С восточной стороны к горе Аутль примыкает небольшой хребет, отроги которого спускаются в сторону побережья Сочинского района. Между самой горой и хребтом должна располагаться седловина, и наш траверс мы решили закончить именно на ней. Главная проблема заключалась в том, что мы не могли знать, на какой именно высоте расположена седловина, и удобно ли вообще к ней подняться. «Единственный способ это узнать – просто выйти к ней» - сказал мне утром Илья. Погода стояла, как и вчера лучше некуда, день обещал быть хорошим. Нужно было успеть выбраться на луга пока снежная корка еще способна поддерживать наши тела. Недолго думая, мы поели, собрались и двинулись в путь. Идея траверса принадлежала Илье, и потому он шел впереди, разведывая путь. Сразу же мы оказались на невероятно ровном участке с твердой коркой под ногами, там можно было в то утро устраивать соревнования по прыжкам.

Справа в сторону вершины Аутлю уходил высокий отрог с крутыми склонами, увы, туда было сейчас не пробраться.

Хотя мы только отошли от границы леса, прямо по курсу нашего пути уже открылись великолепные виды на вершины заповедника Чугуш и Большая Чура. Крутизна склонов стены Аутля в нижней части была крутизной всего градусов сорок пять, но при этом даже этот подъем в снегу смотрелся грандиозно. Выше располагались труднодоступные скальные выходы. Поэтому Илья решил траверсировать нижнюю часть склона, на всякий случай, немного взбираясь вверх (вдруг седловина находится значительно выше границы леса). Этот голый склон был покрыт слоем неглубокого (из-за выветривания) снега. Вероятно, летом там встречаются среди травы обманчивые грозные сыпухи. Так что, наличие на склоне снега наверняка является большим плюсом. «К тому же глубина снега будет препятствовать падению в неприятных местах» - подумал я, следуя за Ильей, который уверенно двигался вверх по склону, высматривая удобных проход. Добравшись до середины склона, он, наконец, повернул влево и начал траверс. Было сразу видно, что без страховки ему двигаться не слишком легко, а крутяк слева достаточно приличный чтобы случайно съехать. Как назло снег был в этом месте рыхловатый и ноги держались в нем с трудом. Я не пожалел, что взял с собой палку. «И даже ни одного кустика нигде нет!» - начал я переживать. Лишь редкие лесополосы пронизывали это заснеженный склон. Они располагались слишком далеко друг от друга, поэтому рассчитывать на них было глупо.

Вдруг Илья снова начал подниматься. Признаться честно, идти вверх на этом склоне был удобнее, чем траверсировать его. Однако зачем Илье понадобилось идти вверх? Через пару минут он почти добрался до скал. Я понял, что отстаю и решил последовать скорей за ним. Скоро передо мной появились кусты. Их было много, за них можно было держаться. Однако граница леса уже была так далеко, что страшно было посмотреть вниз. Действительно, в случае срыва, падение было бы долгим. «Зачем ты поднимаешься? Думаешь отсюда взойти? Это же нереально, я видел фото Аутля с этой стороны!». Илья ответил, что лучше взобраться повыше пока это возможно, а после обхода меньше останется подниматься до самого верха. Я понял его мысль, но все же у меня оставались опасения по поводу этой затеи, ведь это же совершенно неизвестный маршрут! Мы продолжали подъем, немного отклоняясь на восток. Даже наступая четко в следы Ильи, мне приходилось прикладывать усилия, чтобы удержаться и прочно закрепить свое положение. Стоя в строго вертикальном положении, мы почти касались плечами крутого склона. Передвигаться было все сложнее. Особенно неловко было смотреть вниз, и я часто старался отвлекать себя от этого, но при этом глаза нередко все равно туда невольно смотрели, когда было необходимо внимательно смотреть под ноги, чтобы не оступиться. Можно было посматривать и влево, там было очень красиво – вершины Фишт и Пшеха-Су казались близкими и такими же труднодоступными как Аутль. И в самом деле, западная стена у этих лагонакских вершин общая, и взобраться по ней под силу только очень опытным альпинистам и скалолазам и только при использовании снаряжения. «Зрелищно» - думал я – «Однако нельзя терять бдительность, даже отдохнуть нигде нельзя, сплошная нервотрепка».

