Первые девять километров мы практически пробежали за каких-то полтора часа. У памятника Гастелло, нам в голову пришла мысль разведать, куда именно спускается довольно приметная, уходящая вниз налево от дороги, тропа. Оказалось, что она выводит к роднику, бьющему из-под земли. Это, вроде, как один из ручьев Сухой балки. Теперь стало понятно, где именно находится отмеченный на старых картах Холодный родник в урочище Штык. Вообще, это довольно неплохое место для остановок, к тому же там можно пополнить запасы воды и запасы сил перед крутым подъемом на хребет.

Выбравшись на основную дорогу, мы, как обычно прошли еще полкилометра, а затем, повернули направо и начали подниматься.

Лучше всего такие подъемы пробегать на одном дыхании без остановок, иначе, можно изрядно вымотаться. За сорок минут нам удалось добежать до последней развилки в лесном поясе, а еще через десять минут мы уже стояли на гребне. Однако, никаких панорам в этот раз оттуда мы не увидели, потому что мешала листва, которая была повсюду. Тем не менее, радовало, что трава еще не выросла до той отметки, когда она начинает мешать ходьбе.

На перешейке между вершинами Разрытой и Буквой начались поиски домика в начале альпийской зоны, который указывался в списке строений КГПБЗ. На пути, прямо между вершинками, нам удалось обнаружить какой-то волок, уходящий вправо вниз, в сторону обрывов на Цице. Но поскольку, он спускался в лес, и граница альпийских лугов была немного выше развилки, мы решили подняться еще выше. Все попытки найти домик оказались тщетными. Около вершины горы Буква мы осмотрелись по сторонам, особенно пристально вглядывались в границу леса на востоке, надеясь увидеть там какие-то строения. Но и там, похоже, ничего не было.

Мы уже начали спуск с горы Буква к подножию Безымянной вершинки, отделенной от Житной началом Буквинской балки, как вдруг пошел сильный дождь. Я вытащил из рюкзака тент как раз вовремя – дождь очень быстро перешел в град. Мы быстро уселись на рюкзаки и накрылись тентом, предохраняя руками голову, потому что град был размером с куриное яйцо. Около пятнадцати минут продолжалось это недоразумение. (сколько радости-то было!) Когда град опять начал превращаться в дождь, мы, наконец, встали и по нашей собственной методике «гигантский скат» руками подняли тент над головой, взялись по разные его края и тронулись дальше. Но постепенно дождь ослабевал, пока совсем не перестало лить.

На горе Житная все еще было немного снега, поэтому иногда приходилось обходить небольшие снежники. Один раз мы принялись огибать снежник такой величины, что чуть было не вышли на вершину горы, хотя изначально не было задачи на нее подниматься. Неужели и домик под Житной мы не сумеем разыскать? Не хотелось бы в это верить.

Было около четырех часов, когда мы вышли на перешеек между двумя вершинами Житной по гребню хребта.

На склоне главной вершины, чуть выше нас зиял какой-то небольшой грот, слева от нас внизу петляла какая-то широкая каменистая дорога (явно для машин), впереди вставала продолговатая вторая вершина, а к западу от нас открывалась скрытая мало хоженая долина, та самая, которую мы искали еще зимой.

Теперь нам оставалось только спуститься вниз. Можно было спуститься сразу в небольшую балку, но едва туда направившись, мы вдруг оказались на тропинке, которая вела вниз по правому борту долины.

В самом начале пути в траве я нашел деревянный указатель в виде креста-стрелки, впрочем, и так было ясно, куда идти. Но когда мы очутились уже среди деревьев ниже зоны альпийского пояса, тропа куда-то исчезла.

Пришлось двигаться по склону, пролезая между деревьями. На дно балки по-прежнему, спускаться почему-то не хотелось. Когда прошло уже пятнадцать минут с момента, когда закончилась тропа, у нас уже появились сомнения по поводу правильности выбора места для поиска. В это время слева внизу, в балке, показался большой острый камень странной формы. Справа выше нас был крупный лесной массив, впереди из-за деревьев иногда показывался хребет Мессо.

