, а я обратно вниз в северном направлении. Я шел не спеша, так как снова начал чувствовать на стопах мозоли, ведь чувствовать ногой каждый камешек – не самое приятное ощущение. Кстати, та нога, что была в сандале на толстой подошве, ничего подобного не чувствовала, а с другим санадалем я распрощался еще у тридцатого километра. Дорога была пустынна, самолеты над головой пролетали чаще, чем проезжали машины. Уже в третий раз за этот поход передо мной показалась синяя табличка у развилки на Шпалорез. Наконец, я повернул налево, мне до поселка оставалось одиннадцать километров пути. Вокруг была потрясающая тишина, дорога пролегала через лес, параллельно ей слева от меня, текла река Тугупс, разделяя отрог Главного Кавказского хребта и небольшой Безымянный хребетик справа. В пути часто попадались ручьи, весной, как я помню, они выглядели как настоящие бурные потоки, теперь же это были маленькие тоненькие ручейки, однако, с них можно было набрать воды, так что я был в более выигрышной ситуации, чем на Аутле. Неожиданно я поймал себя на мысли, что я все равно слишком спешу, поэтому сбавил шаг. Не хочется сидеть в Шпалорезе и куковать полтора часа. Вдруг кто-то позвал меня. Я повернулся и увидел нескольких мужичков, они спросили, долго ли еще идти до перевала, к тому же поинтересовались, много ли на перевале черники. Вспоминая большие заросли черники перед выходом на Аутль, я предположил, что на перевале черники тоже много и ответил им, что, мол, да, черники на перевале должно быть полным-полно. Они, обрадовавшись, поспешили наверх на перевал. Они еще не знали, какая неудача их, оказывается, ждала наверху! Тарас направился в сторону балаганов, преодолев лесистый участок дороги после перевала, он выбрался на поляну под вершиной с крестом. Воды рядом с балаганами не оказалось – все пересохло, да и черники рядом осталось так мало, и вся она была уже никакущая, что стало ясно, раз в таком богатом на чернику месте ничего не собрать, то в других местах уж подавно будет. Не теряя надежду, Тарас решил пройти еще немного, стараясь не падать духом, ведь где-то поблизости в кустах он услышал какой-то треск. Может быть, это кто-то собирает чернику? Приблизившись к источнику звука, он вдруг услышал какое-то громкое топанье – выбежавший из кустов медведь направлялся в лес. Медведь, по всей видимости, чернику в кустах точно не собирал, ее там просто не было. Воды у Тараса было мало, особого желания идти до скалы Хожаш не было, поэтому он решил, что наиболее простым решением будет просто вернуться на перевал и пойти вниз по пути позавчерашнего подъема, двигаясь быстро, чтобы успеть к автобусу в Лазаревское. Внизу, в последний раз в сентябре, окинув взглядом труднодоступную вершину Аутль, он отправился вниз, круто спускаясь к урочищу Стагоки. И снова перед глазами мелькали знакомые пейзажи – то грязная дорога, то метки газопровода. В пути, кстати, ему часто приходилось видеть следы медведей. Вечером этого дня он был уже дома, имел возможность смотреть свои фотографии с похода на большом экране и рассказывать изумленным слушателям о своих похождениях. Еще бы – он был первый из своей компании, кому удалось покорить Аутль. Со мной произошла немного другая ситуация. Я запланировал, чтобы немного оттянуть времени до своего возвращения в скучную бетонную коробку, еще пару деньков где-нибудь погулять. Увы, этим планам тоже не суждено оказалось сбыться. Проводив азартных собирателей черники на перевал, я отправился дальше вниз по дороге, скоро на пути слева показалась небольшая полянка, за которой последовал спуск к броду через Тугупс под вершиной Чамул-Тапа рядом с урочищем Казаевский барак. Было еще два часа до отправления матрицы, я решил просто полежать отдохнуть возле речки. Удивительно, воды в ней практически не было, даже несмотря на то, что я был уже немного ниже по течению, чем раньше. Неужели здесь так давно не было дождей? Чтобы соответствовать правилам приличия, я решил снять сандаль и надеть второй кроссовок, хотя, конечно, знал, что в кроссовке мозоль мне будет натирать еще сильнее. Но до поселка оставалось шесть километров, я надеялся, что дойти получится без особых проблем. Тут на пути мне, наконец, встретилась машина, местные ребята предлагали подвезти, я отказался, мол, времени у меня еще много. А вообще меня часто подвозили в горах Апшеронского района, причем, я даже не голосовал на дороге, сами предлагали довезти и все. Чего не скажешь о дорогах со стороны Адыгеи – на трассе Майкоп-Турбаза Лагонаки или на участке дороги от Гузерипля до Яворовой поляны можно сколько угодно голосовать – никто не остановит. Как-то раз мне приходилось водить по нашим глухоманям туристов из Москвы, они были просто поражены, насколько у нас вообще развита взаимовыручка в различных ситуациях. Они удивлялись – у них в Москве совершенно в порядке вещей не помогать никому, и если с вами там на улице случалась какая-то беда, например, у вас приступ и вы упали, то, скорее всего, к вам никто не подойдет и не вызовет даже скорую помощь. Я продолжал спускаться вниз. Впереди уже просматривался Спящий Черкес и урочище Черногорье. После двух небольших расхождений дороги и ее сокращений начался немного крутоватый спуск вниз, за следующим поворотом показались домики Шпалореза. Этот поселок на всех картах значится, как Отдаленный, но я никогда не слышал, чтобы местные его так называли, как правило, местные смеются над цивилизованными туристами, называющими так поселок. Надо сказать, что Шпалорез не такое уж и маленькое селение – в нем проживает большее четырехсот человек, для сравнения – в Старом Режете проживает только шесть человек. Поселок вытянулся вдоль реки Пшеха более чем на километр. Там есть школа, больница, здание совета сельского поселения и даже магазин! Придя в Шпалорез, я сразу же побежал к роднику. Воды в нем практически не оказалось, однако, небольшой струйки хватило, чтобы относительно быстро наполнить мою бутылку. От родника мне оставалось метров сто-двести до железнодорожной станции. На лавочках возле магазина сидели какие-то веселые ребята в камуфляже, возможно, охотники. Они сразу же обратили на меня внимание, но так как они были пьяны, не подошел к ним, постарался тихо скрыться за углом. А за углом стояла матрица, готовая к отправлению, однако, задних вагонов я не увидел, скорее всего, их цепляют только на вечерних рейсах, а дневной рейс предназначен для школьников и учителей, весь вагон был набит детьми разного возраста. Неподалеку от матрицы стояла дрезина-хлебовозка – знаковая достопримечательность Шпалореза. Такое ощущение, что она никогда никуда не отправляется, так как она постоянно стоит в одном и том же месте, но водитель матрицы, с которым мы проговорили перед отправлением поезда минут двадцать, пояснил, что это не так, иногда, все же, хлебовозка ходит в рейсы. Рядом с матрицей бегала группа поросят, еще перед Олимпиадой я слышал, что свиней обещали всех перетравить, Тарас тоже мне говорил что-то подобное, водитель матрицы опроверг этот слух, заявив, что перетравили только диких свиней, а домашних просто зарезали, а потом, после эпидемии свиного гриппа, купили новых. Оказалось также, что в Шпалорезе уже месяц не было дождей, воды в Пшехе настолько мало, что даже старожилы не смогли вспомнить более сильную засуху. Воду из главной водной артерии Апшеронского района даже в середине течения было трудно зачерпнуть в ведро, чтобы оно наполнилось до конца! Неудивительно, что на Аутле воду мы не встретили! Стояла хорошая погода – из Шпалореза было видно силуэт Спящего Черкеса, даже край хребта Мессо было видно, а вот Собор-скалу, кстати говоря, видно лишь из нескольких мест поселка, так что описания в интернете не совсем соответствуют истине, вот, к примеру, из поселка Верхние Тубы Собор-скалу видно намного лучше и практически везде. В пол четвертого матрица громко фыркнула и понесла своих пассажиров по старой УЗК в северном направлении. Поскольку не было задних вагонов, то задние панорамы можно было лицезреть просто прекрасно. Мы проезжали через отлично знакомые мне поселки. В очередной раз поразили урочища Вольчих Ворот. После того как мы проехали Режет, из которого мы с Тарасом планировали выйти на Шесси, меня начало клонить в сон. Тем не менее, в салоне выспаться мне совершенно не дала многочисленная детвора – школьников было просто не унять. Наконец, в Черниговке я благополучно сошел с матрицы, около часа ждал автобус до Апшеронска. К этому времени уже полностью стемнело. Поздно вечером я отдыхал на своей даче в Новых Полянах. Там мне неожиданно позвонили из Краснодара и сказали срочно возвращаться через день. Я понял, что длительная прогулка не удаться, решил обдумать план действий на завтра, но неожиданно уснул. Первый автобус в сторону Апшеронска, следующий через Новые Поляны, я проспал. Проснувшись, лениво озираясь по сторонам, решил поехать в Апшеронск в одиннадцать часов, чтобы оттуда в четырнадцать уехать на единственном рейсе в день в Мезмай и там отдохнуть до утра. До одиннадцати оставалось около двух часов, стал ломать голову, чем бы себя занять. И тут произошло нечто совсем необычное, прямо в духе событий первого дня похода. Повинуясь потребностям своего организма, я быстро вышел из дома с телефоном в руке, чтобы сразу после посещения места уединения позвонить домой, через десять секунд уже зашел в сельский туалет, а еще через минуту снова зашел в домик, решил уже набирать номер, как вдруг обратил внимания, что телефона у меня в руке уже нет. Обследование карманов показало, что не было его и там. Стало ясно, что телефон выпал из рук где-то на пути к туалету. Я стал вспоминать, каким же маршрутом бежал к туалету. «Маршрутом» оказалась прямая линия через уже скошенную недавно траву, участок метров пять в длину. Внимательно рассмотрев все вокруг, понял, что не вижу никаких телефонов. Трава, хоть и была скошена не очень давно, все же немного успела подрасти. Мне оставалось одно – надеть перчатки и начать копаться в траве. Надо сказать, что в предыдущих походах я часто терял телефоны, поэтому очень не хотел снова сесть в лужу, в очередной раз позориться перед знакомыми и стал внушать себе мысль, что я просто обязан найти утерянную вещь, ведь она точно где-то поблизости. Пришлось рыться в траве. Несмотря на перчатки, некоторые колючие растения мешали моим поискам. Эти поиски не увенчались успехом, даже несмотря на то, что я прощупывал чуть ли каждую травинку. Тогда мне пришла в голову мысль, что телефон, выпавший из рук или из кармана, мог отлететь на метр, благодаря какому-нибудь резкому движению руки. Стало ясно, что пришла пора отойти от моего «маршрута» и начать обследование травяных угодий в стороне. Там прощупывать траву оказалось еще труднее. Увы, и там ничего не оказалось. Тогда я решил поискать телефон в другой стороне от натоптанного пути, прямо у самого забора, но и там ничего не оказалось. Оставалось лишь одно – зайти в туалет и обыскать все там. Но ни перед зданием туалета, ни за ним, ни под дверью, ни в каких-либо щелях этого старого сооружения, телефон обнаружен не был. Еще раз, обыскав все карманы, я просто был жутко удивлен. Я точно помнил, что выходя из дома, я брал с собой телефон, а уже через минуту его не было! Еще раз начал пропесочивать траву, чуть ли не носом в ней копошась. Когда и эти поиски не дали результатов, пришла в голову новая идея. Через пару минут я уже стоял возле дома с граблями, начал работать, надеясь, выгрести телефон из травы. Увы, несмотря на все усилия, грабли вытащили на поверхность травяного луга только какие-то палки. Что за мистика? Наконец, я принялся делать то, чего больше всего не хотел. Хотя и раньше догадывался, что телефон мог провалиться в туалет, долго старался не делать такой вывод, но если телефон не был обнаружен больше нигде, а телефон я решил найти во что бы то ни стало, то мне пришлось зайти в туалет, свеситься с него и в перчатках начать разгребать сплав из множества оставленных здесь некогда богатств. Добравшись до самого дна, там, где кучи уже настолько утрамбованы, что телефон уже не мог провалиться ниже, я был в очередной раз разочарован. И здесь телефона не оказалось. Вернувшись в дом, я долго не мог объяснить себе, что происходит. А ведь прошло уже целых два часа – пришла пора идти на остановку, до автобуса осталось мало времени. Делать было нечего, начал собираться. На всякий случай, решил открыть кошелек, чтобы посмотреть, сколько у меня осталось денег, как вдруг, поймал себя на мысли, что кошелек стал каким-то толстым, ну прямо как у олигарха! Откуда у меня в кошельке столько денег? Пощупав его с разных сторон, почувствовал с одной стороны внутри какие-то кнопочки. Вот где собака зарыта! Это же надо было додуматься, запихивая телефон в карман, машинально запихнуть его прямо в кошелек, застегнуть, да и еще и сразу об этом забыть! Еще утром ломая голову над тем, чем заняться в ближайшие пару часов, внезапно нашел для себя такое веселое, но совершенно бессмысленное занятие, как поиски телефона. Прибыв на вокзал в Апшеронск, я сразу же пошел покупать билет до Мезмая, в кассе мне ответили, что туда они не продают. В расписании было сказано, что сегодня автобусокамаз должен отправиться в Мезмай в два часа дня, однако, никакой автобусокамаз не приехал по совершенно непонятной причине. Пришлось ждать еще час на вокзале, чтобы поехать в сторону Мезмая на маршрутке, следующей в Гуамку. Целый час ко мне приставали всевозможные таксисты, готовые меня буквально насильно утащить к себе в машину и увезти куда-нибудь. Наконец, приехала маршрутка – через час я оказался в Гуамке. Я не мог знать, приедет ли следующим утром транспорт в Мезмай, поэтому отказался туда идти. До наступления темноты оставалось два часа, Гуамское ущелье было открыто для бесплатного пешего прохода. И я незамедлительно отправился на прогулку. В том месте, где ущелье заканчивается перед следами оползня, на самом берегу Курджипса, под хребтом Гуама, а точнее, под горой Ленина, известной своими Орлиными полками, я провожал закат. Ночью погода начала портиться. Ближе к утра даже полил небольшой дождь. Впрочем, это только и радовало. Возвращаясь ранним утром по шпалам в Гуамку я думал, как же, все-таки, здорово будет, если здесь еще несколько дней будут идти проливные дожди, а в горах выпадет снег, который через какое-то время растает. Тогда в горах будет вода, и бурелом полностью ляжет, и тогда на Шесси можно будет взойти легко и свободно. История нашего первого покорения Аутля подошла к концу. Несмотря на все трудности и не до конца выполненные планы, мы выполнили главную задачу путешествия. Разумеется, мы на Аутль еще вернемся, ведь даже после покорения, гора продолжает тянуть к себе обратно – неизвестная нам дорога от урочища Стагоки, так и не встреченные нам болота, остальные обломки Дугласа, каньоны рек Хаджуко и Баркалова с водопадами лично мне постоянно мерещатся перед сном! А сколько еще Аутль хранит в себе тайн? Думаю, что моя аутлизация закончится еще очень нескоро, все еще впереди.