Тут мы с Ильей выбрались на невероятно крутой участок траверса. УК меня сразу возникло желание спуститься ниже к лесополосе слева и вновь подняться на склон чуть подальше. «Смотри» - сказал Илья – «Видишь вон там снежную ступень? Непросто будет, но можем попробовать!» И в самом деле, до удобного относительно ровного места нужно было подняться совсем немного. Однако подъем по крутому склону сопряжен с риском. Илья прошел еще немного по траверсу ближе к центру сложного безлесного участка, а затем резко взобрался по слегка пробивающейся из снега, ступеньчатой сыпучке, а затем резкими прыжками запорхнул на самый верх и там снял рюкзак и принялся отдыхать. Несколько камней, по которым заполз наверх Илья, вдруг тронулись с места и попадали. В ступоре я начал внимательно рассматривать склон, почему-то он сильно меня пугал, при этом большой уклон внизу запугивал еще больше. По мне пробежала дрожь, которую я еле сдержал и постарался вести себя хладнокровно. Ситуация, действительно, была опасная. «А, может, ты руку мне дашь?» - спросило я Илью. «Нет, я уже вниз не полезу, давай, поднимайся быстрее, только очень осторожно». Я помолчал немного и ответил: «Не полезу. Ни за что. Я не самоубийца». «А придется» - отвечал мне Илья. Еще раз, взглянув на склон, я понял, что лучше вернуться обратно, чем взбираться наверх. И все же через несколько секунд я сообщил Илье, что лучше найду другой способ подъема, но разрушившуюся сыпучку трогать не буду. Шагнув еще дальше по траверсу, я подошел к еще более крутому участку наклона. «Тяжело очень, но зато там нет этих камней» - решил я и принялся подниматься. Моя скорость упала почти до нуля. В некоторых местах снег оказался твердым, приходилось что есть мочи бить его сапогом, чтобы сделать ступень. Малейший приступ отчаяния привел в такой ситуации к однозначному срыву, и я старался действовать хладнокровно. Сзади рюкзак предательски тянул меня назад в пропасть. Каждый шаг давался с громадным трудом. «Смогу ли я туда выбраться? А что будет дальше? Не будет ли там еще труднее?» - задумывался я, продолжая медленно и монотонно подниматься. «Ну, скоро ты там?» - крикнул сверху Илья. Я ответил, что осталось чуть-чуть, но ускоряться не собираюсь, чтобы не устать и правильно рассчитать все свои действия. Последняя часть подъема была чуть ли не вертикальная. До сих пор не могу понять, как я там удержался, но забыть это я, наверное, уже никогда не смогу. Наконец, после десяти минут мучений, у меня получилось выйти к тому месту, где уже давно ждал меня заскучавший спутник, теперь и у меня появилась возможность отдохнуть.

Но только я разлегся на своем рюкзаке, отходя от произошедшего, как вдруг Илья крикнул мне: «Смотри, орел!». Пришлось резко поднять голову вверх, но вдруг послышался за спиной страшный грохот. Обернувшись, я замер от ужаса. Прямо недалеко от нас по склону кубарем катился снежный поток. Лавина! До сего момента это было для меня просто слово из страшных альпинистских историй. «Что же ты не снимаешь?» - спросил меня Илья. «Да, просто думаю, а уцелеем ли мы!» - посмеялся я в ответ и все же включил камеру и сумел запечатлеть лишь последний незначительный эшелон грозного природного явления.

Трудно было сказать, что именно спровоцировало сход лавины, но сам факт ее появления ввел нас в ступор определенного рода. Существует мнение, что лавину может спровоцировать крик, однако во многих источниках отмечено, что это миф. И хотя Илья, действительно, громко крикнул перед началом самого действа, истинной причиной могли послужить и другие факторы, не зависящие от нас. Впрочем, так было бы только хуже, ведь нам как раз предстояло пройти потенциально лавиноопасный участок траверса. Спускаться обратно вниз не хотелось, к тому же это было страшно, оставалось идти вперед и надеяться, что, сыплющиеся кубарем снежные потоки, если и пройдут, то мимо нас. Немного отдохнув на относительно ровной «площадке», образованной снежными наносами, и сняв замечательное видео, в котором сумели запечатлеть восхитительные виды северной стороны, мы снова тронулись в путь. «Ступай очень осторожно, повторяй каждый мой шаг, громко не разговаривай» - советовал мне Илья. Идти было так же неудобно, как и раньше. Правая нога постоянно держалась значительно выше левой, тяжелый рюкзак постоянно тянул корпус тела вниз при каждом опускании в снег левой ноги. Стараясь не смотреть вниз, я кое-как удерживался на склоне, стараясь не отставать от своего напарника. Скоро начался ряд отрогов, разделенных небольшими понижениями. По гребням этих отрогов тянулись длинные лесополосы, а на склонах, упирающихся в понижения, кое-где нависали небольшие снежные козырьки. Илья продолжал меня вести в восточном направлении, плавно поднимаясь вверх. Виды слева становились все интереснее, жаль, что на них нельзя было перевести взгляд, находясь в движении, так как потеря бдительности привела бы к срыву. Лишь остановка и надежное закрепление ногами в снег позволяли сделать хороший кадр.