В конце концов, мы решили все же спуститься в балку, но неожиданно, едва начав спуск, мы нашли в траве фрагмент тропы – здесь точно кто-то ходил. Прямо по курсу деревьев уже было, открывалась широкая поляна, в ста метрах впереди стоял добротный балаган, надежно спрятанный в этом укромном месте от туристов и варваров.

Добраться до него уже не представляло трудностей, разве что, нужно было перед самим строением перейти небольшой овраг. Домик оказался отличным.

Рубероидное покрытие предохраняет от дождя, внутри, действительно, есть все хозяйственные мелочи, так же есть кровати. Единственный минус – стреляющая дымом печка, впрочем, во многих сараях печки нет вообще, так что пришлось довольствоваться тем, что есть. В балке, рядом с домиком, я разыскал тот самый «непересыхающий родник» (вода идет из трубы). Самому строению, судя по виду, уже несколько десятков лет. А если судить по автографам внутри, то самые старые записи датируются там 1954 годом.

Вечером мы сушили одежду, таскали дровишки, грелись у печи. Когда совсем стемнело, мы закрыли дверь в балаган и принялись готовить супчик. Оказалось, что я за день очень сильно кое-что себе натер, пришлось доставать детский крем от «недетского жжения» и под собственные же крики мазать проблемные места. После приема пищи, не залезая по понятным причинам в узкий спальный мешок, я медленно спустился на кровать вниз животом, глаза приземлились прямо у надписи «наши любимые нары». Выше этой надписи прочел еще какой-то стих со слабо выраженной рифмой. А потом уже ничего не мог увидеть – Костя задул свечу.

Утром мы решили долго не задерживаться в балагане, есть не хотелось совершенно и, собрав рюкзаки, мы вышли на улицу и сразу двинулись в путь. Поднимались по пути спуска, иногда останавливались передохнуть. Мне уже нигде не натирало, и можно было идти быстро. Когда мы снова выбрались на гребень, показалось солнце, встающее из-за Тхачей с Ачешбоками. Альпийские слоны горы Житной в этих местах идеально подходят для пастбищ, скоро должна вырасти сочная трава, и тогда пастухи пригонят в эти края табуны лошадей. Пока еще пастухов здесь не было - вагончик под останцами был пуст.

Попробовали искать источник воды поблизости, но ничего найти так и не удалось. Где же находится Цементный водосброс?

Поиски рядом с вагончиком не принесли успеха, поэтому мы снова вышли на гребень хребта. С этого места открылся уже знакомый для меня вид на Матук и Двухэтажку.

Самое время было сбегать туда. Напоминающая горб, гора Матук, скоро осталась слева от нас, мы по скотогонке двигались полукругом к скалистому уступу, именуемому Двухэтажкой. В девять утра мы уже стояли у самого обрыва. Надо сказать, сама Двухэтажка не столь примечательна, как виды на нее с горы Житной. Классно было подойти к скальному обрыву и посмотреть вниз: с двух скальных этажей начинался большой обрыв в каньон Цице. Интересно, можно ли туда спуститься с этого места? Река Цице течет на 700 метров ниже нашей смотровой площадки! Но больше всего тогда восхитили огромные скалы горы Житной, преграждающие путь реке внизу, их было хорошо видно с Двухэтажки.

Мы решили перекусить и слегка отдохнуть, однако, вдруг у меня внезапно заболел зуб и, поскольку сидеть на месте было невыносимо, мне удалось уговорить напарника двигаться дальше.

До вершины Матука мы долетели за десять минут, маршрут был понятен, заблудиться здесь практически невозможно, если нет тумана. На верхней площадке у вершинного камня боль моя начала стихать. С высоты 1957 метров открылся новый замечательный вид, гора Уриэль, которую мы видели с Житной, теперь казалась еще ближе.