3 день Утром я проснулся, почувствовав на свое спальном мешке какую-то мокроту- выпала роса. Так как было достаточно тепло, в спальник я не закутывался, а просто укрылся им как одеялом и положил сверху руки. Уже светало потихоньку, пора была искать нужный волок, уходящий в сторону Аутля. Я двинулся вправо по накатанной гравийке, через пару изгибов после грязного участка показалось ответвление, которое мы приметили еще вчера, но не нашли сходств со старым фото. В этот раз мне пришла в голову идея присмотреться более тщательным образом. Через минуту разглядывания, я, наконец, понял, что именно по этому волоку я поднимался в апреле, просто теперь все было в жутких зарослях, но крупные деревья в начале пути по волоку располагаются относительно друг друга и дороги, так же как и на фотоснимке. Было около семи утра, когда мы с Тарасом, решив не сушить вещи, так как дорого было время, покинули место стоянки, набрали воду в небольшом ручье в три полторашки, а затем вернулись по дороге чуть-чуть назад, к месту, где волок уходил вверх. В самом начале подъема мы спрятали слева от дороги свои вещи, чтобы радиальная прогулка казалась легкой и приятной, но так как в пути нам однозначно захочется пить и есть, Тарас решил взять свой рюкзак (он был меньше по объему), максимального его разгрузить, и положить туда только воду, немного еды, а также деньги и документы. Не стоит забывать, что иногда в некоторых случаях оставленные даже в дебрях рюкзаки находят медведи или же какие-нибудь нехорошие люди. Путь начался. Довольно быстро и весело мы принялись подниматься по отличной дороге, которая в пути нигде не терялась, все больше набирая высоту. Я не мог точно знать, какая высота была у нашей ночевки, но имел смелость предположить, что это где-то около 1200 метров, стало быть, нам набирать около трехсот метров до альпийской зоны (по крайней мере, я так запомнил из апрельского похода). Стояла хорошая погода, в лесу было тихо. Мы были в предвкушении простого и красивого восхождения. Дорога, уходящая серпантином вверх, казалось, ведет до самого Аутля, или, во всяком случае, поднимается на макушку хребта, по которому нам нужно будет уйти влево, пройти через водораздел рек Хаджуко и Тугупс, а затем выйти на вершину горы. Местность кругом была мне хорошо знакома - после того, как мы перелезли через огромное поваленное дерево, основная дорога повернула вправо, начался совсем крутой подъем, мы аккуратно поднимались вверх, стараясь держаться обочины дороги. После очередного дорожного поворота мы, наконец, пришли к тому месту, где в апреле все уже было полностью под глубоким слоем снега, и никаких дорог не было видно, однако, наша гравийка продолжала подниматься наверх. Лес становился все гуще, кустарниковые дебри по краям дороги казались тяжело проходимыми. Стало ясно, что когда наша дорога кончится, то протиснуться к Аутлю будет не очень легко, оставалось надеяться, что дорога или перейдет в тропу, или же, если она и кончится в глубине леса, то уже сравнительно недалеко от окончания зарослей. Поднимаясь дальше, мы наткнулись на метку 1989 года на дереве со стрелкой, указывающей влево. Однако в левую сторону никакая тропинка не уходила, а дорога продолжала подниматься вверх. Мы остались на основном пути, скоро впереди показались поваленные деревья, а чуть позже, мы вышли к множественной развилке. Прямо перед нами стояло дерево с точечной красной маркировкой. Я решил разведать окрестности – едва заметная дорога уходила влево, но через несколько десятков метров она терялась. Основная дорога, ведущая прямо, поднималась на хребет, до макушки которого, видимо, оставалось уже совсем немного. Нужно было решать, в какую сторону нам идти. Логичнее всего, по словам Тараса, было бы двигаться влево, траверсируя хребет – так у нас есть шанс, по крайней мере, без особого сброса высоты, выйти к подножию Аутля, где мы выберемся, на обозначенную на карте старую туристическую тропу к озеру Хуко. Но не хотелось лезть в бурелом. Тарас включил навигатор. Он показал, что нам, действительно, пора поворачивать налево, так как, выбравшись на хребет и двигаясь дальше, мы начали бы резкий сброс высоты в лесистую долину реки Хаджуко. Но все же я уговорил Тараса пройти еще немного по основной дороге вверх, еще лелея надежду, что по гребню хребта, возможно, идет какая-то тропа. Разумеется, мое предположение оказалось ошибочным – выбравшись еще немного наверх, мы подошли к месту, докуда максимум добрались лесорубы – дальше был только непроходимый лес, идти через который трудно, никаких троп поблизости мы не нашли, дорога закончилась. Оставалось только двигаться через жесткие кустарники вверх, забирая немного левей. Поначалу нам такой стиль перемещения не был в тягость, но, уже удалившись от стоянки лесорубов на значительное расстояние, стало ясно, что такое перемещение по кустарникам и жутким зарослям может нас сильно запутать, в такой местности желательно передвигаться, используя подсказку навигатора, так как сбиться можно очень легко. Трудности вызывал не только сплошной бурелом, но сам рельеф – даже передвижение по гребню хребта было занятием не из приятных, кругом были сплошные подъемы и спуски, в некоторых местах по макушке хребта вообще было не пройти, и нам приходилось спускаться вниз и обходить эти места. Один раз, спустившись в левую сторону, Тарас неожиданно заметил внизу поваленные деревья – вероятно там была какая-то дорога, видимо, одна из тех, которая уходила от нашей основной дороги влево. Мы, немного успокоившись, начали спуск, в итоге выбрались на относительно неплохой участок очень старого волока, однако, уже через пару минут эта дорога полностью закончилась, радоваться было рано. Оставалось двигаться, согласно навигатору, в сторону перешейка, по которому мы смогли бы выбраться на хребет, по которому идет старая тропа на Хуко. Наш путь был просто великолепен – ноги постоянно запутывались в зарослях лавровишни, проваливались в совершенно невидимые сверху ямки под кустарниками, постоянно норовили ударить нам по лицу крупные ветки, жесткие заросли задерживали нас, не давая нам возможности протиснуться дальше, поэтому мы передвигались довольно медленно, хотя при этом тратили огромное количество энергии. Вообще, это сложно было назвать ходьбой, совокупность наших движений через этот зеленый кошмар больше напоминало плавание, чем ходьбу. В таких зарослях легко можно потерять друг друга, если разойтись всего на несколько метров! Единственное, что хоть немного облегчало путь – это упавшие деревья, поэтому, наткнувшись на такое дерево, у нас появилась возможность пройти хотя бы десять метров, ни в чем не запутываясь. Каждые десять минут мы определяли наше местонахождение по навигатору, тропа, ведущая на Хуко, на которую мы должны были выйти, приближалась к нам очень медленно. Чтобы двигаться быстрее, я начал придумывать разные способы, один раз, чтобы не получать ветками в глаза, решил передвигаться практически сидя на корточках, таким образом, все многочисленные колючие ветки все оказались над головой. Тарас надеялся, что нам все же еще до тропы на Хуко встретятся какие-то дороги, вероятно, берущие начало где-то внизу от гравийки лесорубов. Его предположение стало казаться более реалистичным, когда вдруг на дереве слева показался какой-то странный знак, который никак не мог быть оставлен матушкой-природой – это было дело рук человека. Тарас сказал, что такие знаки часто встречаются на туристических тропах в районе побережья. Это была маркировка «глаз Саурона». Как ни странно, я раньше никогда не видел подобной маркировки, поэтому, не будь Тараса, скорее всего, прошел бы мимо знака и ничего не заметил. В пути мы останавливались иногда, чтобы попить воды, не сказать, что совсем тяжело было без воды, но так как пить все равно немного хотелось, мы останавливались и понемногу опустошали свои запасы. Как выяснилось, зря! Мы явно обрадовались, когда вдруг перед нами жуткие кустарники закончились, и перед нами показалась вполне читаемая старая дорога, по всей видимости, она шла снизу, с хорошо накатанной дороги, поэтому мы решили после покорения Аутля спуститься именно по ней. Мы стали уходить по этой дороге в правую сторону, периодически на пути мы замечали, спускающиеся вниз влево волока. По пути на деревьях встречалась та же сама маркировка Саурона, поэтому сомнений, что мы на правильном пути не было. С левой стороны иногда попадались просветы, где было отчетливо видно Главный Кавказский хребет, такие виды были редкостью, в отличие от весны, в конце лета и начале осени трудно из-за листвы увидеть какие-либо далекие ориентиры. Становилось все жарче, было очень сухо. На пути нам встретились какие-то участки высохшей грязи, наверняка в сезон дождей здесь целые грязевые болота! Вообще, мне часто приходится слышать о каких-то жутких болотах в лесах под Аутлем, причем, поговаривают, что они и не выглядят как болота, а просто кажутся уютными полянами. Один турист мне рассказывал случай, как в одно из таких болот очень быстро провалился какой-то турист, и почти сразу же по грудь, три его товарища еле успели его вытащить, причем, это было очень непросто, бингамовская жидкость держала утопающего очень крепко. Но за все время нашего похода на Аутль мы ни разу не столкнулись с подобным болотом. В пути Тарас продолжал смотреть в навигатор, судя по всему мы были неподалеку от небольшой полянки, обозначенной на карте. Мы продолжали идти по дороге, она шла практически без набора высоты. Вдруг дорога начала уходить на спуск. У нас появилась мысль, что, возможно, сейчас она пойдет резко вниз к основному руслу Тугупса, поэтому пришла пора сойти с нее и устремиться вправо вверх, ломясь через кустарник, но нам уже настолько надоело плутать в буреломах, что мы решили еще немного дальше пройти по дороге, так как наше предположение может оказаться ошибочным. Выяснилось, что дорога после коротенького спуска поворачивает направо, далее идет еще немного, а потом резко заканчивается. Увидев окончание дороги, мы поняли, что придется начать вторую серию буреломов. Цивилизация закончилась – теперь только хардкор! После совсем коротенького подъема, с уже типичным для нас проламыванием через лавровишневое безумие, начался относительно длинный спуск вниз. Места кругом казались совсем дикими, вероятность встретить здесь медведя или кабана намного выше, чем вероятность увидеть здесь туриста. Еще бы – это далеко не основной маршрут на Аутль, здесь был кругом дикий лес, в котором ночевка без костра и теплых вещей даже для нас была бы довольно нервной. Наши ноги продолжали запутываться в обильно растущих зарослях, частенько приходилось выискивать ветки, за которые можно держаться при спуске, но некоторые ветки оказывались порой не очень надежными, и приходилось быстро выискивать новые ветки, чтобы не упасть. Чем мне нравится передвижение по бездорожью, так это тем, что практически каждую секунду необходимо одновременно принимать множество решений: куда поставить ногу, как ее закрепить, за что держаться рукой, куда наступить второй ногой – голова всегда забита «пищей для размышлений» - в таких походах точно не бывает скучно. Но, признаться честно, такое передвижение по бурелому, потихоньку нам стало надоедать, из-за жары скоро мы уже были все в поту, навигатор показывал, что нам даже до тропы на Хуко еще довольно далеко, а воду тратить не хотелось, ее и так оставалось чуть больше половины. Но неожиданно мы пришли к какой-то ванночке с водой, прямо возле нее было множество следов различных животных, это был резервуар для местной живности, поэтому для нас питье здесь было бы чревато проблемами со стулом. После «ванночки» начался подъем. Двигаясь вверх через дремучий лес, мы надеялись как можно быстрее выйти на тропу, хотя уже у нас возникли сомнения в качестве этой тропы – в былые времена тропы здесь прокладывали пионеры, туризм был неплохо развит, теперь же катастрофически мало бродяг, отважившихся пройти подобными маршрутами, поэтому даже пяти групп в год будет недостаточно для натаптывания читаемой тропы. Интересно, когда в глухом лесу неожиданно встречаешь очень старые метки на деревьях. Нам попалось в пути дерево с надпись 1931 года! Немного дальше нам попадались надписи послевоенных лет, и крайне мало надписей послесоветского периода. Я лично вообще не помню ни одной надписи, сделанной после 1999 года. Тем не менее, в одном месте в лесу нам попалась чья-то не очень старая стоянка - на старой банке сохранилась надпись: «кабачковая икра»! Тропа, уходящая по хребту к озеру Хуко, приближалась. Скоро о ней дала знать вновь появившаяся «глазная» маркировка. Еще через несколько минут навигатор показал, что мы находимся четко на тропе, однако, пейзаж кругом был точно такой же совершенной дикий, как и до этого, никакой тропы не сохранилось, остались лишь знаки на деревьях, которые, несмотря на то, что были довольно многочисленными, не сразу отыскивались. Даже следуя старой маркировке, можно было легко сбиться и потом долго искать ее! Неожиданно слева показалось какое-то место, издалека похожее на идеальное место для установки лагеря, там было ровно, и деревья там не росли. Тарас присмотрелся, и сказал, что для туристов это место точно не подойдет, там просто сплошная грязь! Итак, мы прошли водораздел Тугупса и Хаджуко. Практически нераспознаваемые остатки древней тропы уходили куда-то вниз, на своеобразный перешеек. Часто приходилось перебираться через поваленные деревья, перелезать через заросли лавровишни, в пути все чаще встречались папоротниковые заросли, впрочем, это было только лучше, пройти через папоротник труда не представляет. За спуском вновь последовал небольшой подъем, тут-то впереди, наконец-то, показался Аутль – его северные стены казались скалистыми и неприступными. Было очевидно, что пришла пора двигаться вправо к удобному выходу на альпийские луга. Уйдя на подъем, согласно навигатору и маркировке, мы снова лишились возможности видеть перед собой Аутль. У большого дерева, помеченного надписью туристами из Воронежа, мы сделали первый небольшой привал. Место и вправду было удобное для отдыха, видимо, здесь были туристические стоянки, хотя воды кругом нигде не было. Прямо на стоянки валялись обломки самолета Дуглас, разбившегося здесь в 1946 году. Скорее всего, самолет попал в туман и ударился о скалу. Множество обломков разбросалось по окрестным лесам. На привале мы отхлебнули немного воды, на двоих у нас оставалось всего полтора литра. А ведь мы еще даже не вышли из леса. Удивительно, в апреле, за гораздо более короткое время мне удалось добраться до альпийской зоны с самого низа, а теперь, когда нигде нет снега, мы уже были давно в пути, а до выхода на Аутль все равно очень далеко! Как бы хорошо ни было на месте стоянок, необходимо было двигаться дальше. И снова началось сплошное бездорожье. Тарас продолжал ловить спутники и изучать дальнейший путь. Становилось все жарче – на часах был полдень. Понемногу усиливалась жажда. Иногда мы пересекали какие-то небольшие балки, скорее всего, это были верхние балки истоков Хаджуко, все они были полностью