Немного проще стало, когда Илья взял немного ниже и двинулся под выходы скал, чтобы легче пересечь понижение между отрогами и выбраться к границе леса, поднимающейся на восточных склонах Аутля довольно высоко. В понижении произрастала группа кустарников, за ветки которых можно было хвататься. Постепенно я начал привыкать к обрыву, иногда отвлекаясь от него на высматривание удобного подъема наверх. Однако это нисколько меня не успокаивало, ибо потеря бдительности еще опасней, чем излишняя осторожность. Где-то далеко впереди сверкали ослепительными снегами обе вершины величественной горы Амуко, не менее простой, чем Аутль, но гораздо более посещаемой. Ну а перед Амуко, наконец, показался перед нашим взором отрог Аутля, куда мы и планировали изначально выбраться. Оказалось, что этот отрог остался значительно ниже уровня нашего траверса. Можно было подъем уже прекращать, однако мы все еще по-прежнему надеялся на покорение вершины и продолжали взбираться.

Добравшись до лесополосы. Мы вышли на гребень одного из северных отрогов и вдруг почувствовали, что склон стал еще круче. Я поднял голову вверх и увидел множество искривленных деревьев, умудряющееся расти на подобном склоне назло всем стихиям. Этим нельзя было не восхититься – деревья произрастали там, куда я сам ни за что не отважился бы подняться. Отведя взгляд от величественных, но пока еще голых крон, продолжив путь, вдруг я посмотрел вниз и неожиданно увидел на другом дереве надпись. Неужели есть еще другие безумцы, кроме нас, решившиеся на этот рискованный путь? Или, быть может, именно здесь проходил старый советский маршрут к морю, уходящий в сторону лазаревских Солоников? А вдруг под снегом была кое-как сохранившаяся старая набитая тропа, незаметно лавирующая между камнями? Такую версию я не исключаю.

Скальная стена, неприступным бастионом поднимающая над длинными отрогами, по мере нашего дальнейшего движения, становилась все ниже. Через некоторое время мы подобрались к небольшой узкой балке. Снега там почти совсем не было, он выветривался. И это нас не удивило - мы стояли у окончания северной стены, и где-то чуть дальше уже виднелся крутой склон, лишенный скальных выходов, по которому можно было худо-бедно, но все же выбраться наверх. Нам очень хотелось, чтобы склон с обратной стороны не отличался крутизной и стенками, а гребень был доступным и легко проходимым. Вершину мы пока не видели, но судя по тому, сколько мы набрали высоты, она представлялась очень близкой. Сделав два шага. Илья спустился в балку и начал забираться по ней круто вверх. В этой балке росло множество кустарников. К счастью, они были неколючие, и за них легко можно было хвататься. Чем выше мы заползали, тем круче становился склон. Первоначальная радость от отсутствия снега, скоро у меня сменилась разочарованием, ведь в балке было невероятно скользко. При каждом скольжении ног меня буквально пронизывал страх, пару раз я смог удержаться и не упасть лишь благодаря крепким веткам кустарников. «Да уж, не думал, что здесь будет именно так» - ворчал я, сквозь зубы, все выше поднимаясь над границей леса, плавно подбираясь к макушке восточного гребня. Чуть выше на склоне снова появился снег, тем не менее, его глубина оставляла желать лучшего, поэтому не сильно помогла на подъеме, который все больше напоминал карабканье без страховки. В такие минуты всегда начинаешь ценить свою жизнь! Наконец, крутизна снова уменьшилась. Илья взял в очередной раз немного левее, там снег снова был нормальной для относительно безопасного подъема глубины. Немного отдышавшись, мы взяли курс строго к скалам восточного гребня, на который мы почти что выбрались. Ступая по глубоким следам Ильи, я все больше уставал. Осознав, что вероятность срыва на этом участке уже совсем незначительная, я решил отключить все мысли, чтобы не особо париться и просто идти наверх до конца подъема. Перед самым выходом на гребень крутизна снова резко возросла, и при сильном порыве ветра пришлось бы мне тяжко.