Когда мы чуть спустились с Матука, впереди внизу показалось глубокое ущелье между Матуком и Уриэлем, насколько я знал, это была Глубокая балка. Та самая, в которой, судя по некоторым отчетам, есть пещера, в которой были найдены останки неандертальцев и бизонов. В некоторых источниках пещера называется Мезмайской, а в некоторых называется пещерой Шестерых. Мы не могли знать, есть ли вода в балке, в верхней части, которую мы могли наблюдать сверху, вроде, был только снежный покров, по которому можно идти вниз.

Появилась мысль познакомиться с Глубокой балкой и Мезмайской пещерой, причем, прямо сейчас. Осталось решить, как мы будем спускаться в балку.

Было выбрано самое верное решение – не пытаться спуститься сверху, а идти к началу каньона за Лаганакским хребтом. Для этого нам нужно было пройти самую последнюю вершину массива – гору Мезмай. Она немного ниже Матука, ее покрывают сплошные альпийские луга с редкими деревьями.

Слева от нее вниз уходят балки в сторону Курджипского каньона. В этих балках уже скоро появятся ужасные заросли борщевика и чемерицы Лобеля. Дорога, спускающаяся с Матука, вновь соединяется с накатанной гравийкой для машин с высокой посадкой, далее она уходит на гору Мезмай, проходя всего в нескольких метрах от вершины, наконец, чуть спустившись на другую сторону, она встречает еще одну дорогу (с Мурзикала на Безымянный хребет) и образует развилку по типу буквы «Т». Если от этой развилки пойти налево, то можно за пару часов добраться до Ивановских полян, а если направо - можно попасть на плато Мурзикал. И хотя, мы решили не идти в этот раз на Мурзикал, все же повернули направо и начали спускаться в открывшуюся долину. Солнце уже вовсю припекало, хотелось как можно быстрее попасть в лес, поэтому мы шли не по дороге, а просто вниз, немного отклоняясь в сторону начала балки. Это продолжалось довольно долго, мы сбросили более трехсот метров высоты. Когда очутились на дне долины, с двух сторон от нас уже был девственный лес. Здесь, очевидно, редко кто бывает. Машины сюда не ездят, путь на Мурзикал для машин запрещен, а туристы поднимаются наверх прямо из долины, не спускаясь в лес.

Поскольку здесь относительно сыро, чемерица уже проклюнулась. Говорят, весной чемерица особо опасна. Все же, иррациональный страх перед этим растением я пока победить не мог. Чем ниже мы спускались, тем более диким становился лес. Когда по ходу слева показалось второе «начало» Глубокой балки, удобный путь закончился, и началась каша из препятствий.

Сначала, чтобы не спускаться на дно балки, мы пытались держаться по правому борту, траверсируя лесистый склон. Но когда крутизна стен увеличилась, и ущелье стало раз в десять уже, нам пришлось спуститься вниз. По мере движения, скалы над головой поднимались все выше. Мы уходили все глубже в ущелье. Под ногами у нас было множество камней. Но когда исчезли виды на Матук, и кроме ущелья мы ничего уже узреть не могли, стало как-то прохладно, на пути нам опять встретился снег, его было много, и теперь он занимал все дно балки. Впрочем, это было как раз хорошо, ведь главные проблемы каньона, камни и ямы, теперь были под слоем снега.

Кстати, снег отлично нас держал. Лишь один раз мне удалось провалиться по пояс, в основном мы шли по ущелью как по шоссе.

Только иногда приходилось спускаться, помогая себе руками, держась за ветки.

Потихоньку начали поиск гротов и пещер. Увидев что-то похожее на грот, я всякий раз бросался к нему, надеясь, что это уж точно Мезмайская пещера. Но частенько оказывалось, что эти «гроты» не только не были пещерами, но даже не были гротами!

Но как бы там ни было, пещеру мы все равно нашли. В том месте, где ущелье слегка расширяется, большой снежник, слева от нашего пути, пробивает водопад средней высоты (по лагонакским меркам).

Рядом с ним, справа, в скале, в самом низу, располагается вход в подземелье.