сухими. Через некоторое время мы вышли на гребень лесистого хребетика, и слева снова перед нами показался Аутль, оказалось, что у восточных склонов Аутля, которые я траверсировал в апреле, граница леса находится намного ниже, чем у западных склонов, поэтому мы, скорее всего, были уже на высоте 1600 метров, а не 1400, как я предполагал, это слегка обрадовало. Гребень, по которому мы шли, становился все уже. Крутизна подъема нарастала. Маркировка все так же глазела на нас с деревьев, в одном месте вдруг мы набрели на какой-то странный проходик между кустарников в небольшой балке, проходик пересекал наш путь. Мы попробовали туда нырнуть, и почти сразу же наткнулись на красную маркировку. Но, увы, буквально через минуту маркировка закончилась, мы вышли снова на край обрыва. Было непонятно, кто здесь оставил маркировку и зачем. Пришлось возвращаться на основной путь. Подъем продолжался, солнце припекало все сильнее. Мне пить хотелось все больше, идти в куртке было все жарче и жарче, я начал отставать от Тараса. Изо всех сил догнав его, я застал его собирающим чернику. О да! Это был очень приятный сюрприз в этом лесу, ягоды здесь было так много, и мы уже так проголодались, что, не стесняясь, объедали все кусты подряд. Правда, мне каким-то образом, удалось случайно еще запихнуть в рот одну волчью ягоду, которая росла прямо вместе с черникой. Сразу стало печь язык, я тут же ее выплюнул. В этом замечательном месте была не только черника, но еще и сотовая связь – можно было позвонить кому-нибудь и поговорить. Тарас позвонил своей жене, дабы она не сильно волновалась за редкие выходы на связь после его возвращения. Я воспользовался этим моментом и решил посидеть и отдохнуть. Путь по лесу продолжался. Бесконечные заросли стали еще более запутанными, по пути снова стали попадаться высохшие до конца ручьи. Где-то внизу слева от нас были истоки реки Ажу, наверняка тоже сухие. Постоянно приходилось, то подниматься, то спускаться, наш путь был сильно изрезан, и представлял собой забавную ломаную линию, мы буквально прочесывали все на своем пути. Изрезанный хребтовый рельеф с многочисленными балками и отходящими от хребтов языками, в которых легко можно было потеряться – вот чем является северный подступ к Аутлю. Через небольшой отрезок времени мы вновь вышли к какому-то высохшему ручью, за которым начался очень крутой подъем вверх, примечательно, что на таком склоне бурьяна не было, мы взбирались по склону градусов в 45-50, немного отклоняясь вправо, согласно указаниям в навигаторе. Подниматься было не везде удобно – обувь часто скользила, я часто хватался за ветки деревьев, чтобы хоть как-то поберечь силы. Постепенно подъем выхолаживался, бурьяна опять становилось все больше, вдруг среди уже привычных нам в этом походе папоротников и лавровишни под ногами стали попадаться растения, типичные, скорее для альпики, например, чемерица Лобеля. Она была уже совсем усохшая, черно-желтая, ее время давно прошло. Лес вокруг становился все более редким, деревья были уже не особо высокими, мы двигались по жутко заросшей балке. Под ногами были порой ямы, которые не были видны из-за обильно выросших растений. Все больше на пути встречались громадные валуны, вероятно, следы камнепадов. Наконец, мы поднялись еще немного вверх к более крупному нагромождению валунов. Снова впереди показался Аутль. Мы вышли из леса, оставалось перейти через большой каменный завал и забраться на вершинный гребень по наиболее удобному кулуару. Навигатор показал, что старая тропа пролегала не по правому кулуару, который еще с Грачёвского перевала мне казался наиболее удобным для восхождения, а уходила вверх по хребтику, поднявшись до середины которого, заворачивала влево. И, действительно, прямо перед нами выше каменных завалов просматривался удобный проход наверх, чтобы не терять зря время на обходе хребтика с правой стороны, мы рванули именно туда. Валуны были расположены достаточно близко друг к другу, поэтому мы достаточно быстро перевалили через пояс глыб, прыгая с одного камня на другой. Трава на склонах Аутля оказалась совсем невысокой, склон был достаточно удобный для восхождения. Уже вовсю ожидалось приближение вершины, хотя скалы горы слева еще прилично возвышались над нами, выйдя из леса, мы могли уже двигаться очень быстро, даже несмотря на усталость и начавшееся обезвоживание. Поднявшись на сто метров над границей леса, мы присели ненадолго отдохнуть. Впервые решили устроить перекус, ведь не зря же с собой брали еду. Доели печенье, я высосал немного сгущенки из тюбика, опустошили еще немного бутылки с водой. В итоге у нас осталось только полтора литра на двоих. С места отдыха открывалась великолепная панорама – было видно далеко внизу Грачёвский перевал и вершинки к северо-западу от него, впереди под нами тянулся лесистый хребет, по которому с большим трудом, но все же можно выти к озеру Хуко, а за ним еще правее показывалась горная группа Фишта. Кто-то в отчетах о восхождении на Аутль в свое время писал, что западная стена Фишта напоминает крокодила, так называемый малый Фишт является крокодильей головой. Это действительно так! Также без всяких подзорных труб и биноклей было отлично видно коричневое пятнышко на Фиште, так называемое пятно Прометея. Слева от пятна из висячей долины между Пшехо-Су и Фиштом, отлично просматривалось место истоков ручья Водопадистого. Существует распространенная ошибка, мол, эти два водопада являются самыми высокими в России, что совершенно неверно, так же часто встречается информация в интернете, что оба водопада достигают более двухсот метров в высоту, на самом деле наиболее высокий из двух водопадов едва достигает 160 метров. Всматриваясь в долину ручья, отведя взор чуть ниже, я вдруг заметил кое-что, еще больше обрадовавшее меня – на хребте Орта-Гериш вершинка, которая с Майкопского перевала кажется полностью лесистой, к Аутлю обращена залысиной под большим углом. Сразу появилась мысль забраться как-нибудь на Орта-Гериш и полюбоваться видами на Аутль с такого ракурса, с какого ими еще никто не любовался. Нужно было продолжать восхождение. Путь дальше вверх по хребту казался реальным, но достаточно трудным и бесполезным, ведь проход по кулуару слева – куда более удобное место. Немного спустившись, держась за колючую траву, мы подошли к кулуару, зажатому между скал. Тарас спрыгнул вниз на каменный ступеньки, после чего помог мне, указав удобное место для спуска. Осталась финишная прямая. Подниматься было легко – вершина все приближалась. Ноги поднимались по каменным ступенькам, некогда образованными стекающими вниз ручейками. Почти отвесные скалы слева поражали воображение, а ведь где-то именно по таким скалам чуть-чуть ниже, когда-то пролегал мой путь в апреле. И вот уже выход на гребень – еще несколько шагов по этой лестнице в небо, и мы наверху! Наконец-то открылся восхитительный вид на другую сторону. Далеко впереди было видно синюю полоску моря, какой-то поселок просматривался на побережье, скорее всего, это была Головинка, а это значит, что с Головинки можно в некоторых местах увидеть Аутль. Да что там говорить, в хорошую погоду, судя по некоторым фото, Аутль можно увидеть даже из Беты! На вершинном гребне Аутля пролегает хорошая, идеально натоптанная тропа. Мы поспешили в сторону вершинной точки горы. Тропа шла практически по самому краю обрыва, но сам гребень был достаточно широким, склон плавно понижался в сторону моря. Если бы у нас было здесь достаточное количество воды и побольше времени, то можно было бы обследовать всю альпийскую зону и верхнюю лесную часть Аутля, но в тот день нам пришлось довольствоваться тем, что есть. Путь к вершине оказался совсем коротким. На отметке 1855 метров мы нашли тот самый мотор самолета, что и значится на многих фотографиях с вершины. Вот и конец нашего подъема – над нами больше не было никаких подъемов в гору, было только небо! Было два часа дня. Солнце припекало так сильно, что мне пришлось снять с себя верхнюю одежду. Наступило время для короткого отдыха. Немного посидев возле мотора Дугласа, мы решили пойти по тропе дальше, чтобы спуститься чуть ниже поближе к восточному гребню, соединяющемуся с хребтом, по которому я шел в апреле на хребет Звезда через гору Лысую. С восточного края альпики показался примечательный вид на юго-восток. Справа от Фишта пробивались из лесу Малая Чура и Большая Чура. Последняя считается еще более сложной для восхождения, чем Аутль в плане бестропия. Справа от Большой Чуры вдруг я увидел силуэт, показавшийся мне знакомым. Еще бы! Это была гора Амуко, которую я посетил в июне этого года. Она, как и Аутль не очень проста, тем не менее, на не практически невозможно заблудиться, однако, хребет Отважных, соединяющий Амуко и вершину Сахарную, полностью заросший таким же бурьяном, да еще и очень узкий, особенно в самом начале. Ну а где-то совсем далеко на горизонте, были видны уже совсем высокие вершины Кавказского заповедника, некоторые из них по высоте превышают Аутль почти в два раза, однако, на мой взгляд, подняться на них проще. После фотосессий мы решили отдохнуть минут двадцать, поесть, а затем приступить к спуску. Хотя спускаться вниз должно быть явно проще, чем подниматься, стоило учитывать, что мы были уже уставшими, у нас практически не осталось воды (на вершине мы выпили еще немного, наполовину опустошив единственную бутылку с оставшейся водой), да и зарядка на смартфоне уже почти закончилась, почему-то на Аутле заряд резко пошел на убыль, и стало ясно, что на спуске придется рассчитывать лишь на свою память, а не навигатор. В три часа дня, попрощавшись с вершиной Аутль, мы отправились вниз. Спуститься с горы мы решили немного по-другому, пройдя по тропинке дальше того места, откуда мы выбрались на гребень, быстро вышли к более просторному кулуару. Оставалось лишь найти удобный спуск вниз, больше трех минут мы шли по тропе – внизу ничего не просматривалось. Мне стало уже казаться, что придется возвращаться назад, как вдруг прямо на нижней точке перегиба тропы мы увидели какой-то еле заметный поворот направо. Вниз уходил точно такой же каменистый след ручья со ступеньками, что и на пути нашего подъема. Мы принялись спускаться, и вот уже через десять минут, перед нами снова показалось множество валунов, только теперь оно было справа от нас. Лавируя между камнями, Тарас нашел необычный дырчатый валун, он казался просто удивительной формы. У самой границы леса мы набрели на какие-то лужи. Почему-то мне захотелось выпить оттуда, несмотря на явную угрозу отравления, хорошо, что Тарас меня отговорил. Мы пошли дальше к тому месту, где пару часов назад выбрались из леса на подъеме. Для удобства, взяв немного правее, перелезли через жуткие заросли лавровишни, и начали спуск в дремучий лес. До заката оставалось не так много времени, мы старались двигаться как можно быстрее, чтобы успеть засветло хотя бы до лесной дороги. Немного уцелевший процент зарядки смартфона Тарас решил поберечь и воспользоваться им только в случае полной потери ориентиров. Так что, пришлось следовать, держась старой маркировки. Добредя до крутого спуска вниз, Тарас фактически побежал марафонским галопом по склону, я же воспользовался более ленивым способом - сел на пятую точку и поехал как зимой на санках. Наверняка местные медведи в этот момент чуть было не были доведены до инфаркта от ужаса, как туристы развлекаются у них дома в лесу. Первоначально следовать маркировке было несложно, однако, когда мы вдруг за очередной маркировкой ступили на язык хребта, прошлись по нему вниз и никаких больше маркировок не обнаружили, то начались проблемы. Место нам казалось незнакомым – язык вел бы нас дальше вниз, но куда именно? Мы не знали ответ на этот вопрос. Слева в листве мерцала водная гладь небольшого озерца, очевидно, это тоже какой-то местный водопой. Пришла пора включит навигатор. Долго не хотел сматрфон ловить спутники. Наконец, что «поймав», навигатор показался, что мы сильно отклонили от маршрута к западу, и если последуем дальше вниз, или, тем более, влево, то или окончательно заблудимся, или же выберемся в урочище Стагоки. Дня через два… Как же непросто здесь ориентироваться! Мы быстро принялись подниматься назад, перепрыгнули через балку какого-то истока Хаджуко, а затем начали траверс лесистого хребта, через какое-то время мы снова встретили маркировку и стоянку с обломками самолета. Чуть позже сзади нас мелькнула стена Аутля – вот про что мы забыли! Быстро, перебравшись через перешеек, начали подъем через лес, кое-где даже сохранились наши следы – можно было следовать по ним. Я все больше и больше уставал в пути. Перебравшись через какие-то очередные заросли, я уговорил Тараса сделать последний водопой, через полминуты воды у нас не осталось совсем. И вот, уже не имея практически никаких резервов ни воды, ни зарядки в сматрфоне, мы продолжали свое бегство домой к вещам. Кстати говоря, чем больше мы спускались вниз по северному склону, тем прохладнее становилось, тем проще было бежать. Наконец, пришло время сворачивать с тропы влево. «Хоть бы быстрее выйти на дорогу» - думали мы. Спускаясь вниз, мы узнавали порой некоторые деревья (например, дерево с надписью «1964»), это успокаивало – мы были на верно пути. Однако, когда навигатор совсем сел, пришлось полагаться только на свою внутренню карту местности, память и логику. Понятное дело, что мы снова отклонились от пути, тем не менее, Тарас старался следить, чтобы мы не уходили в западном направлении. Уж точно не знаю, какие мы в пути вытворяли петли, какие геометрические фигуры, пробираясь через бурелом принимали мы сами, но одно уже было ясно – водить большие туристические группы на Аутль не следует, по крайней мере в этот сезон. По всей вероятности, идеальное время для Аутля – конец весны, когда снег почти полностью растаял, а бурьян еще не встал в полный рост, да и вода еще есть. Радости не было предела, когда после непродолжительного подъема через лесную гущу, мы выбрались на лесную дорогу в районе «болот». Дорога казалась нам настоящей трассой – представьте себе, по ней можно было уже идти, а не «плавать!» Не сворачивая никуда влево или вправо, мы принялись спускаться вниз. Начинало потихоньку темнеть. Хотя наши сегодняшние приключения заканчивались, и заканчивались весьма благополучно, я уже порядочно устал, натер мозоли на ногах, и особо вниз не торопился. Тарас, убежавший далеко вперед, очень стремился к воде. Начался крутой спуск вниз, в некоторых местах дорога спускалась под таки большим градусом, что было бы забавно посмотреть, как эту дорогу прокладывали, и, тем более, заезжали по ней. Петлями дорога шла вниз, казалось, что ей не было конца. Вдруг внизу послышался какой-то шум, казалось, что едет лесовоз. Неужели мы уже близко? Жаль, что мы не успели встретиться с этими ребятами и попросить у них несколько спичек – все-таки, задержка отдыха не вершине горы не всегда полезна! Через некоторое время я добрался до незнакомой развилки. Позвал Тараса. Он отозвался слева, я принялся спускаться, и, что, удивительно, через пару минут я вышел четко к месту нашей ночевки!