Наконец, пробуравив одним резким шагом снежный козырек, Илья вышел на гребень и оказался на удобной травянистой площадке под острым скальником, где теоретически можно было даже поставить палатку.

Через минуту я тоже оказался на этой площадке и лег отдохнуть. С этой точки открылась, наверное, самая великолепная панорама из всех, увиденных в этом походе. Помимо уже замеченных ранее Нагой-Чука, Фишта, Чугуша и Амуко, а также других дальних вершин Кавказского заповедника, новая панорамная точка дала возможность видеть огромные территории Сочинского национального парка.

Все эти вершины казались нам совсем маленькими с нашего гребня, из-за этого создавалась иллюзия, что гора Аутль невероятно высокая. При этом через нашу площадку постоянно проходили резкие порывы ветра. Ветер, снег, скользкие крутые склоны, дикий непосещаемый лес – вот что такое настоящие приключения. Это было намного лучше, чем несложные плановые маршруты по маркированным тропам, где полно туристов, присутствуют оборудованные стоянки и все вокруг уже пройдено сотни раз, это был замечательный нестандартный траверс горы, которую даже с «правильной» для восхождения стороны посещают весьма редко.

Оставалось взобраться на самый верх по восточному гребню. Учитывая нахлынувшую усталость, мы решили отказаться от подъема с рюкзаками, и отправились налегке. Недоеденные остатки пищи после перекуса Илья не стал прятать в сумку, и их тут же склевали вороны, которые уже давно подозрительно крутились у нас над головами. Подъем по скалам оказался, разумеется, не слишком удобным, скалы были скользкими, постоянно приходилось уворачиваться от веток. Было заметно, что люди, скорее всего, вообще не посещали этот склон. Через несколько минут деревья и кустарники закончились, мы вышли на снежный склон, аккуратно вскарабкались по склону и подошли к скале.

Нельзя сказать, что она была отвесная, однако из-за выходов было трудно на нее залезть абсолютно с любой стороны, а обойти скалу было никак нельзя. Слева обрыв был просто чудовищный, а справа сброс уходил в ту самую балку. Где нам только что доводилось быть. Однако, чуть лучше осмотрев склон, Илья нашел слева чуть выше короткий узенький уступчик, на который можно было выйти. Этот уступ заворачивал за скалу. Было непонятно, заканчивается он там или нет. Учитывая слишком сильную почти отвесную крутизну и громадный сброс высоты на южном склоне, я посчитал идею дальнейшего восхождения без веревок нецелесообразной. Тем не менее, Илья решил попытаться все же найти удобный путь и шагнул навстречу неизвестности. Так как через три минуты он не вернулся назад, я подумал, что он и вправду смог вылезти наверх и решил тоже отправиться вперед по уступу. Это оказалось непросто. Под ногами была просто жуткая бездна, а слой земли под ногами не представлялся надежным. За поворотом я встретил Илью, который остановился и высматривал удобный проход. Уступ прерывался, оставалось карабкаться вверх. Вспомнив свой подъем перед сходом лавины, решил отказаться от подъема, уж слишком он выглядел опасным.

Вернувшись обратно под скалу, я, наконец, успокоился. И хотя прилив адреналина часто дарит замечательные ощущения, всему должен быть предел. Через несколько минут вернулся и Илья, он также понял, что без веревок подъем невозможен или сопряжен с крайне большим риском. Позже мы узнали, что над этой стенкой находятся еще три подобных стенки, и до вершины на самом деле оставалось еще много, явно больше ста метров набора высоты. Да и через несколько месяцев, стоя на вершине горы Аутль (после подъема по «правильному» пути, я видел эту стенку и убедился, что вылезти там крайне сложно или же вообще нельзя. Пришлось возвращаться к рюкзакам.