Рискнув, набрать воду из водопада, мы бросили рюкзаки у входа в пещеру и достали налобные фонарики. Немного отдохнули и тронулись в путь. Сначала нужно было войти в пещерный коридор, запрыгнуть на первый этаж и просунуться в длинный узкий лаз. Для удобства перемещения в пещере кто-то оставил «не устраняемые следы». Около получаса мы гуляли по всем коридорам Мезмайской пещеры, перемещение не вызвало никаких трудностей. Меня озадачил только удаленный (в конце пещеры) сифон, в такую узкую щель я решил уже не соваться, однако, Костя более худой, чем я, и ему удалось пролезть еще метров десять. Когда он вылез, то поведал о том, что там есть вода, может, даже пещерное озерцо по типу гура в уже известной нам пещере Красивой.

В целом мы остались довольными, хотя останков неандертальцев в пещере мы не обнаружили. Выбравшись на солнечный свет, мы решили немного отдохнуть и поесть, как вдруг чуть выше, на этой же стороне Глубокой балки, я увидел еще какой-то вход в подземный мир. Подъем туда оказался довольно крутоват. То, что я увидел, оказалось небольшой пещеркой без приметных натечных образований, однако, это место отлично подходило для укрытий.

Решив, не ограничиваться только пещерами, мы решили попробовать спуститься к каньону реки Цице, однако, нашу идею пришлось оставить, когда на пути нам встретились бурные потоки воды, выходившие из-под снега, немного ниже «зоны пещер». И хотя, мы пытались продолжать путь вдоль берега, держась за скалы, встретившиеся нам пороги, указали на то, что пора сматывать удочки.

Ну что ж, пора было оставлять эти замечательные места. Выбирались мы долго, хотя было еще светло, когда нам удалось опять вернуться на альпийские луга.

С развилки «Т» мы снова увидели великолепные панорамы на плато Мурзикал, хребет Азиш-тау, Каменное море и далекий Скалистый хребет. В предзакатные часы они отличались особой яркостью и сочностью.

[

Заночевать мы решили в тот день в домике под горой Зауда, несмотря на надвигающуюся темноту, мы все же надеялись добраться до него, несмотря на абсолютное незнание местности. Итак, вместо того, чтобы вернуться на вершинку горы Мезмай, от развилки начали спуск на север, в сторону понижения хребта. Начало темнеть.

Через пять минут от начала спуска мы пришли к двум небольшим балаганам, совсем новым, судя по их виду. Рядом с ними стояло огромное корыто, которое было, как раз-таки старым и фигурировало даже в одном старом описании маршрутов приблизительно 90-х годов.

Ничего особенного в этих строениях не было и, покрутившись вокруг них, двинулись дальше вниз. С правой стороны от нас был обрыв, с которого отлично просматривались стены Курджипского каньона и дорога на Молочку из Мезмая. Деревьев на пути становилось все больше, наконец, мы пересекли границу леса.

Деревья здесь были фантастические! Огромным пихтам, скорее всего, было больше стони лет. В лесу мы уже почти ничего не видели, шлепали по жуткой грязи. Через десять минут спуска, внизу показались два вагончика, которые охраняла незлая, но гавкучая собака.

У вагончиков была развилка, мы не стали поворачивать вниз на Молочку, тронулись дальше по основной дороге, которая стала заметно шире и, несмотря на темноту, фонарики можно было и не включать. Высота, кстати, не уменьшалась почему-то. Однако, впереди чуть левее нас поднималась гряда хребта Безымянный, которую я хорошо рассмотрел еще на горе Мезмай, так что мы были на правильном пути. Впрочем, после очередной развилки, (где нужное направление было указано стрелкой на камне) мы, все-таки, начали сбрасывать высоту.

Около трех километров по обе стороны тянулся темный лес, где трудно было что-нибудь разглядеть. Стало даже немного страшно, когда послышались крики каких-то животных. А нас легко можно было услышать, грязь под ногами отлично чвиркала. Постепенно лес начал «прижиматься» к дороге и видимость стала еще хуже. Вдруг начался резкий спуск, а за ним последовал трудноватый подъем по грязюке. Где-то вдалеке начиналась гроза. Было ясно, что нужно спешить. Еще пару сотен метров через лес и, в конце концов, перед нами раскинулось безлесное пространство – довольно широкая поляна, по форме напоминающая круг. Несомненно, это вторая Ивановская поляна, и где-то на ней должен стоять домик.