1 день Я часто вспоминаю свое первое путешествие по склонам горы Аутль. Снежный и лавиноопасный апрель в горах я запомнил очень хорошо. Тогда, траверсируя крутой почти отвесный склон горы Аутль, в отчаянии пытаясь при полном отсутствии ледоруба зарубиться сапогами в снег, меня не раз охватывало странное чувство подобное смеси страха и восторга. Гигантская черная гора, будучи тогда совершенно белой, не раз пыталась меня сбросить со своих плеч, угрожая камнепадом и сбрасывая лавины, но я тогда, держась из последних сил, выполз на восточный ее обрыв. Несмотря на то, что до вершины оставалось не так много, скальные стенки по пути к ней без снаряжения мне было не одолеть, поэтому после фотосессии пришлось благоразумно отступать к уже теплому, манящему побережью, через день, пробежав огромный полукруг по хребтам, я оказался в Лазаревских Солониках, где днем было уже совсем жарко. Вершина Аутля в этом походе не была взята – от стандартного пути на гору пришлось отказаться из-за снежных козырьков в удобных кулуарах, а с востока к вершине без снаряжения оказалось не пробраться. Именно поэтому после возвращения домой, я начал вскоре потихоньку строить коварные планы возвращения на Аутль. Собрать группу для такого мероприятия – дело не очень простое, ведь Аутль не особо привлекает внимание среднестатистических туристов, он невысок, почти весь он полностью в лесу, да и подход к горе не самый приятный, эффект «вау» можно испытать разве что на ее вершинном гребне. Я все лето искал попутчиков на Аутль, но все было тщетно, приходилось водить группы в другие места, где горы выше и доступнее. Но вот однажды свершилось! Был самый конец сентября. Стояла жаркая ясная погода, давно не было дождя. На побережье был бархатный сезон – берег кишел отдыхающими. В одной из гостиниц поселка Лазаревского, стоящей фактически у самого пляжа, я и местный главный Сусанин Тарас Губерук сидели и обсуждали свой завтрашний маршрут. Предполагалось посещение горы Аутль, затем должен был быть проезд на тепловозе до поселка Режет, а далее – переход через массив горы Шесси к поселкам Туапсинского района. Увы, не всем нашим планам суждено было сбыться. К походу мы готовились довольно долго, Тарас следующим утром еще заканчивал работу, я ходил по магазинам, упаковывал рюкзак, стараясь ничего не забыть. В середине дня пришла пора отправляться, но внезапно нам сообщили, что транспорт, который должен был нас везти к началу маршрута, забрать нас не сможет, и у нас появилось два варианта. Первый – мы собираемся еще весь вечер, а утром нас уже другая машина везет к началу маршрута у подножия перевала Грачёвского, от которого до самого перевала 8 километров, второй – мы отправляемся на машине брата Тараса прямо сейчас, но в этом случае нас довезут максимум до окончания нормальной дороги, откуда до перевала топать еще часов шесть-семь. Тарас был согласен выехать следующим утром, мотивировав это тем, что нужно еще тщательнее приготовиться к походу, доделать тент, который он решил использовать вместо палатки, к тому же, как он объяснил, дорога к перевалу скучная, и ему уже она порядком надоела. И все же он спросил мое мнение насчет двух вариантов, я ответил, что не против отправиться и сейчас, так как неизвестно, приедет ли завтра утром заказанный транспорт, к тому же мы были уже собраны, да и в такую хорошую погоду можно и без тента обойтись. Этим же вечером приблизительно в пять часов вечера мы с Тарасом уже провожали глазами машину его брата, находясь в Марьино, на верхней дороге-гравийке, идущей по левому берегу реки Псезуапсе. Путь начался. Мы двинулись по накатанной дороге вперед, кругом был лес, поселок Марьино остался позади. Сил было много, мы практически бежали. Не планируя пройти в этот день слишком много, мы все-таки решили подойти как можно ближе к перевалу, чтобы сократить себе завтрашний переход к Аутлю. Вдруг слева от дороги мы заметили что-то странное. Подошли поближе – это оказалась оторванная хорошо сохранившаяся голова барсука. Что же стало с барсуком, и кто его уничтожил - мы знать не могли, но сама встреча с головой была странной и полностью неожиданной. Мы тогда еще не знали, сколько еще странностей и неожиданностей ждало в этом походе. Через пару километров дорога стала вести вниз к реке, вскоре на пути слева показались какие-то строения. Это был хутор 30 километр – последний крошечный населенный пункт на этой дороге. Раньше здесь часто можно было увидеть егерей, также за поселком стоял шлагбаум, однако теперь дорогу открыли для автомобилей и туристов, не имеющих специальные пропуска, возможно, открыли лишь временно, тем не менее, мы не встретили в поселке ни одной живой души. Мы шли и увлеченно говорили на различные темы, например о том, как не попасться в ловушку тоталитарных сект, как защититься от медведя, насколько широка и огромна Россия, в это время показался на пути брод через реку, прямо перед бродом стоял какой-то километровый столбик, показывающий километры непонятно даже откуда, но он был похож на какой-то важный опознавательный знак, видать, начало основного маршрута. Для более эффективного перехода через броды я надел сандалики вместо кроссовок. По словам Тараса, речка совсем обмелела, воды в ней было мало, но, возможно, это было и к лучшему, ведь в некоторых местах дорога идет прямо по реке, и в пути глубина реки будет меньше. После брода мы увидели впереди газопровод – именно он по идее и должен сопровождать нас до самого Грачевского перевала. Мы прошли под ним, как под мостиком, и двинулись дальше вверх по реке, хотя никаких приметных подъемов на пути не было. Дорога, спустя некоторое время, начала иногда теряться, часто приходилось переходить с берега на берег, и, кстати, да, идти по руслу (!). Понемногу начинало темнеть. Мы шли вперед достаточно быстро, все дальше и дальше отходя от человеческих поселений в сторону могучих и таинственных мало хоженых горных массивов. Дорога под ногами читалась все хуже и хуже, частенько после бродов становилось вообще непонятно, куда она уходит. В шести часам, в переходах между бродами в тени леса стало совсем темно, я порой даже уже и не видел своего спутника. Один раз чуть в стороне от берега мы услышали слева прямо возле себя какой-то шум, треск сучьев. Это были медведи, их было двое или трое. Нам быстро их удалось прогнать громкими криками, Тарас при этом мне объяснил, что медведи часто любят незаметно для человека провожать его со своей территории, следуя за ним втихаря, и, даже прогнав медведя, нужно вести себя довольно осторожно. Наш путь по речке продолжался. Вдруг слева показался участок с громадными лопухами, в них, по словам Тараса, тоже можно услышать медведей. Наконец, уже совсем стемнело, Тарас включил фонарь, но идти по острым камням уже при фактически полном отсутствии дороги было трудновато. На каком-то очередном броде вдруг с меня слетел с ноги сандаль и уплыл с большой скоростью вниз, как непослушная байдарка. Наши попытки его отыскать были уже бессмысленны. Пришлось мне переобуваться в кроссовки и тщательно их завязывать, но так как левый кроссовок мне обычно натирает довольно быстро, я решил левую ногу оставить в уцелевшем втором сандале. Таким образом, почти до самого конца похода я проходил в абсолютно разной обуви. На пути впереди показалась большая полная луна. Пора было задуматься о ночлеге. Вдруг прямо на берегу реки мы увидели множество сухих веток, из которых можно было сделать отличный костер. Недолго думая, мы принялись за работу. Сухие ветки легко ломались, спустя пятнадцать минут костер уже хорошо горел. Мы стали вытаскивать все из рюкзаков, раскладывать свои матрасы, вдруг выяснилось, что мы забыли котелок и спички. Интересное же начало похода! Тут сзади послышался какой-то шум, спустя пару минут мимо нас проехала какая-то машина, видимо, с туристами. Тарас стал включать навигатор, чтобы посмотреть, куда мы добрались, прибор долго не мог поймать спутник. Хотя зачем нам был в ту ночь этот навигатор, мы же и так знали, что мы находимся на верном пути к перевалу, приблизительно в пути километрах от арки газопровода. Спутник все еще не был пойман, когда я вдруг заметил вверху какие-то огоньки, которые постоянно перемещались. Мне стало как-то не особо по себе, когда стало абсолютно ясно, что это фонари, которые находятся в руках у людей, спускающихся прямо к нам. Кого-то привлек наш костер, к нам шли два человека, шли целенаправленно. И в тот момент, кода уже перед нами показались два проверяющих сочинского парка, Тарас воскликнул, увидев что-то подозрительное в своем телефоне: «Не может быть? Как мы сюда зашли?». Я посмотрел в телефон – красная стрелка указала наше местонахождение – мы, действительно, находились в пяти километрах от арки газопровода, да вот только совсем на другой речке. Это была абсолютно ненужная нам дорога, идущая по реке Хаджуко, скорее всего, она шла к балагану проверяющих, которых и привлек наш костер. Проверяющие нам объяснили, что, несмотря на то, что мы еще не зашли на запрещенную территорию, жечь костры на этой территории запрещено, и они имеют право нас оштрафовать. Штрафовать нас, правда, не стали, ограничились предупреждением, нам пришлось потушить костер и немедленно покинуть свою стоянку, двинувшись снова к тридцатому километру. Также мы узнали, что в этих краях ночевка запрещена даже в случае, если ты заблудился и не смог добраться до поселка к наступлению темноты. Не особо хотелось возвращаться назад, но уже некуда было деваться. К тому же мы понимали, что к перевалу мы теперь выйдем очень нескоро. И все-таки, я не мог понять, как Тарас, который часто бывал в этих местах, мог ошибиться в реках в самом начале пути? Возможно, было просто уже темно, а может быть, просто сработал эффект когнитивных искажений? Лишние пять километров по темноте – это всегда очень трогательно, особенно, если под ногами множество острых камней, мало что видно, и тебя только что прогнали с райского места для отдыха. Наконец, часов в одиннадцать, мы снова прошли под аркой газопровода. Тарас заявил, что именно наличие рядом газопровода смутило его в самом начале. Мы снова перешли через речку Псезуапсе и, наконец, повернули в правильную сторону и вышли на хорошую накатанную дорогу, совсем непохожую на то подобие дороги, по которому мы только что шли эти веселые десять километров! Мы прошли по дороге около двух километров, затем, поняв, что дальше на сегодня уже идти нет смысла, спустились к речке и разожгли костер. Он получился уже не такой смачный, как первый, на берегу Хаджуко. Кругом было тихо и спокойно. Звезды, мерцали на небе, над нами висела полная луна, погода была просто великолепная. Мы немного поели и приготовились ко сну. Казалось, что все закончилось на сегодняшний день довольно-таки неплохо, приключений на сегодня уже хватит, как вдруг произошло нечто совершенно неожиданное. Послышался громкий неприятный звук совсем рядом – взорвалась единственная зажигалка. Стало ясно, что следующей ночью костер придется добывать, скорее всего, каким-либо первобытным способом, ибо ближайшие спички и зажигалки могут быть на пути только в магазине в Шпалорезе. Я посмотрел на часы, было уже полночь, пришла пора спать. Костер начал гаснуть, мы вместе с окружающей природой погрузились в приятный спокойный сон. 2 день Грачёвский перевал был примерно в двадцати восьми километрах от нас. Около семи часов утра мы уже покидали свою ночную стоянку, дорога уходила в северном направлении, плавно поднимаясь вверх. В самом начале мы пересекли несколько бродов, холодная вода с утра нас отлично взбодрила.