Только у самого края поляны нам попался на глаза замечательный дворец с солнечной батареей снаружи! Дома никого не оказалось – тем для нас и лучше. Внутри были просто хоромы: кухня и большой вместительный зал, где стояло целых пять кроватей, причем, все они были двуспальными. В домике мы смогли немного поесть, затем легли спать. Следует отметить, что ночью мне довелось проснуться, оттого что кто-то на меня запрыгнул и пытался вылизывать меня языком – как оказалось, дома был черный кошак.

В планах у нас не было восхождения на Безымянный хребет, но рано утром в шесть часов, я решил попытать удачу. Мой напарник был еще крайне сонным, отказался меня сопровождать на гору Зауда, и мне пришлось пойти туда самому. Около домика я быстро разыскал родник (и колодец), набрал воды и пошел по дороге в сторону Безымянного хребта.

Надо сказать, что почти в самом начале подъема я увидел палатку, но хозяева еще, по-любому, спали. Стремительно выйдя на гребень, согласно тропе, я повернул направо и, преодолев крутоватый участок подъема через лес, вышел к поляне на самой вершине прямо под триангулятор.

С вершины Зауды (1539 метров) открывались замечательные виды на Лаганакский хребет, и даже было немного видно Нагой-Чук, с другой стороны показывал себя Гуамский хребет, а прямо подо мной чертился круг Ивановской поляны.

Кроме домика, где мы ночевали, с вершины было видно еще несколько строений, например, что-то вроде загона для скота.

Вернувшись в домик, сделал несколько кадров внутри.

И снаружи:

А немного после вместе с друганом собрал вещи и чтобы не засиживаться до наступления жуткой жары, отправился дальше, рассчитывая уже сегодня быть в Гуамке. Оставив слева поворот на Зауду, мы пошли в сторону первой Ивановской поляны. По пути почти не было признаков леса, кругом были травы и кустарники с небольшими лесными зарослями. Погода была отличная, луж и грязи под ногами уже не было.

Когда впереди показался большой луг без деревьев и кустарников. Стало ясно – перед нами первая Ивановская.

Здесь появилась идея повернуть налево, следуя хорошему дорожному ответвлению, которое уходило наверх на Безымянный хребет.

Так мы снова оказались в лесу, и когда поднялись до отметки 1400 метров (домик под Заудой находится чуть ниже), то нашему взору открылась еще одна большая поляна (Рыбная).

С нее открылся вид на уже до боли знакомые Букву и Разрытую.

От поляны мы попробовали сделать такой шаг – перевалить через хребет и выйти на старую Гуамскую дорогу.

От поляны мы начали спуск по волоку вниз. Спуск был крутой, мы сбросили около трехсот метров высоты всего за пятнадцать минут. Особенно трудно на спуске приходилось Косте, он постоянно меня ждал и часто останавливался, так как я не могу так быстро как он бежать вниз по склону, побаиваюсь. Небольшая оказия – волок неожиданно закончился и мы очутились в непролазном лесу.

Около десяти минут мы изучали окрестный лес, часто встречая разные виды грибов, но все было безрезультатно, пока мы случайно не нашли обрыв и не увидели внизу знаменитый Мезмай-камень. Оставалось только резко спуститься вниз. Но это было сделать непросто – крутоватый спуск, конечно, вывел на нас на дорогу, но по пути нам пришлось пройти через препятствия в виде «веселых стартов», например, «не попади, ветка, в глаз».

Но оказавшись на знакомой дороге, проблем у нас уже не возникало. От Мезмай-камня, его «каменоломней», по узковатой тропке, быстро отправились вниз, сбрасывая все больше высоты.

Лес вокруг был уже не горно-пихтового типа, что обычно встречается у границы с альпикой, а совсем другой – смешанный и широколиственный. Признак близости Мезмая – брод через балку Алебастровую по знаменитой трубе.