Чтобы избавить себя от еще большего количества бродов, Тарас предложил немного срезать путь – немного поплутав возле пасек, мы резко повернули направо на тропу, круто поднимающуюся вверх в направлении газопровода. За несколько минут мы набрали практически сто метров высоты, в конце концов, тропа вышла на верхнюю дорогу справа от реки. Мы пошли по этой дороге в северном направлении. Часто в пути встречались метки газопровода, порой попадались ручейки, с одного из них мы впервые наполнили водой наши уже пустые бутылки. Через какое-то время впереди показалась вертолетная площадка. Обойдя ее с правой стороны, мы пошли дальше, удаляясь в лесной массив. Машин на пути не было, очевидно, было еще ранее утро и туристы еще не выехали на природу. Поскольку в тот день отмечался день туриста (27 сентября), то можно было предположить, что на Грачёвском перевале будет полно народу, и все балаганы будут забиты людьми. В лесу дорога вдруг стала периодически раздваиваться, от основной дороги в сторону уходили новые объездные пути, которые, впрочем, скоро снова соединялись с основной дорогой. Мы сворачивали на те пути, которые нам казались, короче, чище и убедительнее. За очередным из многочисленных поворотов, мы сделали первые небольшой привал. Тарас достал смартфон, чтобы посмотреть, далеко ли мы ушли до места стоянки, и много ли осталось идти до госпиталя и перевала. Однако, навигатор в смартфоне не смог поймать спутники, казалось, в ущелье, где мы находились, прибор работал хуже, чем на открытых пространствах. И хотя мы понимали, что от основной дороги мы никуда не уходили, учитывая, что навигатор работает не всегда и не везде, нам пришлось отбросить, уже зарождавшуюся идею, подняться на Аутль от урочища Стагоки, минуя перевал. Мы продолжали путь через лес, который начал становиться все гуще. Все чаще появлялись ранее нетипичные для нашего пути деревья, например, буки и каштаны. Тарас узнал это место – тут частенько были у его товарищей встречи с медведями, один раз неподалеку отсюда его приятели увидели нескольких мишек, раздирающих тушу оленя! Вдруг послышался какой-то шум впереди. Уж не медведи ли это? Через пару минут в стороне о нас проехали уазики, наверняка ребята заночевали где-то наверху. Мы прошли немного дальше и увидели чрезмерно грязный накатанный участок дороги, ступать туда не хотелось, пришлось искать обход. Эта дорога напомнила мне путь с Новопрохладного к урочищу Тайвань, однако, этот участок дороги оказался еще раза в три грязнее – настоящее болото! Основная дорога снова начала сдвигаться к Псезуапсе. Очень быстро двигаясь вперед через лес, мы скоро вновь услышали какой-то шум. Через минуту, высунувшись из кустов, мы снова увидели каких-то людей, приехавших сюда на машинах. Эти люди «тусили» в урочище Стагоки прямо возле реки, на нас они не обратили никакого внимания. Мы шагнули дальше, скоро впереди показался просвет, перед нами замаячил Главный Кавказский хребет, вверху была видна вышка Грачёвского перевала, однако, несмотря на то, что она казалась довольно близкой, до нее еще было подниматься и подниматься. Сделав очередную остановку на небольшой полянке, немного перекусив, мы пошли в сторону подъема на перевал. Неожиданно что-то справа привлекло мое внимание, какая-то дорога уходила от основного пути в лес. Мы решили проверить, что там находится. Мы свернули с дороги, и уже через несколько секунд вышли к целому музейному комплексу – здесь и был когда-то военный госпиталь. Это место сегодня почему-то считается каким-то мистическим, даже по телевизору показывают передачи про то, что здесь с людьми часто якобы что-нибудь случается не очень хорошее – кто-то здесь теряет часы, кто-то слышит или видит галлюцинации и т.д. На самом деле здесь вполне уютно и спокойно, к тому же здесь можно соприкоснуться с нашей великой историей, с событиями 1942-1943 годов, когда эти места спокойствием точно не отличались. До перевала осталось идти совсем немного, однако, если предыдущие двадцать километров мы шли без особого набора высоты, то путь на перевал представляет собой затяжной подъем-взлет. мы решили сделать весь путь без остановки, не сильно при этом торопясь. По поводу воды мы не беспокоились, ведь у самого выхода на перевал прямо у дороги должен быть родник. Мы двигались наверх по дороге, серпантином ползущей наверх, через смешанный лес, чем выше мы поднимались, тем чаще буки и каштаны уступали место пихтам и другим хвойным деревьям. Порой, участки крутых подъемов прерывались относительно пологими участками пути. Не рассчитывая на остановки, один раз нам все же пришлось остановиться на полминуты чтобы попить воды – началось время полуденной жары, и жажда взяла верх над нами. Вдруг за поворотом мы встретили нескольких человек, забирающихся на перевал на джипе, сделавших остановку на своем пути. Они спросили нас: «Вы откуда поднимаетесь и когда начали свой путь?» Мы им ответили, что вышли в семь утра от тридцатого километра. Он удивились и сказали, что они выехали с Марьино в это же самое время. Мы с Тарасом догнали этих джипперов, а затем и перегнали, двинувшись дальше, наверх. Дорожные серпантины закончились, Тарас заявил, что наиболее крутой подъем начнется прямо перед выходом на перевал, и нужно было приготовиться взять его быстро и без остановок. Впереди вверху было уже видно, что лес заканчивается, приближаются открытые пространства. Вот уже слева показалась большая поляна, справа чуть позади впервые на нашем пути показался наш герой-Аутль, мы уже были в предвкушении от встречи с ним. Неожиданно, я поймал себя на мысли, что место, куда мы поднялись, мне уже знакомо. Еще бы – это и был Грачёвский перевал – впереди стояли метки газопровода и вышка сотовой связи. Я раньше никогда не видел перевал таким – поляна заросла бурьяном, снега нигде не было, было жарко, прямо у памятников толпилось множество людей, а дорога из Лазаревского в Шпалорез превратилась в настоящий автобан – чуть ли не каждый пять минут кто-то проезжал по ней. Перевал был очень людным – играла музыка, народ «тусил» на обзорных точках, кто-то, возможно, собирал чернику. Мы слегка огорчились, что пропустили на подъеме родник, однако, особого желания опять бежать вниз у нас не было, мы отошли в сторону от группы памятников к лавочке, достали из рюкзака еду, немного поели, а затем заснули крепким сном на целых два часа. Еще бы – после четырех с половиной часов почти непрерывной ходьбы, за которые мы пробежали двадцать восемь километров, как не поспать? В два часа дня мы неохотно открыли глаза и начали медленно собираться, поглядывая на полностью сухого, и, видимо, заросшего жутким бурьяном, скалистого товарища. С перевала было хорош заметно кулуар, очень удобный для подъема. В то же время было ясно, что забраться на вершину сегодня уже не удаться – осенние вечера коротки, а нам еще нужно добраться до подножия горы и где-то найти воду. Припрятав, уже полностью собранные рюкзаки в кустах на перевале, мы спустились к роднику, мимо которого мы так лихо пробежали пред сном и не заметили его. По словам Тараса, раньше в том месте был реально родник, вытекающий струйкой, теперь же там просто ванночка, пить из которой не очень-то и безопасно. Когда мы нашли эту ванночку, то увидели в ней сплошную тину и плавающие бутылки. Было очевидно, что пить оттуда нельзя, можно было, разве что, помыть посуду. Изначально мы планировали от перевала спускаться через лес, держась старой маркировки (красная полоса на деревьях). Этим путем я пользовался в апреле. Однако, просто взглянув на этот путь неподалеку от вышки, я перехотел туда идти, хоть этот путь и является прямым – он весь зарос буреломом. К тому же было абсолютно неизвестно, а есть ли там тропа вообще? Может быть, там осталась только еле-еле сохранившаяся маркировка. В итоге мы приняли решение спускаться к развилке, от которой одна дорога уходит на Шпалорез, а вторая (что идет направо) ведет к лесозаготовкам. Я знал, что нам придется сбросить триста метров высоты, однако, был уверен, что внизу нам удаться найти воду, без которой в походе уж точно никуда. Мы начали путь в сторону Шпалореза. Обойдя несколько грязноватых участков дороги, мы поднялись до высшей точки нашего пути, затем же мы начали крутоватый спуск. Скоро впереди показалась гора Шесси и весь великолепный скалистый ансамбль Собор-скалы. А каменистая дорога шла вниз, мы сбрасывали высоту все больше и больше, в конце концов, мы спустились к табличке газопровода у самой развилки. Там нам удалось найти ручей, откуда мы смогли набрать воду. Мы были на высоте около тысячи метров над уровнем моря. Нам оставалось повернуть на лесовозную правую дорогу и добраться до ответвления, уходящего в сторону Аутля. Выйдя на дорогу, мы сразу же начали опять подниматься. На пути часто попадались ручьи, здесь было прямо настоящее водное царство, по сравнению с южными склонами хребта. Эти ручьи все стекают в реку Тугупс – главную водную артерию, разделяющую Шпалорез и Аутль со своей хребтовой свитой. Мы шли очень быстро - хотелось успеть к началу подъема на гору до заката. Тут мимо нас проехал мотоцикл, нас спросили, куда мы идем, мы ответили, что идем на Аутль. «Смотрите не заблудитесь!» - ответили нам ребята и уехали. Спустя еще некоторое время мы пришли к новой развилке. Тарас достал смартфон, чтобы понять, куда нам нужно идти. И хотя на его карте была всего одна дорога, и не было никаких развилок, мы поняли, что нужно оставаться на основной дороге и не поворачивать налево. К тому же в апреле, перед выходом на эту дорогу немного южнее, я не пересекал никаких других дорог. Таким образом, мы продолжали свой путь, огибая справа Главный Кавказский хребет. Дорога плавно поворачивала направо, слева появились удивительные панорамы, когда дорога уверенно пошла на спуск, с левой стороны в некоторых местах мелькали просветы, с которых мы сделали отличные фото Аутля и его окрестностей. Дальше дорога, участки которой мне уже были знакомы, полукругом стала обходить русло Тугупса. Аутль пропал из виду, перед нами вставал полностью лесистый разделительный хребет, наконец, дорога снова повернула налево. Мы продолжали идти вниз по дороге, любуясь потрясающим закатом. Вдруг мы стали замечать какие-то тропинки, уходящие вправо. Я стал сверяться с апрельской фотографией места, где я тогда свернул, ни один из поворотов не был похож, очевидно, было еще рано сворачивать. Мы продолжали двигаться по дороге вниз. После того, как мы прошли мимо небольшого ручья, слева показалось отличное место для ночевки, это была одна из стоянок лесорубов, был потушенный костер, вокруг были дрова, за дровами лежало много бесполезного мусора. Вполне можно было заночевать в этом месте. «И, действительно» – подумали мы – «почему бы утром не спрятать вещи недалеко от этого места и не зайти на Аутль налегке?» Так решили и сделать. Стало темнеть. Мы стали думать, что же делать с костром, ведь у нас нет ни спичек, ни зажигалок, ведь визит ночью мишек нам не очень понравился бы. Поблизости нам удалось найти старый кусок фольги. У Тараса было несколько батареек в фонарике, но, правда, они были мизинчиковые. Все попытки устроить замыкание к образованию костра не привели – увы, чувствовалось лишь приятное потепление в пальцах. Попытки найти возле стоянки лесорубов выброшенную кем-либо зажигалку тоже не увенчались успехом. Оставалось только покушать, завернуться в спальник и ждать утра. Стало немного прохладней, над лесом показалась яркая полная луна. Погода стояла хорошая. Мы, разумеется, понимали, что медведи, скорее всего, к нам не придут, но, чтобы себя еще хоть немного обезопасить, мы решили съесть ту еду, которая могла бы привлечь медведя и пометить своим запахом и выделениями местность вокруг лагеря. К тому же зная, что медведь боится громких и странных звуков, например, писклявых голосов с мелодий на телефоне, Тарас выбрал самую дурацкую мелодию для ночного непрошеного гостя. В полночь луна, поднявшаяся уже очень высоко, освещала все вокруг, было светло чуть ли не как днем, но несмотря на это, мы погрузились в глубокий сон, пока, возможно, где-то совсем рядом с нами, изучали наши запахи медведи и шакалы.