Кстати, в долине балки мы увидели невероятно много черемши.

Путь вниз продолжался. После брода Алебастровой дорога заметно расширилась. В тот момент, когда слева показалась стела базы «Глюк», мы повернули по направлению к поселку. База «Глюк» в очередной раз удивила нас своими приколами, такими как «расписание маршруток» и «только для зарядки телефонов»

В Мезмае Костя немного закупился в магазине-тезке, после чего мы решили перейти к финальному акту – Гуамскому ущелью.

Первый раз от Мезмая до Гуамки по УЗК я прошел еще в конце 90-х, сейчас в 2012 году я не узнал это место. В Мезмай больше не ходил экскурсионный «паровозик». Прямо между Гуамкой и Мезмаем в 2011 году сошел оползень, который перекрыл УЗК, участок железки ближе к Мезмаю нынче находился в плачевном состоянии - тут тебе и эффект «летающие рельсы» и «рельсы, заросшие бурьяном», в некоторых местах УЗК вообще прерывается! На выходе из поселка поразил мостик с очень узкой проходимой частью, два человека не могут одновременно идти навстречу по этому мостику. Поэтому, мне было совсем не по себе, когда, уже находясь на середине моста, увидел, как навстречу бежит солидных размеров бабуля. Я попытался сделать шаг назад, но за мной выстроилась такая толпа идущих, что отходить всем вместе было как-то тяжеловато. Тогда я попробовал попросить бабулю, чтобы она немного порождала на другом берегу, но она так лихо приближалась ко мне, что мне оставалось только немного (на десять сантиметров) отступить вправо. Не понимаю, как я вообще удержался с рюкзачищем, но удалось устоять. Как, впрочем, и всем остальным.

То, что осталось от оползня, в принципе, мы обошли быстро и легко – а как еще, когда там уже проложили марку? Когда мы достигли моста через Сухую балку (с обновленной рядом табличкой) стало сильно припекать солнышко. Не спасало даже наличие рядом Гуамской теснины. За мостом перед нами вдруг появилось множество людей, почувствовался какой-то дискомфорт. Множество людей всех форм и всех мастей были практически повсюду, почти у всех из них в руках были фотоаппараты. Забавно все-таки, сколько снимков делается ежегодно в Гуамском ущелье и сколько в каньоне Цице или в каньоне Глубокой балки?

Смешно прозвучит, но самое СТРАШНОЕ испытание похода у нас было еще впереди. Когда мы пришли к бывшему домику космонавтов, где некогда еще был сам Горбатко, нам запретили двигаться дальше в поселок, хотя осталось меньше трех километров до остановки маршрутки. А все дело было в том, что добраться до Гуамки можно было только на паровозике из-за того что ныне запрещается нахождение туристов на УЗК во время движения «поезда». Мол, полоса земли для прохода слишком узкая, не везде можно укрыться от «ревущего локомотива»! За два с небольшим километра нам пришлось отдать двести рублей (цена билета Краснодар-Апшеронск с багажом). Но и это, казалось бы, не самое жуткое. Вроде бы все же заплатили и едем.

Внутри вагончика во время движения транспорта вдруг началась радио-лекция, в которой сообщалось что-то, по видимому, о Гуамском ущелье, но из-за шума самого «поезда» ничего не было понятно, только резал уши какой-то надрыв в голосе ведущего, сами интонации голоса были какими-то трагическими. И тут, наши внутренние эмоции усилились еще сильнее, когда на середине пути вагончик начал резко покачиваться и слегка периодически наклоняться к заграждениям со стороны обрыва. Мы прижались к двери с другой стороны, на всякий случай, чтобы если на то пошло, выпрыгнуть на безопасную сторону при крушении. Шатающийся «поезд» принес нам редкое бурление адреналина, ибо нет кошмарнее ситуации, когда от тебя ничего не зависит. Особенно к месту были полные скрытой, но нарастающей тревоги интонации радио-ведущего, усиливающие полноту картины. И тут сама кульминация – в реке, на самом дне ущелья показался героически погибший много лет назад «поезд»! Это окончательно добило нас.