Гора Житная находится на границе Адыгеи и Краснодарского края, включена в Абадзеш-Лагонакский геоморфологический участок Лагонакского нагорья, относится к системе Лагонакского хребта, протянувшегося с севера на юг на 18 километров. Значительно поднимаясь над границей леса в альпийский пояс, достигая высоты 1995 метров над уровнем моря, эта гора является самой высокой точкой хребта. Жители поселков Апшеронского района иногда называют эту гору "Тур", а на некоторых старых картах она называется Острой. Гора имеет две выраженные вершины - кроме главной вершины (северной) есть еще южная вершина (около 1950 метров), южные склоны которой очень круто обрываются в каньон реки Цице. (Главная вершина Житной) (Обрывы южной вершины Житной) Западные склоны северной вершины довольно круты, эта часть массива со стороны напоминает большую трапецию, между северной и южной вершинами, в западной части массива, находится закрытая долина одного из многочисленных ручьев-притоков реки Цице, плавно спускающаяся до отметки 1450 метров, встречая далее отвесные скальные стены. (Западная долина между вершинами) С севера массив горы Житной гребнем хребта соединен с другой вершиной - горой Буква. Также следует отметить, что к северо-востоку от главной вершины горы Житная располагается разделительная безымянная вершина высотой 1740 метров, между ней и горой Житной находится один из истоков Буквинской балки. Восточные же склоны массива Житной достаточно пологие, они плавно спускаются в лесной массив в долину Сухой Балки. Таким образом, можно утверждать, что гора имеет куэстовую структуру. (Альпийские луга горы Житная в разные сезоны) На южном склоне главной вершины на высоте 1900 метров есть два небольших грота, в них можно укрыться от ветра, дующего с северной стороны, однако места в них мало даже для небольшой группы. (Гроты) Гора хорошо известна в среде туристов-пешеходников и квадроциклистов Краснодарского края и Адыгеи. По накатанным хорошим дорогам добраться до горы можно из поселков Гуамка и Мезмай. Несмотря на то, что гора относится официально к территории Кавказского биосферного заповедника, на ее альпийских лугах разрешен выпас лошадей. (Лошади на Житной летом) На обеих вершинах массива множество скотогонных троп. Летом на горе пасет табун лошадей пастух из станицы Самурская, проживая в вагончике под скалистыми останцами южной вершины. Рядом, кстати, есть отличный родник (один из истоков Сухой балки), вода течет из трубы. (Вагончик и родник) Рядом со старым вагончиком стоит треугольная изба (кош), там часто ночуют туристы, рядом с кошом есть деревянный туалет. Во время зимней и весенней непогоды нередко туалет ветер валит на бок и отбрасывает в сторону, да и стены коша тоже порой рушатся в результате непогоды, и практически каждый год стены приходится заново укреплять. (Кош после сильного ветра) Кроме вагончика и коша на массиве есть еще один домик. Он находится в скрытой от посторонних глаз долине между вершинами западной части массива. Раньше к домику вела набитая тропинка, теперь же ее нет практически совсем. Этот домик является очень добротным, отлично защищает от непогоды, особенно зимой. (Нижний домик между вершинами) Рядом с домиком есть не пересыхающий родник. (Родник) Кстати, домик можно увидеть, поднявшись на южную вершину горы, подойдя к началу спуска с нее в западную сторону. (Вид сверху на домик) С вершины горы отлично просматривается почти все Лагонакское нагорье, а также горные массивы, лежащие к западу и к востоку, но гораздо более зрелищная панорамная точка находится на южной вершине горы, где можно встать у громадного обрыва почти в 700 метров! А далеко внизу будет видно реку Цице, пробившей себе путь, образовав глубокое Абадзехское ущелье! (Внизу каньон Цице) Лучшее время для посещения горы Житная - конец весны, лето и начало осени. Тем не менее, бывают и в конце осени и даже в начале зимы хорошие теплые деньки, когда можно подняться на массив налегке без всяких снегоступов. Обычно горный хребет окончательно сковывается снежным покровом в последнюю неделю перед новым годом, начало освобождения от снега хребта - середина апреля. При этом стоит помнить,что погода в горах капризна, и в начале мая может выпасть много снега, поэтому к походу готовьтесь тщательно. (На Житной в феврале) Я неоднократно бывал на Лагонакском хребте, у меня даже есть традиция хоть раз в год проведывать пастуха на горе Житная. Эта замечательная вершина - одно из самых моих любимых мест в таком замечательном краю как Лагонакское нагорье!

В середине августа 2014 года я, только что вернувшийся из Москвы, и навсегда переменивший свой образ жизни, решил начать походный сезон с чего-нибудь новенького в своей практике. Конечно, заказывать пропуска в Архыз или в Домбай слишком поздно, это лучше сделать в начале января следующего года, но надо же куда-то сходить пока осень не началась! Сначала я метил двинуть на Эльбрус, думал, что это будет с моей стороны реальный поступок, и даже стал организовывать экспедицию и нашел людей, но после того, как меня в эту же самую экспедицию, которую я организовал, не взяли и уехали на восхождение без меня, мотивировав, что не хватает мест в машине, я снова впал в неэйфорийный ступор. К счастью, у меня под боком остались в Краснодарском крае места, где моя нога не ступала вообще и куда можно дунуть одному безнаказанно. Одно из таких мест – маршрут 8А. Давно мечтал прогуляться на Псеашхо, но останавливала всегда стоимость такого похода, ведь на маршрут можно попасть только благодаря канатной дороге, да и с пропусками не все было ясно, где их получать и выдают ли их на месте? На этот раз я собрал все свои сбережения, выяснил, что мне одному хватит в аккурат и позвонил в контору заповедника. Там мне сказали, что пропуска выдаются на месте. Ну что оставалось делать? Не рыпаясь, я сел в автобус Краснодар-Сочи почти в полночь и уехал в совершенно незнакомую мне сторону. У меня не было ни карты, ни навигатора, впрочем, это было как раз-таки замечательно. В Сочи я приехал где-то в шесть утра. И сразу же, выйдя из салона, увидел рейсовый 105 автобус, готовый уже отправиться в Красную Поляну. Мне несказанно повезло – водитель мне сказал, что маршрут идет не только до Красной Поляны и Эстосадка, но и немного дальше. Это значит, что мне не придется шлепать до канатки газпрома неизвестно сколько. Дорога до Красной Поляны мне понравилась, прежде никогда не доводилось ее видеть. Трасса шла по берегу Мзымты. Особенно поразили эти длинные туннели, создавалось такое ощущение, что едешь в метро! А какие лесистые вершины были за окном! Разумеется, подготовка к олимпиаде внесла разрушения в местные природные экосистемы, но так как я здесь был впервые, то мне не с чем было сравнивать, и я радовался всему сразу, что мелькало в окне. В любом случае, прошлого не вернешь. Через полтора часа после выезда из Сочи мы подъехали к развилке у реки Ачипсе. Слева уже можно было видеть здание, с площадки которого поднимаются вверх на хребет Псехако вагончики канатки. Но мне не стоило забывать, что сначала необходимо взять пропуск в заповедник. У автобусной остановки стоял указатель на вольерный комплекс заповедника, что в двух километрах от развилки вверх по реке. С помощью способности разговаривать мне удалось узнать, что пропуска выдают именно на вольерном комплексе, это мол, и есть знаменитый кордон Лаура. И что мне пробежать эти пару километров? Гуляющие по тротуару вдоль реки отдыхающие, видать, были шокированы бегающим туристом в красной кепке с массивным (визуально) рюкзаком – быстро припрыгав к местному «зубрятнику» я, запыхавшись, уже собрался произнести: «дайте на четыре дня на одного!», но не тут-то было. Главная заведующая меня остановила и сказала, что касса откроется только в десять часов… Ну ладно, я пока поем. Не смог удержаться от искушения - сразу сожрал все самое вкусное, например, из пяти бананов я оставил «живым» только один, но это был своего рода рекорд, в прежние времена ни один бы не пожалел. Полтора часа мне приходилось пинать балду, по телефону ни с кем не разговаривал, берег батарею, ходил вокруг таблички вольерного комплекса, наблюдал за рабочими, вспоминал свое студенчество и бесконечные подработки на стройке. Эх, везет мне, теперь я свободный человек, а все остальные люди рядом со мной только ходили, кланялись и подчинялись этой строгой тете. Наконец, наступили долгожданные десять утра и открылась касса, почти сразу же меня оттолкнули почти в конец быстро собравшейся очереди, потенциальные посетители вольерного комплекса, но меня не так-то легко теперь сбить с толку, быстренько вернулся на свою прежнюю позицию. Сухая и хладнокровная кассирша, услышав, что я беру билеты в заповедник, покачала головой и заявила, что ох, оформлять в заповедник это не быстро, придется подождать. «Ждать» пришлось не больше пяти минут, мне нужно было просто сказать ФИО и примерный маршрут. Хотя, какой он там примерный…он там один! Ну все, я получил документ! Теперь можно мотать на волю в пампасы! Только как? Два километра назад пробежать для меня не проблема. Но что делать потом? Логическим путем я догадался, что надо идти в сторону площадки канатной дороги. Перешел через мост и зашел на территорию газпрома. У какого-то охранника спросил точный маршрут, он мне ответил, что заходить в здание нужно через эскалатор. Еще немного блужданий и путаниц под дружный хохот посетителей и все, я добрался до кассы, там мне выдали карточку , проезд до самого верха (куда мне и нужно) стоил 850 рублей, к тому же по этой же карточке можно спуститься (хотя, иногда при спуске требуют чек). На канатке я поднимался около двадцати минут, ехал в полностью закрытом вагончике еще с несколькими пассажирами, которым почему-то не было так весело как мне. Меня прикалывало практически все, чем выше поднимался, тем шире и грандиознее разворачивалась панорама. Пару раз, на промежуточных станциях, мне пришлось выходить и пересаживаться в другой вагончик. Закончил путь наверх я один. Последняя станция находится в районе так называемой Пихтовой поляны на высоте около 1650 метров. Отсюда и начинается еще пока нетронутая природа. По пыльной дороге быстро бегу вниз, где вижу целую группу туристов, видать, они идут по тому же маршруту, что и я. У окончания пыльной дороги слева я увидел начало тропы, которая уходит вверх через лес. Перегнав группу туристов, выхожу на эту тропку и начинаю наблюдать – как только я увидел, что туристы выходят на ту же дорогу, что и я, радуюсь правильному выбору и начинаю кросс в сторону Медвежьих Ворот, хотя, что это за ворота такие, не имел пока ни малейшего представления. Путь по лесу уже в самом начале начал изматывать (было очень жарко), захотелось скорее выйти на альпику. В связи с этим, неплохо было бы выразить благодарность строителям канатки, они избавили туристов от самого рутинного участка пути и от сопровождающей его жары. В лесу чего-то особо примечательного я не нашел. Тропинка поднималась по хребту, несколько раз в сторону уходили ответвления, которые потом соединялись с основной дорогой. Радостный момент наступил тогда, когда где-то вверху показались какие-то столики, лавки, там была первая панорамная точка, по всей видимости, это и были Медвежьи Ворота. Я достиг высоты 1950 метров, судя по надписи на табличке, до первого приюта на Бзерпском карнизе осталось меньше трех километров, это значит, что я успеть могу за сегодняшний день очень много сделать. На большой карте, изображенной прямо на стенде у лавок, мне удалось увидеть и зафиксировать в своем мозгу примерное расположение примечательных объектов южного отдела заповедника. Карту эту я сфотографировал и, не в силах устоять перед местными, постепенно открывающимися красотами, ломанул дальше вверх. Кстати, на Медвежьих Воротах была некая развилка, одна тропа уходила вверх к вершине Табунная Южная, однако, ее я решил пока не трогать, надумал пойти через нее назад. Дорога к Бзерпскому карнизу уже не отличается «стабильностью» как начальный участок пути, она представляет собой череду подъемов и спусков. Замечательные виды открывались слева – Чугуш, Геоморфолог, Джемарук (Джемарунгма), Большая и Малая Чуры и другие вершины, которые я никогда не видел с этой стороны еще как радовали глаз. Причем, как один, так и второй! А перед появлением самого карниза показался впереди массив с довольно интересной забавной вершинкой. Скоро показались домики карниза. Но чтобы попасть к ним, нужно было сделать небольшой крюк и обойти обрыв. Неожиданно впереди показалась еще одна группа туристов, я их спросил, где здесь ближайшая вода, ведь сам термин «псеашхо» переводится как «многоводная гора», а я, сколько ни иду (аж целых четыре километра!!!) и не вижу воды. Они ответили, что сами впервые в этом районе. И тут справа от тропы мне попалась какая-то убогая лужа. И вроде можно было оттуда воду набирать, я даже остановился и начал доставать бутылку, но тут внезапно вспомнил еще один вопрос и, забыв про воду, кинулся догонять уходящих туристов. И в тот момент, когда почти их догнал, мой взгляд приковала возникшая перед глазами табличка «гора Коготь – 2800 м». Туристы уходили в сторону карниза, до которого оставалось меньше километра, а я подумал, что мне делать до заката у этих домиков. Схожу-ка лучше сначала на этот самый Коготь… Тропа плавно поднималась по альпийским лугам. Впереди вставала гряда травяных холмиков. Надумал открыть фотоизображение карты. Оказалось, что 2800 метров это не высота горы, а количество метров от развилки до ее вершины, скорее всего по прямой линии, а высота ее 2482 метра. Это только придало уверенности в себе, ведь на самый верх я пошел с еще тяжеленьким (по моим меркам) рюкзаком. По пути мне попадались маленькие заболоченные озерца. Внезапно тропа будто бы потерялась. Делать было нечего – пошел напрямик к холмистой гряде, далее кругом были почти сплошные заросли рододендрона, иногда прерываемые колючим можжевельником, еще из растений попадались всякие колючие травы и знаменитая чемерица Лобеля. Довольно быстро мне удалось выбраться на какую-то верхнюю площадку, слева был обрыв, за которым впервые передо мной показались могучие Псеашхи. Тогда я еще не понимал, где какая из них, но одну я знал точно – это моя завтрашняя намеченная еще в Москве цель – Сахарная Голова, названная так, потому что напоминает старые сахарные головки из