С тех пор мы стали проходить ущелье только пешком. (можно сделать после 6-7 вечера в любой день, а в понедельник и вторник, если они не являются праздничными днями, ущелье для пешего прохода открыто постоянно)

В Гуамке на берегу Курджипса мы немного оклемались. До отправления маршрутки оставалось чуть более часа, мы могли чуть отдохнуть, полежать, искупаться, посушить одежду, переодеться, помыть рюкзаки, привести себя в порядок.

А когда пришла маршрутка, то сели в нее и уехали.

Так, стоп. А что же с домиком под горой Буква и с Цементным родником, построенном немцами в 1942 году? Оказалось, что домика на горе Буква вообще не существовало (ошибка Кавказфильма, в которой они потом признались и убрали ее из списка). Но неожиданно, как это странно ни прозвучит, в конце 2012 года, домик на горе Буква все же появился, как раз в начале альпики под самой вершинкой, а рядом с домиком, чуть ниже у березняка есть родник, "работающий" только летом.

Цементный родник, вопреки распространённым описаниям, находится не у вагончика под Житной, а под горой Матук, справа от дороги, чуть не доходя конца перешейка, когда остается лишь чуть-чуть до поворота на Двухэтажку, нужно лишь немного спуститься. Некоторые люди советуют не пить из родника, вода течет не из трубы, а родник используется как поилка для скота.

Прямо возле вагончика и коша под Житной тоже, кстати, есть родник. Пить можно. Не стоит его путать с Цементным.

А этот родник находится у того самого охотничьего балагана внизу

Этот же балаган осенью 2013 г.

И еще небольшой заключительный фотоальбом:

Скала «Ёжик» с Двухэтажки. Им заканчивается «нос» Нагой-Чука (2093 м)

Сама Двухэтажка в ноябре месяце

Вид с вершины горы Буква летом 2013 г.

А это снято с вершины (главной) горы Житная

Грот у начала спуска к охотничьему балагану и вид из него

Хороший родник у балаганов и корыта на горе Мезмай (если немного поискать, то можно его найти!)

Виды со второй вершины горы Житная летом

Это вид на балаган летом (со второй вершины Житной), спускаться к нему не слишком приятно в летнее время, трава в балке и овраге перед домиком значительно выше человеческого роста (борщевик и пр.)

Лошадки на горе Житная (июль 2013 г.)

Кош и его новое покрытие в июле 2013 г.

Охранник вагончика летом 2013 г. Ужасная бестолковая собака, которая может гавкать на вас три часа и даже больше, если вы просто будете сидеть или чем-нибудь вообще заниматься в поле ее зрения, независимо от расстояния!

Нагой-Чук рано утром (ноябрь 2013 г.)

Гора Лысая – самая маленькая вершина Лаганакского хребта (слева). Посещается редко, так как всем хочется забраться куда-нибудь повыше. Самый большой «горб» достигает высоты 1242 метра. Справа - гора Матазык (переводится как «охранник») высотой 1328 метров.

Тот самый памятник в урочище Штык – единственная наша его фотография, где он хорошо получился

Гора Буква отлично видна с дороги на Мезмай в верховьях Сухой балки.

У моста через самую верхнюю часть Сухой балки.

По сути, можно бесконечно описывать Лаганакский хребет. За год несколько наших походов по Лагонакскому нагорью (например, на Фишт или на Оштен) обычно начинается или заканчивается Лаганакским хребтом. У этого массива есть странная черта – он почему-то не надоедает, в отличие от других частей «Лагонак». Возможно, это связано с его какой-то странной привлекательностью: сочетание альпийских лугов и пологих склонов с востока и крутых обрывов с запада (куэстовость), наличие великолепных панорамных точек, большое количество родников, домиков и балаганов и все это еще не в официальной части заповедника и не очень далеко от Гуамки и Мезмая. Пожалуй, Лаганакский хребет – одна из самых знаковых достопримечательностей Лагонаского нагорья.