магазинов до появления рафинада. Но где же Коготь? Справа от меня поднимался самый высокий травяной холм, на вершине которого виднелась какая-то конструкция, по-видимому, триангулятор. Так как особо приметных вершин в пределах квадратного километра больше не было, стало быть, это Коготь и есть (потом выяснилось, ее еще иногда называют пик Бзерпи). Перед посещением вершины мне пришла в голову мысль перекусить. Помню, съел какие-то помидоры, немного хлеба и, увы, оставшийся банан. Утопая в траве, перелезая через камни и обходя крутые участки, я стал спускаться к подножью холма, далее поднапрягся и резво забежал на гребень, а оттуда уже на самую высокую точку, где и снял свое первое в этом походе видео. Итак, первая вершина взята. Но до заката еще очень много времени. Тем не менее, не размусоливая, я решил не оставаться на месте и бежать дальше. Надеясь найти нормальную тропу, стал спускаться, двигаясь в западном направлении, но тропу так и не смог найти. Наверное, ее и вовсе не было. Иногда на спуске я попадал в тупняки, например, на можжевельно-рододендровый склон, пройдя по которому чуть вниз, принял решение подняться наверх и обойти его слева к чертям собачьим. Наконец, какая-то тропка показалась внизу, она выходила с юга, сбежав вниз, перепрыгнув небольшую балку, быстро вышел на нее и погнал к Бзерпскому карнизу. Через пять минут передо мной показалось знакомое заболоченное озерцо. Так вон, куда уходила тропа! Когда внизу замаячили домики карниза, мне пришла в голову мысль вернуться к источнику воды и набрать там одну бутылочку. Неизвестно когда мне еще попадется вода в этой многоводной стране. Удивительно, но пока я бежал вниз, внезапно заметил, что снова отклонился с правильной тропы и бегу куда-то влево по другой тропе. Плюнул на это дело и побежал вниз к домикам, вспомнив свой старый любимый принцип, идти не по дорогам, а по направлениям. Когда-то один довольно трусливый турист мне заявил: «Ты, Саня, ходишь не по дорогам, а по направлениям», причем, он этой фразой хотел тогда меня оскорбить. Да-да, именно оскорбить. Тоже мне, оскорбление! На развилке я повернул налево, начал спускаться к лужице и тут заметил, что у нее уже сидят три человека, тоже туристы. Один из них (старший в группе) был крепкий мужик в белой майке, другой был высокий в темных очках, третий был забавный парнишка с бородой. Я их спросил, за сколько времени, если идти с самого утра, я доберусь с карниза до вершины Сахарника, они ответили, что лучше всего ночевать не на карнизе, а на втором истоке Пслуха. Взглянув на карту, я все равно не особо понял, где это, но услышав, что эти ребята сами собираются завтра делать восхождение, решил тайно идти за ними, «гиенить», так сказать. Все трое оказались из разных городов и даже регионов страны, познакомились они через интернет. Кстати, одного из них я заметил еще внизу у вольерного комплекса. Но это к слову. Тут вспомнилось мне мое недавнее желание набрать воды, однако, трое ребят остановили меня и указали, что на карнизе воды просто эльдорадо, да и качество ее изрядно лучше, чем в лужице. «Тогда пойдем!» - сказал я им. У домиков, действительно, воды было больше чем на луже, хотя, не эльдорадо, конечно! Река Безрбь, вытекая из-под знакомой холмистой гряды, ниже карниза резко устремляется вниз, вода в ней чистая и приятная на вкус. Домиков на карнизе было три, два новых один старый, который мелькает на многих фото отчетов прежних лет. Ну и как на Медвежих Воротах тут была карта на стенде и многочисленные лавки и таблички. На одной лавке сидел некий турист. Немного позже я услышал его разговор с моими тремя спутниками, они спрашивали его о восхождении на Сахарный Псеашхо. Тот им объяснял следующим образом: необходимо пройти по основной тропе в сторону перевала Псеашхо, дойти до того места, где справа покажется верхняя долина реки Пслух, далее нужно выйти на левый берег по тропе, дойти до второго истока, заночевать там, а утром подниматься по ближайшему гребню, но, когда покажутся вверху «бараньи лбы», необходимо повернуть направо под сыпухой и перелезть на другой гребень, потом дойти до вершины. Тогда я включился в разговор: «А как я распознаю эти бараньи лбы, когда нужно будет повернуть?». Турист мне отвечал: «Ты увидишь это место, сразу будет понятно, что наверх ты там не заберешься, для этого нужны веревки». Мы достаточно разговорились, запировали на карнизе с тремя завтрашними восходителями, легкая непринужденная беседа закончилась уходом туриста, объяснявшего маршрут. С ним отошел на время глава туристского трио. Я решился спросить у оставшихся двоих ребят: «А когда мы пойдем дальше или вы тут надумали ночевать?» Они мне ответили: «Как, ты что, тоже собрался завтра покорять вершину? Нет уж, извини, мы хотим втроем зайти, нам на горе не нужны спутники, только без обид, хорошо?» Нет, ну я так не могу! Я понимаю, что на вершину может запретить подниматься егерь (хотя некоторым на такое плевать), погранцы, погода, в конце концов… Но чтобы мне, приехавшему черти откуда с целью покорить вершину, «не разрешили» осуществить свою давнюю мечту туристы – это уже слишком. Гора, она для всех гора и никто мне на нее взойти не запретит. Тогда я быстро собрал рюкзак и тронулся в сторону перевала Псеашхо по основной тропе, в пути высматривая поворот направо. Впереди была широкая долина, путь был почти ровный. Иногда дорогу пересекали какие-то ручейки, над мокрыми участками тропы работники заповедника проложили доски. Когда показалась долина истоков реки Пслух, наступило время сворачивать. У очередной таблички я увидел, уходящую вправо, отличную тропу. По ней мне удалось спуститься к реке. Надо сказать, что с самого начала я немного запутался (впрочем, как всегда на новом месте), не заметив продолжение пути сразу за рекой, принялся уходить вверх по истоку в сторону перевала Псеашхо, разыскивая глазами удобный путь по склону. Но через двадцать минут мне это надоело, плюнул я на это дело и спустился опять вниз. В этот момент трое моих новых знакомых подходили к табличке, они уже почти настигли меня. Тут я, наконец, нашел продолжение пути и начал уходить по траверсу ко второму истоку. Замечательная тропа, не прерываясь, вела меня через высокие травяные заросли, скоро дорогу пересек какой-то ручеек, который я изначально принял за «первый исток», но когда на пути попался след от другого ручейка, а Сахарник впереди еще не появился, то решил отбросить всякие предубеждения и просто идти пока не мои ноги сами не выведут меня туда, куда нужно. Колючей травы стало больше, пришлось снять бриджи и надеть штаны. От трио я отрывался все больше и больше. И тут первый исток уже у меня перед глазами, местность кругом хорошо подходит для ночевок, удобный такой кулуар слева, но мне нужно было идти к следующему кулуару. Перепрыгнув через поток, я стал искать тропу дальше. И, вроде, нашел. Но только не ту что нужно было! Под ногами оказалась тропка, которая через пять минут закончилась, но так как другие тропы мне были неизвестны, и я не подозревал об их существовании, пришлось (так как это был единственный способ продолжить путь) карабкаться очень круто вверх, держась за какие-то растения, крутизна в некоторых местах достигала 70 градусов. Я слышал, что до второго истока лошади доходят, но как они тогда преодолевают этот подъем? На мой взгляд, восхождение должно началось уже отсюда, а что на Сахарнике будет? В самом конце этого дурацкого подъема, на уже ровном месте мой путь пересекла отличная тропа. Так вон оно что! Надо было искать верхнюю тропу! И не нужно было так тупить как я! Повернув направо, стал идти дальше, начала показываться Сахарная Голова, визуально вершина ее была совсем близко, но в горах такие впечатления очень часто обманчивые. Скоро начался спуск вниз. На этом спуске я умудрился споткнуться и упасть прямо на рюкзак (поэтому вообще не пострадал), воспользовавшись, случаем, отдохнул и снял штаны, ибо речку нужно будет переходить. И правильно, что снял, ибо как выяснилось, второй исток не перепрыгнешь. К тому моменту, как я подошел ко второму истоку, начало темнеть, становилось все прохладнее, а после брода я еще целую минуту «выл» от температуры воды! На другом берегу на удобной площадке сидели два незнакомца, ставили палатку. Как выяснилось, утром они планировали уйти на Сахарник, впрочем, как и я. Спрашивать их о восхождении было бы глупо, так как я уже ответы на все вопросы уточнил на карнизе. По своему виду и по разговорам эти двое напоминали гопников, ко мне они же отнеслись на удивление уважительно, даже на «вы» называли постоянно. Видимо, думают, раз человек один ходит, значит, сильный и не боится никого. Впрочем, мне это как раз на руку! Отойдя на двадцать метров от палатки, у каменных глыб расстелил себе коврик, достал спальник, немного перекусил, налюбовался закатом над вершиной Коготь, а после, завернулся в спальник и начал пытаться заснуть. Клеенкой не накидывался – стояла просто отличная погода, все небо было усыпано звездами. Было восхитительно. К полуночи, в конце концов, мне удалось погрузиться в крепкий сон.

Третий день. Ночью совершенно не было дождя. Рано утром также стояла отличная погода. Я даже пожалел, что не лег спать под открытым небом. Решил побегать по росе, утихомирить мозоль на ноге, плюс еще раз намазал свои вчерашние мозоли детским кремом. Пока я ходил по росе и стонал, Андрей собирал свои вещи в рюкзак и морально готовился к восхождению. Балаган находится за скальными стенами Восточного Ачешбока, поэтому солнечные лучи, рано утром освещая склоны хребта Агиге, не доставали до нашей долины. Единственный способ быстрее согреться – выйти на маршрут и подняться на перевал, с которого мы вчера спустились. Набрав, напоследок, воды в небольшом ручье, мы с Андреем тронулись в путь. Решили не останавливаться до самих Чертовых Ворот. Через пятнадцать минут мы уже оказались на перевале между Ачешбоками и безымянным хребетиком. Показалась долина реки Ачешбок, а также цепочка вершин хребта Агиге и гора Сундуки, на которых, кстати, я не был до сих пор. Тропа до Чертовых Ворот пересекала несколько не растаявших еще снежников. Глубина снега была везде очень разной, но наличие чужих следов на снегу облегчало путь. Лишь в одном месте на снежнике нужно было быть осторожным и придерживаться на склон, мы с Андреем легко прошли этот участок. Наконец, справа и слева от нас уже вставали Ачешбоки. Как только на пути появился турчик, и можно уже было разглядеть впереди Солонцовый хребет, мы поняли, что вошли в Чертовы Ворота. Интересно, что Тхач с адыгейского переводится как «бог», а «Ачешбок» переводится как «пах старого козла». Насколько разнообразная была фантазия у людей! Особенно, если учесть, что Ачешбоки реально «круче» Тхачей! Помню, как летом 2013 года в рамках одиночного похода впервые оказался на Чертовых Воротах. Тогда решил забраться на какой-нибудь из Ачешбоков. Выбрал в качестве цели Западный Ачешбок, поскольку он был ближе ко мне. Не зная пути, я принялся подниматься по осыпному кулуару. Камни летели из под ног, почти не было растительности, за которую можно было бы цепляться руками. Казалось, что сыпется сразу несколько слоев камней под ногами, подойдя к верхней стенке восточного зубца, и держась за нее, я тогда выполз на перемычку под вершинным «шпилем». На перемычке было страшновато – поднялся сильный ветер, а я оказался на узком месте между двумя огромными обрывами, продолжали сыпаться камни из под ног. Наконец, одолев подъем на каменистый шпиль, держась руками за редкую траву, я оказался на вершинной площадке, которая оказалась настолько маленькая, что большая группа туда просто бы не влезла! Но какие панорамы открывались сверху! Я десять минут сидел, обняв руками турчик, и кайфовал. На спуске я встретил группу туристов из десяти человек (в том числе и дети лет десяти), у них была с собой веревка. Им также удалось достигнуть вершины. Но как они поместились на ней?! Мы с Андреем решили в этот раз взять Ачешбок Восточный. Он чуть ниже своего Западного собрата и проще в плане восхождения. Мы начали спуск с перевала к местам традиционного лагеря, где туристов можно наблюдать практически в любой сезон кроме зимы. По пути я немного запутался у склона Восточного Ачешбока , не решаясь сразу спускаться вниз, лишь когда лагерь туристов дал о себе знать далеко внизу, я дал команду идти строго вниз. Андрей удивился и заявил, что я хожу не по дорогам, а по направлениям. Я ему в ответ сказал, что такую фразу воспринимаю всегда как комплимент. Около семи палаток стояли внизу. Многие туристы, видать, уже ушли на восхождение, кто-то еще оставался внизу, только готовясь к нему. Мы были наслышаны о мелких ворюгах в районе Тхачей, тем не менее, решили оставить на страх и риск рюкзаки возле чужих палаток (с согласием хозяев). Все документы и деньги мы, соответственно, были у нас в карманах, бутылку воды и пачку халвы с печенюшками я положил в штурмовой. Восхождение началось. Перейдя несколько сухих балок в лесу, мы обошли несколько снежников в сырой долине, когда тропа вышла на очередной перевал, открылся неплохой вид на Джугу и Бамбак. Тропа повернула налево. Это самая южная точка маршрута, дальше на юг идти без специальных документов запрещено – заповедник. МЫ поднимались к верхней границе леса, перед выходом на альпику слева мы увидели какой-то небольшой грот. Выход на альпийские луга произошел ну очень быстро! Ознаменовался он открытием новых панорам, например, показалась гора Алоус, Ятыргварта, а также самая высшая точка края, вершина горы Цахвоа, недалеко от нас поднималось плато Трю. А позади нас стоял Западный Ачешбок. Он в отличие от двух Тхачей, Асбестной и Восточного Ачешбока, казался почти неприступным, мне нравятся такие вершины. Мы начали подъем к вершине. Тропа уходила наверх по крутоватому травяному склону, мы двигались очень быстро, как бы пытаясь догнать группу, идущую впереди нас, которая была уже отчетливо видна. В какой-то момент Андрей неожиданно услышал звонок телефона – появилась сеть – мы поднимались все выше и выше. Слева от нас все увеличивалась высота крутого обрыва, склон с правой стороны казался гораздо более пологим, в самом низу можно было увидеть небольшую лужу от растаявшего снежника. Тропа кончилась, но и без нее было ясно куда идти. Когда самое удобное для прохода место оказалось вблизи левого обрыва, Андрей начал слегка бояться подниматься. Он не привык еще к таким путешествиям, а спуститься чуть в сторону подальше от крутого обрыва ему было как-то лень. Переборов страх, он подошел к последнему снежнику на пути, у которого я его ждал. Кстати, группу из трех человек, идущую впереди нас, мы уже обогнали (то была группа «бородача»!). Нам оставалось обойти снежник и подняться к красному флагу на самой вершине. Почти на самом верху нам встретилась еще одна группа из трех человек, они отдыхали после удачного восхождения и спорили о том, куда в заповедник можно получить пропуск, если обладаешь умением просить и некоторым запасом хитрости. На вершине мы с Андрюхой оказались в десять часов утра. Погода была замечательная. Ветра почти не было. Итак, мы на вершине 2441 метр над уровнем моря. Андрей был в восторге, ведь до этого «его самой высокой точкой» была высота около 1200 метров! Как же близко были от нас «трехтысячники»! Жаль, что разрешенных для туристов мест там очень мало. И сколько мороки с пропусками, без нервов и оформлений проще на Эльбрус съездить. Или в Хибины. На спуске с горы я неожиданно заметил серн. Было очень смешно когда большой самец, увидев меня. Не скрылся с места, а прилег в невысокую траву, где его все равно было видно, и думал, что я его не замечу, хотя двигался я как раз по направлению к нему. Пришла в голову мысль, сфотографировать его. Сколько раз видел в горах животных, никогда не успевал запечатлеть. А тут такая удача, и даже фотоаппарат первый раз в жизни взял нормальный. Сказано-сделано. Когда серняк понял, что я иду к нему, вскочил и начал медленно отходить. И тут я уже тут как тут. Когда мы добрадись до рюкзаков, решили пообедать. Каждый слопал по консерве, я съел 250 грамм сельди, Андрей – тушенку в два раз больше весом. Тушенка готовилась «на углях»! Меня продолжали терзать различные мысли. Что стало с Антоном и его командой? Где они сейчас? Узнать это можно было только одним способом – пойти назад на перевал Малого Тхача, где Антон должен по плану нас дожидаться. У Чертовых Ворот мы встретили пару егерей, которые тотчас пристали к нам и начали задавать вопросы о том, где мы были и куда идем. Как только они поняли, что мы не заходили в заповедник, отстали от нас и пошли дальше за перевал, внимательно рассматривая нижнюю долину в поисках потенциальных нарушителей. После поворота на старый балаган мы снова начали подниматься на безымянный хребет. Вдруг кто-то окликнул нас. Несколько человек, туристы, справа от нас что-то нам кричали, но издалека невозможно было ничего услышать. Я поначалу не стал придавать этому большое значение, остановился в замешательстве. Андрей все же заинтересовался, снял с себя рюкзак и подошел ближе. Когда я увидел, что он с кем-то обнимается, здоровается, стало ясно – какой-то знакомый попался. Подошел тогда и я. Не может быть! Я так и знал! Внизу стоял Антон Литвин, известный многим благодаря своему сайту «Калейдоскопел», наш старый приятель, с которым мне когда-то довелось ходить на озеро Чеше. Знаменитого императорского флага в этот раз мы не увидели, зато поразила его шапка! Да и участники его банды были один необычней другого. Каждый член группы отличался «харизмой» и был неповторим. Особенно порадовал дед, боящийся егерей и утверждающий, что ему уже, мол, девяносто пять лет. Маршрут у ребят был также интересен. Они шли из Узлового на хребет Бабук. По пути решили, видимо, взглянуть на Чертовы Ворота. Громкий спор, идти или уже поздно туда идти, развернулся при нашем с Андреем присутствии. Я ненадолго прервал эти дебаты и предложил сфоткаться. А после этого, мы с Андреем, сославшись, что нам пора бежать дальше, попрощались и таки побежали дальше! Еще день назад, траверсируя Асбестную, мы видели несколько небольших ручьев и теперь надеялись набрать воды по дороге. Странно, но теперь, на обходе этой горы, ручьев мы не обнаружили? Быстро бежали? Или все высохло? Погода вдруг начала резко «портиться». Честно скажу, целый день мечтал об этом. Но Андрею это не нравилось, я попросил его взять себя в руки, когда мы увидели впереди туман и грозовые тучи. Они все быстрее приближались к нам. Почти у перевала Малого Тхача мы вошли в «зону дождя». Впереди на перевале стояли несколько человек, среди них были маленькие дети, «наших» среди этой компании мы не увидели. Честно, говоря, в такую погоду и я не стал бы стоять в такой месте и поэтому решил вслед за этими людьми двигаться к Большому Тхачу. Надо сказать, что поздней весной траверсировать Малый Тхач проще, чем летом, когда высокая трава скрывает тропу, и ты часто не можешь понять, где она вообще. Тем не менее, скользкая наклонная тропа в самом начале пути слегка утомила нас. Передо мной шел какой-то пацан с родителями, у него в руках был «альпиндрын», но он часто соскальзывал и буквально улетал вниз по склону. Под стеной Малого Тхача трудно было кого-то обойти, люди шли гуськом, один за другим, так что скоро образовалась пробка. Когда все же отцу ребенка это надоело (у Медвежьей пещеры), они чуть отошли в сторону и пропустили вперед остальных. Пошел мелкий снег. Тропа часто была скрыта под снегом, маркировки не было, только опыт подсказывал мне, куда идти. Часто приходилось переходить через заросли рододендрона. Мы отошли от стены Малого Тхача, теперь мы траверсировали пологий травяной склон с редкими деревьями. Сзади и где-то впереди туристы недоумевали, кто-то бурчал и был недоволен, кто-то почти паниковал. Меня это раздражало. В тяжелой ситуации нужно отбрасывать все эмоции, к тому же наша ситуация была совсем не тяжелой. Даже тумана сильного не было, вдали просматривалась гора Большой Тхач довольно четко. Я помню поход с одним товарищем в октябре, когда мы не увидели Тхач ни разу, хотя все время были рядом с ним. Мой тот товарищ до сих пор твердит, что он «не был на Тхаче»! А этим людям как повезло! Панорама же отличная! Впереди показалась группа, потерявшая тропу под снегом. Действительно, по снежнику спускаться вниз в сторону казалось ложным направлением. Все же через минуту мне удалось найти тропу, мы с Андреем перелезли через снежник и снова чуть поднялись – тропа уходила строго на перевал между Тхачами. На перевале стояли какие-то палатки, было много людей. Неожиданно мы заметили ту самую собаку, что к нам приставала еще в Сахрае! Она следовала за группой, которая в отличие от нас, ее не прогнала, а обращалась с ней ласково. Однако, дождь не унимался, не хотел заканчиваться. Интересно, сколько людей стоит на балагане Ветреном? Мы с Андреем приняли решение спуститься туда. Это около двадцати минут ходу от перевала вниз к истокам реки Большой Сахрай. Тропа уходит в лесную зону под стену Большого Тхача. На первой же поляне много лет служит перевалочным пунктом балаган Ветреный – самый популярный домик природного парка. Снаружи не было никого, а внутри, зато оказалось человек пятнадцать! Все эти люди укрывались от дождя. Как ни странно, они приняли нас внутрь даже с мокрыми и грязными рюкзаками и напоили с порога чаем. Огромное им спасибо! Ребята эти были из команды «Млечный путь». Они не ставили здесь лагерь, они спешили к своей стоянке под скалой Колокольня, но дождь заставил их зайти в балаган. Любой дождь обязательно когда-нибудь кончается, еще даже не начало темнеть, как снова появилось солнце и от пасмурной погоды не осталось и следа. Когда я вышел из балагана, то увидел, не поверите кого. Антон Непейвода и его команда добрались до Ветреного днем. Заночевали они у Даховского балагана, вечером лазили к стене Малого Тхача любоваться фантастическим закатом, а утром, сначала немного заблудившись, вышли на альпику и пришли на приют. Соорудили лагерь они за балаганом, чуть ниже поляны, видать, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Но поскольку рядом место тоже было занято какими-то турягами, нам с Андреем пришлось поставить палатку непосредственно рядом с балаганом. Оставалось еще много времени до захода солнца. Рядом с нами «тусовалась» группа МЧСников. Подобную группу мне уже доводилось встречать на приюте Цице. Ночевать они собрались в домике. Наступила пора кушать. Мне лично не хотелось есть, но я себя смог заставить съесть пару огурцов, остальные участники похода наедались, как могли. На следующий день мы планировали подняться на Большой Тхач и спуститься в урочище Тайвань через Княжескую поляну. Но тут мы встретили неожиданно людей, только что спустившихся с Большого Тхача, заявивших, что там выпало много снега и, мол, пройти вообще нельзя. В общем, отговорили нас, участники группы отказались от восхождения. Но все же, насколько объективным было это суждение? На следующий день я взглянул на вершину Тхача из Сахрая и мне не показалось, что там достаточно снега, чтобы отменить восхождение… А народ на нашу поляну все прибывал да прибывал. В итоге, даже я начал чувствовать дискомфорт от такого большого количества людей. Залез в палатку и попытался заснуть – не получилось. Зато Андрей был доволен, он пообщался с МЧСниками, узнал от них некоторые тонкости походной жизни, отметил свое первое восхождение и бесконечно звонил по телефону своим знакомым, благо, сеть отлично ловила! Антон, со своей командой покушав, медленно, собрали вещи и легли спать. Только к двум часам ночи многочисленное население поляны полностью умолкло. Четвертый день Около пяти часов утра я решил выбраться из палатки и пойти набрать воды на родник. Получалось это у меня несколько коряво, в одну из бутылок незаметно для себя зачерпнул немного песка. Наша группа проснулась в этот раз ровно в намеченный срок, в шесть утра. Быстро начался сбор, хотя, странно, сегодня нам некуда было спешить. Спуск на «Тайвань» (никто толком мне не объяснил причину такого названия) можно разделить на три примерно равные части. Первая часть – траверс стены Большого Тхача с постепенным понижением высоты. Чтобы никто из группы не потерялся, я решил на обратном пути идти в самом конце, везде была маркировка, и путь был прост и понятен для участников группы. Было немного жаль покидать природный парк, не хотелось прозябать дома в четырех стенах среди однообразной рутины, мой шаг был довольно медленным, приходилось буквально заставлять себя идти вниз. Справа поднимались громадные скалы Большого Тхача, так и оставшиеся для группы лишь мечтой, слева просматривались вдалеке вершины Фишт и Оштен, а также было видно Нагой-Чук и альпийскую часть Лаганакского хребта, меня это настраивало на ностальгический лад. Первая часть пути до Тайваня закончилась у скалы Колокольня на небольшой поляне, откуда начинается еще одна тропа на вершину Тхача. Говорят, можно довольно просто залезть отсюда и на Колокольню, но почему-то всегда до осуществления этой затеи у меня «руки не доходят». Вторая часть дороги до Тайваня представляет собой крутой спуск вниз, чем-то напоминающий «Веселый спуск» тридцатого всесоюзного маршрута, разве что более короткий. Самая крутая его часть – в самом начале, как раз перед знаменитыми «верхними стоянками». На спуске группа сильно растянулась. Вместе удалось собраться только в конце этого участка пути, у первого брода через Большой Сахрай. Река еще не разлилась широко, но обувь мы решили снять, ведь даже мои сапоги протекали бы при переходе в обуви. Около десяти бродов перед Тайванем – это и есть третий участок спуска. Участок этот - путь вниз по реке. Переходя с берега на берег, нужно добраться до грунтовой грязной дороги, а потом дальше двигаться к слиянию Большого Сахрая с Малым. Там стоит характерная хорошо узнаваемая беседка. Это и есть «Тайвань». Помню, поначалу все входили в воду как-то неуверенно. А потом уже стали получать удовольствие от не очень холодной, в общем-то, воды. Так-то! У «памятника Чипу или Дейлу» на последнем броде перед Тайванем ребята остановились, чтобы отдохнуть и помыть обувь. Лишь только снова ступили они на тропу, так сразу поняли, что их труды были напрасны – впереди дорога была еще грязнее! Вообще было довольно весело идти, за эти три дня мы с Андреем уже успели привыкнуть к своим спутникам. На Тайване мы увидели сразу несколько машин, туристов транспортировали в Сахрай. Мол, броды высокие. Возникли два варианта дальнейших действий, или каждый потратит по 200 рублей за 10 километров езды, или три часа пути по грязной дороге и бродам пешком. Большинство поддержали второй вариант, но, учитывая еще один фактор, время, мы могли бы вполне не успеть вернуться домой сегодня же, если пойдем пешком. Мы с Андреем сказали, чтобы группа решала сама как им будет удобней, нам было в принципе все равно. Так же мы вспомнили, что не все поместятся в машину, за двумя участниками похода должны были приехать родственники, но не сегодня, а завтра. К этому моменту ГАЗ-66, уже почти полный людей, собирался отъезжать в Сахрай. Нам пришлось поступить так – мы с Андреем садимся в машину и едем до Сахрая, а там ищем сами как уехать, ребята приходят в Сахрай и уезжают домой все вместе. Так сложилось, что каждый участник похода вечером уже был дома, Антон с ребятами благополучно добрался до Сахрая и развез участников по домам, мы с Андреем, едва выйдя из поселка, встретили машину, которая нас недорого подкинула до Краснодара (меня довезли буквально до подъезда). В общем, все закончилось, если принять во внимание только результат, хеппи-эндом. Все живы, все здоровы! Приятно осознавать, когда узнаешь, что каждый день, подобно молниеносному импринтингу, как минимум несколько человек поражает вирус «горной болезни». Сколько людей возвращается из гор с криками: «Да я больше никогда не сунусь в ваши горы!» А потом на следующий день готовы отдать все, чтобы вернуться и пройти более сложный маршрут. И какое счастье, что таких людей становится все больше и больше. Эти люди вдруг сами начинают строить каике-то планы о будущих походах, не обращать внимания на многочисленных ворчунов и домоседов, осуждающих всех, кто в чем-то добивается успеха. Со мной в этом походе были люди, которые впервые побывали в настоящих горах, увидели их не на картинке и не на видеозаписи, прочувствовали на своей шкуре все радости и невзгоды жизни туриста. Они, бывало, ворчали на маршруте, говорили, что тяжело, трудно, а теперь они меня заваливают вопросами о различных маршрутах, да такими, что сам не знаю, что на них ответить! Кто знает, может быть, кто-нибудь из них когда-нибудь лет через десять станет именитым альпинистом или скалолазом?